– Да нет же, – морщится каперанг, – я совсем о другом… Помогите мне забить все это в глотку. Берите шомпол… Так, осторожно, прошу вас. Теперь – пихайте, пихайте туда!
Шомполом, вдвинутым в трубку, мясо, лук и фрукты медленно проталкиваются внутрь удава, который на глазах офицеров быстро толстеет. Поправляется!..
– Виндинг-Гарин, – продолжает Иванов-6, беря со стола бутылку чудесного коньяку (он не скуп), – настоятельно требует свидания со мною. Но я не желаю встречаться с человеком, личность которого мне неизвестна…
Взболтнув бутылку, Иванов-6 наклоняет ее над трубкой. Рыжий коньяк заполняет ее доверху и медленно струится внутрь удава. Федерсону очень жалко коньяк – хамелеоны обходятся дешевле, тараканы ничего не стоят…
– А он буянить потом не станет?
– Нет, – отвечает каперанг. – Он у меня тихий…
Федерсон следит, как добротный «мартель» оседает в водомерной трубке, заполняя утробу питону, и думает. Механик понимает, что каперанг желает сохранить чистоту мундира строевого офицера флота. Это – каста! И спихнуть грязную работу на машинного офицера (не строевого)…
– Я уже снесся с начальником русской полиции в Париже, – произносит Иванов-6, – чтобы проверить личность доносителя…
Оба смотрят, как коньяк оседает в трубке. Все.
Каперанг вынимает из утробы стеклянную трубку. Берет – и очень ловко – удава за шею и забрасывает его далеко под кровать – отсыпаться и переваривать пищу.
– А вас, Гарольд Карлович, – заканчивает Иванов-6, начиная мыть руки над раковиной, – я убедительно прошу, именно вас, прошу встретиться с этим…
– Виндингом-Гариным?
– Да, именно с этим негодяем. Пожалуйста!
Федерсон не боится испачкать свой мундир.
– Я это сделаю… – отвечает он даже с вызовом.
Вечером Федерсон переоделся в статское и отправился в укромный ресторанчик на Страсбургском бульваре. На улицах было жарко, пыльно. В пламенных вихрях шелков и шарфов, выбрасывая кверху стройные ноги, кружилась на афишах смуглая женщина с толстыми губами – а внизу начертано:
Сегодня танцую я —
знаменитая Мата Хари!
В пустынном ресторане, где Федерсон должен был повидать Виндинга-Гарина, тихо играла музыка. Выбрав по карте дешевенький пинар, Федерсон тянул его через соломинку, терпеливо выжидая свидания.
Наконец один из гостей ресторана поднялся из-за стола, решительно пошел прямо на механика.
– Извините, – сказал он по-русски, – но я не подошел к вам раньше, просто опасаясь провокации.
Федерсон осмотрел молодого человека:
– Чем вы можете доказать свою личность и свое русское подданство? Есть ли при вас солдатская книжка?
По документам все было правильно: солдат Иностранного легиона, но подданный Российской империи. Федерсон успокоился.
– Ну-с, господин солдат, отпейте этого благородного пинара и поведайте нам о своих наблюдениях…
Левка рассказал, что на крейсере ведется антивоенная агитация («Кем?» – спросил Федерсон, но Левка не ответил), что матросы ждут транспорт с оружием и нелегальщиной, дабы потом, уже в море, перебить всех офицеров.
– И, – заключил Левка рассказ, – по получении сведений из Архангельска они приведут свои намерения в исполнение.
– Откуда-откуда? – спросил Федерсон, прищурясь.
– Из Архангельска, – твердо повторил Левка.
Вот тут-то Федерсон и ошалел: при чем здесь Архангельск?
Но в этот момент Левка добавил:
– Вы же там будете…
– Где?
– В этом… или Архангельске, или – на Мурмане!
– Молодой человек, откуда у вас такие сведения?
– Как откуда? Россия создает новый флот – Северный, началось строительство морской базы в бухте Иоканьга. Плавмастерская «Ксения» уже там. Эсминцы «Грозовой» и «Властный» давно бросили якоря в Кольском заливе, а с Дальнего Востока вышла на Мурман броненосцы «Пересвет» и «Чесма», откупленные нами из японского плена… Наконец, легендарный крейсер «Варяг» тоже будет скоро на Мурмане… Что? Разве не так?
– Но откуда вам стало известно, что наш крейсер «Аскольд» должен войти в состав этого флота? Честно говоря, меня знобит, как я подумаю об этом ужасе… Льды, холод – бррр!
Левка промолчал, лицо его было загадочным.
– Вы не до конца представились мне, – намекнул Федерсон.
– Что ж, – ответил Левка с усмешкой, – могу и до конца. Я служу при московском охранном отделении, которое и командировало меня во Францию для наблюдения за русскими эмигрантами.
– Позвольте, – придержал его Федерсон. – Может, это и так. Но команда крейсера «Аскольд» не состоит из русских эмигрантов. Как же вы оказались на «Аскольде», если исключить вашу сомнительную любовь к церковному пению?
Левка заказал вина. Не такой благородной дряни, какую ему предлагал скупердяй Федерсон, а настоящего вина. И расплатился как джентльмен.
– Так вот, слушайте. – Он придвинулся поближе к механику. – Я пришел на «Аскольд» по доброй воле. Когда я узнал, что пораженческая пропаганда на крейсере уже ведется, я пришел сам. Вы меня не звали, это верно! Вы провели обыск по точному адресу – у артиллеристов и кочегаров. Но вы плохо искали. К сожалению, сюда наших филеров из Москвы не свистнешь! Они бы нашли, уверяю вас… Ну, какие еще вопросы ко мне?
– Назовите людей.
– Могу. Только не записывайте. Терлеев, Дубня, Захаров, Лепков, Бешенцов, Бирюков, Шестаков…
Записать Федерсон не мог, но и запомнить трудно. В голове механика четко зафиксировались только четыре фамилии:
Шестаков… Бешенцов… Бирюков… Захаров… Это были матросы, уже изрядно послужившие, на хорошем счету у начальства. И, может быть, именно потому Федерсон так точно запомнил их фамилии. Он с удовольствием распил вино (свое и Левкино) и вежливо откланялся московскому агенту.
Он вернулся на крейсер, и здесь… Здесь случилось нечто неожиданное. Едва Федерсон открыл рот, чтобы доложить каперангу о разговоре с Виндингом-Гариным, как вдруг Иванов-6 поднял ладонь, задержав его речь.
– Не нужно! – сказал. – Ничего не нужно. Читайте, что ответили мне из Парижа на мой запрос…
Русская полиция в Париже (самая точная и деловая) ответила на запрос следующее: «Неизвестный, именующий себя Виндингом-Гариным, на службе в тайной русской агентуре никогда не состоял, являясь мелким авантюристом, и его показаниям верить не следует…»
– Верить не следует, – с удовольствием повторил Иванов-6. – Извините меня, Гарольд Карлович, что я обеспокоил вас этим неприятным поручением… Увы, не верить!
Но все дело в том, что Федерсон-то как раз и верил.
Еще как верил!
Глава шестая
Мало того! Этот сукин сын нашел себе единоверцев в лице старшего офицера крейсера и артиллерийского лейтенанта фон Ландсберга. В узком кругу они договорились:
– Господа, надобно довести это дело до конца…
Но, будучи офицерами строевыми, голубой крови и белой кости, Быстроковский и Ландсберг (подобно Иванову-6) свято берегли чистоту своих мундиров. Грязное дело сыска строевики Морского корпуса его величества препоручили опять-таки инженер-механику крейсера. И вот тут-то во всей своей мерзости и выступила на передний план событий фигура альбиноса с красными веками и с прозрачной кожей.
Гарольд Карлович – это надо признать – был вдохновенен.
***
– Господин мичман, потрудитесь встать.
Женька Вальронд с трудом разлепил глаза. Ах, какие чудесные сны показывала ему эта ночь! Было еще рано. Но за переборками, где-то под самой палубой, по всему крейсеру шла странная суетня, хлопали двери, стучали люковицы. А перед плутонговым стоял механик Федерсон.
– В чем дело? – спросил мичман, сладко потягиваясь. – Судя по ранней побудке, мы травим тараканов?
– Обыск!
– Что? – Вальронда так и выкинуло из койки.
– Да, голубчик. В прошлый раз мы плохо искали. В этом же обыске нам помогут добрые французы.
