— Тем же, чем и я, в том же бюро…

— Итак, вы вдвоем пошли в кафе в надежде подцепить мужиков?!

— Да нет! — обиделась Штефица.

Интеллектуал опрокинул бутылку и осушил ее до дна.

— Нету больше! Не-ту! — сказал он и покатил бутылку по полу. — У тебя есть что-нибудь выпить?

Штефица сходила на кухню и принесла начатую бутылку коньяку.

— О! Молодец!

Интеллектуал налил коньяк в рюмку и выпил его одним большим глотком. Потом некоторое время задумчиво пощипывал бородку и иногда кивал, прикрывая глаза, будто соглашался с какой-то своей, в самом себе произносимой речью, как вдруг замахал руками.

— Всем бы вам любви! Всем! Всех бы вас только любить и любить! Питаетесь чужой любовью, словно вампиры!.. Еще, еще… Отвратителен мне сей любовный рев, этот вой, этот крик!.. Нерестилище! Мерзкий эгоизм!.. Фу!

Интеллектуал с выражением гадливости отпил большой глоток и зажег сигарету.

— Ты, например, — вперил он указательный палец в Штефицу, — ты в этом смысле всегда будешь в убытке.

— Почему? — Штефица поверила и загрустила.

— Потому! Это точно! Этому не поможешь! — Он резко взмахнул рукой и разбил рюмку.

Да он же пьян! — подумала Штефица.

— Ну чего смотришь? Ну пьяный я, да! Целыми днями пью. У меня прекрасный и, что самое главное, о-ри-ги-наль-ный повод! Меня жена бросила, ушла с одним там… ну, как они теперь называются, водопроводчиком, электриком, официантом… Да все вы нас бросите однажды и уйдете с каким-нибудь… стенографистом!.. Прости, не хотел…

— И что дальше? — спросила Штефица.

— И тот ее бросил. Мы с водопроводчиком вместе бросили мою жену. Я снял квартиру, а этот кондуктор вернулся к своей жене.

Интеллектуал опорожнил еще одну рюмку, легонько хлопнул Штефицу по плечу и пьяно ухмыльнулся:

— Штеф, ты меня понимаешь? А, Штеф, понимаешь? Штефица жутко обиделась, но постаралась скрыть это, прикуривая сигарету. Помолчали. Интеллектуал примирительно, будто извиняясь, спросил:

— Слушай, а у тебя нет какой-нибудь музыки?

— Нет! — обиженно сказала Штефица.

Помолчали. Штефица вертела в пальцах сигарету и упорно смотрела на пол. Потом вдруг спросила:

— Почему я всегда буду в убытке?

Интеллектуал долго и внимательно разглядывал Штефицу. Ей показалось, что он вот-вот расплачется.

— У Гашека есть один рассказ, — задумчиво начал он, — так вот в этом рассказе есть герой — господин Калина, который постоянно курил трубку. Для большего аромата он всегда добавлял в табак высушенные лепестки роз. Тех роз, что сваты приносили его дочери Кларе… И господин Калина всякий раз выкуривал по одному жениху… Приговаривал: вот сейчас я курю господина Марека, а сейчас — господина Нингера, потом господина Ружичку или Хубичку… Не помню уж всех… Да и не важно!

Интеллектуал прищурился и посмотрел Штефице в глаза.

— Понимаешь?! У тебя тоже кто-нибудь вот так выкурит любовь. Какой-нибудь неприметный Калина! Это страшно, но это так!.. Как у меня жену. Или Париж. Сотни раз я клялся себе поехать в Париж!.. И тогда его кто-то выкурил! На географической карте, там, где был Париж, теперь зияет дыра! К черту Париж!

У Штефицы задрожал подбородок… Он был прав! Все понял! И его, такого пьяного, тоже выкурит — утро! Останется кучка пепла. Он обидел ее. Нужно что-то ответить, думала Штефица.

— А я скоро уезжаю в Пальму-на-Мальорке! — сказала решительно Штефица и покраснела.

Но Интеллектуал ее не слышал. Он играл пустой бутылкой, катая ее по полу. Затем он зашвырнул ее в угол и сжался в комочек, как ребенок.

— Вот тебя нужно бы любить! — бормотал он пьяно. — Только тебя! Тебя, Штеф, потому что ты такая… Такая, какая есть… Я тебя буду любить!

Штефица попыталась поднять Интеллектуала с пола, но ей это не удалось. Кое-как она доволокла его поближе к кровати и поставила на колени. Неожиданно он выпрямился, встал и рухнул на постель, увлекая с собой Штефицу.

— Смотри-ка, грудь! Подумать только, у тебя есть грудь! — приговаривал он, с силой тиская Штефицу. — Грудь есть. Она кусается. Укусит меня!.. Я закрою ей рот…. Так! Вот так я ее… Гру-у-у-удь!..

Глубоко задышав, он уснул.

Штефица некоторое время прислушивалась к его дыханию, потом попыталась оторвать его руку. Не получилось. Пальцы крепко сжимали грудь. Она смирилась, поняв, что в таком положении ей придется пролежать до утра. Она рассматривала Интеллектуала и вдруг почувствовала, что ее переполняет нежность и ей совсем не стыдно, что он здесь, рядом. Он заворочался и положил голову ей на плечо. Теперь она оказалась в полном плену. Штефица чувствовала, как смешивается их дыхание и как трепещет грудь в его ладони. Потом от его сонного тепла и она заснула…

Утром Штефица проснулась в шесть часов. Интеллектуал спал. Она нежно потянула его за бороду. Он заворочался… Попыталась еще. Он открыл глаза и заморгал. Она видела пустоту сна в его зрачках. Он пробормотал:

— О, Штеф…

Подвинься немного, мне пора на работу.

— А, конечно…

В ванной, под душем, Штефица тщетно смывала теплый след совместного сна. Вернувшись в комнату, она застала его спокойно спящим. Штефице понравилось таскать его за бороду — она нежно дернула еще раз.

— Ага… — сонно пробормотал он.

Штефица в кухне варила кофе. Интеллектуал приплелся туда и положил руку ей на плечо.

— Слушай, между нами что-нибудь было?.. Я думаю, ты понимаешь, о чем я говорю?

— Нет, — вспыхнула Штефица.

— Нализался вчера как свинья… Прости… Варишь кофе? Отлично!

Штефица варила кофе: мягко клала ложечкой сахар и кофе в воду, мягко прикасалась к чашечкам, мягко стелила салфетку на поднос, мягко ставила на салфетку две чашечки и кофейник… Штефица размягчилась от утреннего тепла.

Она вошла в комнату и поставила кофе на стол. Открыла окно. Все вокруг заполнил мягкий утренний свет…

Интеллектуал молча сидел и пощипывал бородку. Он отпил глоток кофе, зажег сигарету и долгим грустным взглядом посмотрел на Штефицу. Штефица молчала. Сейчас растаю, подумала она.

Интеллектуал нарушил молчание.

— Слушай, Штеф, — сказал он, — как ты думаешь, может, стоит ей сейчас позвонить, ну, той… водопроводчице?

Сон Штефицы Цвек

(копировальные стежки)

Если вы проснулись среди ночи и не можете больше уснуть, не «считайте овец», а если вам жарко, проветрите хорошенько комнату и перестелите постель; если у вас холодные ноги — наденьте шерстяные носки. Если это не поможет, заварите липовый чай, положите в чашку ложечку меда и выпейте.

Марианна, совершенно голая, лежала на огромном торте, лениво слизывала крем вокруг себя и говорила: «Штефица, оглянись вокруг! Мужиков, ей-богу, везде полно — в воде, в воздухе…»

Штефица подошла к торту, но Марианна утонула в толстых пластах крема. Потом торт с чудесной быстротой растаял, а вместе с ним и Марианна.

Штефица внезапно оказалась на дне какого-то водоема. Под ногами почувствовала песок, на теле — скользкую траву. «Водорошли — штрашная вещь!» — сказала тетя, высыпала на нее миску горошка и пропала. Штефица кинулась собирать горох, но он все время ускользал. Тут она увидела, что это не горох, а кругленькие домики зеленых рачков, которые торопливо расползались по песку.

Внезапно Штефица увидела плывущего на нее огромного карпа. Она помахала ему рукой и крикнула: «Эй, Амбал!» Изо рта у нее пошли пузыри, и Амбал ничего не услышал. Равнодушно скользнул он по Штефице гладкой чешуей и медленно проплыл дальше.