Сгонит всех зверюшек на полянку, из тёплых схоронок выдернет и учит:

– Мороз страшный, поэтому из ухиток не высовывайтесь, а то ещё уши отвалятся.

Звери слушают её, дрожат от холода. Кто и вовсе так закоченеет, что зуб на зуб не попадает, а Пилюля знай себе лекцию читает, как надо греться и от холода спасаться.

Медведь, бывало, уже заснёт крепенько и сны видит, а лесовинша залезет к нему в берлогу, растолкает и спрашивает:

– Почему не пришёл, когда я зверей собирала? Ты же погибнуть можешь!

Косолапый спросонья глаза продирает, ничего понять не может, ворчит раздражённо. А Пилюля не унимается:

– Тебе что, особое приглашение нужно?

Медведь не выдержит и заплачет:

– Оставьте меня. Зачем вы меня обижаете?

– Поговори ещё! – сердится Оса. – О тебе же непутёвом забочусь. Замёрзнешь, окаянный, а мне переживай потом. Гляди, заснёшь и поминай как звали. Стыня Ледовитка две недели лес студить будет. Земля-то наскрозь промёрзнет, вместе с тобой…

Вылезет из берлоги, а медведь ещё долго уснуть не может, с боку на бок ворочается.

Вот такая она, Оса. Что и говорить, далеко про неё кривая слава покатилась. У любого лесовина спроси, про Осу-Пилюлю, он тебе такого нарасскажет!

Ну да ладно, а в том разе Пилюля с Анохой долго ещё разговор вели и спорили. Всё думали, надо им лес от маленькой девочки беречь, или пусть уж так…

Свезло, конечно, Ильке в малые годы Хозяйкой леса стать. Лесной народец её почтительно зовёт – Хозяйка Иринья. Проснётся Илька и сама удивляется, почему это лесные жители её нисколько не боятся и с радостью встречают. Каждую зверюшку, каждую птицу она по имени знает. Иной раз, казалось бы, впервые видит, а никогда не ошибётся, имена не спутает. Верно, тайна тут какая-то есть.

Ночи не проходит, чтобы Ильке сон не приснился. И всё-то она в лесу, в лесу… Птиц и зверей кормит, иной раз и из беды вызволяет. Как будто чувствует, где и когда животных напасть подстерегает.

Приснилось ей однажды, что она на лесных озёрах проруби делает, от заморов рыбу спасает. Ловко это у неё, знаешь, получилось. Очистит от снега место на льду, очертит ладошкой круг, с метр в диаметре, и дальше идёт, не оборачиваясь. А в том месте за минуту полынья вытаивает. Сделает на одном озере несколько окошек, потом по ним ходит и проверяет, как рыба подошла. Всякого пера рыбины возле промоин толпошатся. Хищники мирную рыбу не обижают, рядышком друг с дружкой плавают, толкаются, судорожно рты разевая.

Так-то вот засмотрелась на рыб и вдруг видит: мимо молодой марал пронёсся, а за ним метрах в трёхстах на снегоходе Гена Клещ гонится.

Этот Клещ, скажу тебе, – браконьер матёрый, немало на своём веку животинки погубил. Охотником-то его назвать нельзя, браконьер и самый настоящий убойца. Петли и капканы по всему Кара-Шимскому лесу разметал. На снегоходе иной раз только ради забавы зайцев давит. А от снегохода, знаешь, никому не уйти. По глубокому снегу олень, косуля или лось даже не пытаются убежать. Быстро выбиваются из сил, встают и ждут обречённо, когда такой, как Клещ, обрушится на ревущем снегоходе и жизни их лишит. И дружки у этого убойцы под стать. Вместе они и с вертолёта пострелять любят.

Увидела Илька Клеща и сразу за ним вдогонку кинулась. Перевернулась в иволгу, скоренько снегоход догнала и на санках очутилась. Отряхнулась эдак спокохонько, тронула Гену за рукав и спрашивает:

– Дяденька, вы зачем в лес приехали? За шишками? – у самой глаза смеются, хитринками поблёскивая.

Клещ даже не повернулся. Голову угнул, прищурил жадные до крови глаза и с оленя взгляд не сводит. Вот-вот нагонит.

«Эх, машина шумит громко. Наверно, дяденька не слышит…» – подумала Илька и в то же мгновение ока перед Клещом на капоте снегохода очутилась. Не прыгнула, а просто, знаешь, раз – и она уже перед браконьером стоит, за лобовое стекло держится.

– Дяденька, хотите, я вам покажу, где шишек много? – что есть мочи крикнула Илька.

А Клещ её всё равно не видит и не слышит. Вперил злобные глаза в оленя и шипит что-то страшное себе под нос.

Олень из последних сил бежит, копыта неровно подаёт и уже спотыкаться начал. До леса метров сто оставалось, и он валежину в снегу не заметил. Сходу завяз передним копытом в коряге. Замешкался на месте, освобождая ногу, потом неловко прыгнул, оступился и на бок рухнул. Рванулся, пытаясь подняться, и опять упал.

Через какие-то секунды Клещ возле него очутился. Зареготал с доволи, спрыгнул с ревущего снегохода и ружьё вскинул.

Олень даже не попытался подняться. Отвёл от Клеща свои большие грустные глаза и покалеченную ногу лизнул…

Илька сразу напредки ружью встала, закрыла собой оленя и заплакала:

– Дяденька, не надо! Не надо, пожалуйста, не убивайте олешку!

От грянувшего выстрела кухта с деревьев посыпалась. Илька упала, а олень встрепенулся, вскочил и сиганул опрометью в чащу. Клещ опять рванул курок кривым пальцем – и осечка. Пока патроны доставал, оленя и след простыл. Кинулся убойца к снегоходу, а тот сразу же… заглох.

Илька никакой боли не почувствовала, смотрит вслед оленю, и так ей радостно стало, что и не передать. Отняла ладошку от груди, а она вся в крови. И на платьице (во сне Илька и зимой и летом в платьицах ходит) кровавая хлипь расплылась.

– Ну вот, опять кровью запачкалась, – засмеялась девчушка. – Ничего, это я мигом… – и в ту же секунду от красного и следочка не осталось.

Говорят, смерть во сне долгую жизнь предвещает. Будто бы это хороший знак. Может, так оно и есть. Но точно знаю: если за другого жизнь отдать, самый верный признак, что не только долгая жизнь будет, но и счастливая.

Хотела Илька в иволгу обернуться и вслед оленю полететь, но тут вдруг Клещ исхитрился и свой снегоход завёл.

– Вот дяденька неугомонный попался!.. – шутейно проворчала она и быстренько на санки запрыгнула.

Рванул браконьер в лес и давай между деревьями по следам оленя петлять. Но так, видать, бедолага, сильно торопился, что гусеницей за кокорину7 зацепил. Вскользь получилось, но у Клеща руль из рук вырвало, а самого из сиденья через стекло выбросило.

Гена кубарем в овраг скатился, а снегоход с рёвом в толстенный кедр врезался. Вроде Клещ ничего себе не поломал, но зашибся сильно. Еле-еле на ноги поднялся.

Илька посмотрела на него, покачала головой и говорит:

– Ну вот, я так и знала, что дяденька за шишками в лес приезжал… Самый первый кедр стороной не объехал и шишек собрал…

Увидел Клещ свой снегоход, и у него ноги подкосились… Повалился он тут же на злосчастную кокорину, ругается, воет…

Илька вдруг решила… видимой стать. Подошла к Клещу и за плечо его тронула.

Тот шало обернулся, а Илька схватила себя ладошками за щёки, на разбитый вдребезги снегоход смотрит и чуть не плача говорит:

– Ай-ай-ай, что же этот олешка наделал! Ай-ай-ай! – прям не на шутку расстроилась… – Ничего, дяденька, ничего, я его сейчас догоню и к вам приведу… – и с этими словами она в иволгу перевернулась и улетела в неизвестном направлении.

У Клеща чуть ум не повернулся. Побежал оттедова не хуже оленя. Как уж он до дому добрался, и не спрашивай. В постели потом не одну неделю провалялся. Кое-как выходили. А умом всё же маленько пошатился. Потому что долго ещё всякую дичь нёс. Всё про какую-то маленькую девочку в летнем платьице рассказывал. Эка бедолагу по голове шибануло! Где это видано, чтобы девчушка десяти лет отроду в самой глухой тайге разгуливала?! Да ещё зимой и в обычном платьишке?

Однажды Илька волчицу Марушку встретила. Тоже она, слышь-ка, из стаи Хвата Серпоклыка.

Волчицу Марушку в стае ещё Морковка кличут. У неё, слышь-ка, на кончике хвоста рыжий волос мешается. Не броско вовсе, да и то только тогда приметно, когда волчица в летнюю шубу наряжается. И вот повелось, что с детства её за рыжий хвост дразнят. От зависти, наверно.