Страх разрастался во мне, как сорняк на заброшенном огороде. Мысли метались в голове, как ненормальные. Одна бредовее другой: то затаиться в укромном месте, а потом угнать вертолет, который я понятия не имею как водить; то связать Аллочку, взять ее в заложницы и потребовать вернуть меня на родину. И тому подобное. Естественно, ни один мой план никуда не годился. И тут из безостановочной речи Аллочки я выхватила одно слово - "пароход". Оно подействовало на меня магически, отрезвив моментально.
- Ты сказала "пароход"? - впилась я в Аллочку, как пиявка.
Она посмотрела испуганно:
- Ну да. Развлечений здесь никаких, кроме телевизора и видика. Вот я и хожу раз в неделю помахать рукой проходящему лайнеру. И пассажиры машут в ответ. Кажется, - вдруг грустно вздохнула она, - что с людьми поговорила. Иногда мы вместе с Валерой ходим. Хочешь, завтра с тобой пойдем. Он приходит вон оттуда, - показала она рукой.
У меня подпрыгнуло сердце:
- Завтра? - переспросила я, пытаясь не выдать волнения.
- Завтра в обед он будет проплывать, огромный такой, красивый. Давай сходим, а?
Нашу беседу прервал телефонный звонок. Мы с Аллочкой подпрыгнули вместе. Она - побежала отвечать, я - замерла от дурного предчувствия.
- Валерочка, - пела в трубку Аллочка,- у меня для тебя сюрприз. Нет, не скажу. Прилетишь - сам узнаешь.
Я перевела дух, только когда она повесила трубку и готова была расцеловать милую дурочку, что сдержала язык за зубами. Радостно улыбаясь, Аллочка сообщила, что муж прилетает завтра утром, надо готовить праздничный обед.
- Пароход вместе встречать пойдем, - она так и светилась счастьем.
Совместная встреча спасительного судна не входила в мои планы. Я извинилась, что не смогу помочь хозяйке в приготовлении обеда, и ушла отдыхать. Мне надо было выспаться. Я хотела обдумать в одиночестве план дальнейших действий, но не успела. Я рухнула на кровать, и меня не стало. Во сне я гуляла по незнакомому городу среди огромных зданий. Со мной кто-то шел, но кто - видно не было. Разбудила меня Аллочка поздно вечером. Мы мило поужинали и пошли смотреть на звезды. Оказалось, недалекая Аллочка прекрасно разбирается в звездах. Она назвала мне все созвездия, большие планеты и малые.
- Я их все знаю, - тихо говорила она. - Я так часто с ними беседую, все рассказываю. А они меня жалеют.
Мне тоже стало жаль Аллочку, заточенную богатым извергом то на далеком острове, то в городском особняке. Я даже захотела позвать ее с собой, но вовремя остановилась. Аллочка в мои планы не входила. Она сама выбрала эту жизнь. Стряхнув с себя мучительную жалость и глупую мечтательность, я стала искать тропинку, по которой привела меня к себе Аллочка.
Оставив тоскующую девочку плакаться звездам, я пошла к морю. Лодка стояла на берегу, весла были на месте. Я уже знала, что делать.
Аллочка уже звала меня. Обнявшись, мы пошли в дом. Разговор не клеился, потому что она пыталась петь дифирамбы мужу, а меня от этого тошнило. И я резко прервала ее:
- Что ты комедию ломаешь? - прошипела я. - Что я - дура совершенная? Я же вижу, как противно и тошно тебе здесь. Как хочется гулять и развлекаться, слушать признания в любви, не от этого хмыря, а от молодых и сильных мужчин. Как хочется посмеяться с подругами, которых он разогнал, прогуляться вечером по набережной одной, а не с телохранителями. А нельзя. Через год-два вышвырнет твой Валерий тебя на улицу и в след не посмотрит. И ты сломаешься. Сдохнешь в ночлежке, или под забором. Поэтому-то и трясешься за своего Валеру, самца поганого, знаешь, что слово против скажешь - и конец безбедной жизни. А делать ты ничего не умеешь. Вот и терпишь.
Что меня подвигло на такую речь - не знаю. Аллочка сникла, уронила лицо в ладони и мелко затряслась. Я опомнилась, бросилась к ней, шепча слова утешения. Но она оттолкнула мои руки и заорала не своим голосом:
- Что ты знаешь про мою жизнь? Ты вон, какая ухоженная, холеная. А моя мать всю жизнь вокзальные сортиры мыла. Когда я - лимита тьмутараканевская - в столицу приехала, кто меня подобрал? Валера. Все видела, побольше тебя. Он меня с иглы слезть заставил, накормил досыта впервые в жизни. Я до сих пор опомниться не могу, что женился на мне!
Я дала ей выговориться. После долгих рыданий Аллочка продолжила в ином ключе:
- Я ему, скоту, все отработала. Ты думаешь, зачем он меня здесь держит? Чтобы не проболталась кому-нибудь, чем он занимается. А избавиться от меня он пока не может. В трудное время он на меня все оформил: недвижимость, счета в банках. Все. Я тут месяцами сижу, чеки подписываю, да его ублажаю, когда появляется. Спасибо, еще под друзей не подкладывал. Как-то намекал, да я такую истерику закатила, что он все в шутку свел потом.
Я ждала, пока Аллочка выговорится до конца. Я сочувствовала ей от всей души. Но помочь я должна была только себе. Двоим нам не спастись. Уж жену-то Валера будет разыскивать, и найдет. А с ней и меня, убившую его верного помощника, меня - свидетеля возможного обвинения.
Кое-как утешив Аллочку, я проводила ее в спальню. Мне и самой хотелось спать до безумия. Но я не могла: если я просплю рассвет, все пропало.
Сначала я читала до рези в глазах, потом смотрела какую-то чушь по видеомагнитофону. Потом просто металась по своей комнате, беспрерывно паля сигарету за сигаретой. Наконец, небо начало светлеть, звезды тухли сгоревшими лампочками. Пора. Я накинула Аллочкину куртку и выскользнула за дверь. Разжившись на кухне съестными припасами, я поднялась наверх, заглянула к Аллочке, которая спала, как ребенок. Сказав несчастной девочке последнее "прости", я покинула дом и поспешила к лодке. Светало быстро. Уже хорошо было видно тропинку, я шла уверенно и быстро. Я запомнила направление, откуда появляется пароход, как называла судно Аллочка, и вычислила примерный путь следования. Я направлюсь навстречу лайнеру и на борту попрошу политического убежища. Я надеялась, что мне пойдут навстречу, несмотря на отсутствие документов и прочих атрибутов государственности.
Я уложила в лодку вещи, оглянулась в последний раз на дом и окаменела. В десяти шагах, протирая кулачком глаза, стояла Аллочка.
- А я надеялась, что ты останешься, - пробормотала она - Давай выкурим по сигаретке. И я не буду тебя больше задерживать, - она смотрела с такой мольбой, что отказаться не смог бы и камень.
Я опустилась на ближайший валун, Аллочка протянула мне сигарету и села рядом. Мы долго курили молча.
- Я все поняла, не сразу, ведь я не слишком-то умна, - тихо и грустно начала Аллочка. - Когда ты увидела фотографию Валерия, у тебя челюсть отвисла, и я вспомнила твой дурацкий парик. Ты сбежала от него, только не знаю как. Надо же, Валера ошибся. Принял парик за твои собственные волосы. Стареет, наверное. Брюнетки ему не нужны: в восточных гаремах ценятся только блондинки. Как ты выжила, ума не преложу. Тебе, наверное, досталось, если ты оказалась здесь. Сюда редкая птица долетает. Живут лишь постоянные обитатели.
По нежным Аллочкиным щекам потекли слезы. Она не кокетничала, не кривлялась. Она была несчастна. Я ласково обняла ее за плечи.
- Я больше не могу, - горестно вздохнула Аллочка. - Я нашла документы, настоящие документы его сделок. Знаешь, там указан штучный товар и оптовые партии. Сотни блондинок, называемых болонками. Так и написано: наименование - болонка. Количество проданных единиц, цены. Я знаю, он и меня продаст. Ты ошиблась только в одном: у меня нет и года. Я это чувствую. И ты избежала смерти чудом. Издержек производства они обычно не допускают. Ты должна была исчезнуть.
- Неужели ты хочешь просто все забыть?
Меня давно трясло от злости. С минуту мы молча смотрели друг на друга. В кротких Аллочкиных глазах светилась решимость. Именно в этот момент я решила остаться. Наверное, это отразилось в моих глазах, потому что Аллочкино личико озарилось надеждой, на губах застыл немой вопрос: "Правда?". Как же долго она терпела! Не бойся, девочка, я с тобой, я помогу тебе. Мы обе знаем, что надо делать, не правда ли?
