Annotation
Друзьям-писателям с просьбой: «Пишите!». Ну, и не обижайтесь на нас, читателей.
Александр Карнишин
Стыдная болезнь
День писателя
Шедевр
Сочинитель
Кошмар
Муза
Черный человек
Писатели
Зиц
Сказка о скучной жизни
Смерть фантастам!
Урок
Книжная ярмарка
Свобода
Бука
Миниатюры
Александр Карнишин
ПИСАТЕЛИ, ПИШИТЕ!
Стыдная болезнь
Скрипнула дверь. Олег нажал комбинацию клавиш, сворачивая все окна, потом щелкнул мышкой, открывая «Цивилизацию». Щелкнул еще раз.
— Бум-м-м! — гулко отозвались пушечным залпом колонки.
Сзади нависла тень. Олег свернул «Циву», щелкнул мышью и открыл старенькие «Меч и магия». Снял с паузы и врезал «звездным дождем» по зеленым драконам.
— Ш-ш-шах-х-х! — влупило яркими искрами по крылатым.
Тень не уходила. Олег поставил на паузу, свернул окно «М&М» и включился в разгадывание квеста в нереально красивом мире «Myst». Он помнил, что игра, в принципе, проходима. Но тут можно было и не рваться никуда, не отгадывать ничего, а просто рассматривать окружающее, прорисованное до нереальной четкости. Вот бабочка села на тропинку. Можно нагнуться и посмотреть на рисунок на крыльях. Справа розовеет восход над бескрайним океаном. Слева — какие-то чугунные конструкции в заклепках. Видна ржавчина там, где никто годами не касался металла. Шумит ветер, скрипят какие-то насекомые в зарослях. Яркие тропические птицы летают над головой.
Олег прислушался. За спиной дышали. Что еще надо? Ну? Он повернулся в своем крутящемся кресле и спросил:
— Ну? Чего за спиной стоим?
— Ты играешь?
— Играю — видишь же!
Он повернулся к экрану и опять по очереди бухнул из пушки, атакуя город, махнул свитком с заклинаниями, нажал несколько кнопок с иероглифами на чугунной двери.
— Вот, играю.
— Но это же, я смотрю, всё старые игры? А почему ты не играешь в новые?
Почему, почему… Потому что в новых играх нет пошагового режима! И на паузу не поставить. Все слишком реально — оторваться невозможно. Но как это объяснишь? Что значит — оторваться? Зачем — оторваться?
— Ну, понимаешь, это мои любимые игры. Вот есть просто новые и хорошие, а есть — любимые, понимаешь?
— Не понимаю. Мы с отцом тратим такие деньги. Покупаем тебе самое новое. Самое лучшее. И компьютер у тебя специальный — игровой. А ты играешь в какое-то старье? Да еще в три игры одновременно? Не верю! Ты опять начинаешь? Опять?
— Что я начинаю? — недовольно пробурчал Олег. — Ну, что?
— А вот, что!
Над плечом мелькнула рука матери, она умело ткнула мышкой в вордовский ярлык, развернувший документ на весь широкоформатный экран.
— Вот! Я так и думала! Ты опять за старое?
Олег понурился, вжал голову в плечи. Сейчас начнется…
— Мы с отцом с таким трудом оторвали тебя от этой гадости. Мы сил не жалеем, работаем, даже на пенсии, не покладая рук, чтобы обеспечить тебя всем самым новым, передовым. Мы с отцом готовы на все. Даже сериалы покупать в подарочном исполнении. Даже антологии кино. А ты — опять за свое?
— Ну, ма-ам… Это же просто маленькая сказка… Я обещал…
— Ты и нам с отцом обещал! Говорил — всё. А сам? Нет, придется все-таки вызывать специалиста. Они, говорят, кроме игр и кино знают и другие очень эффективные способы излечения от этой позорной болезни. Логорея… Графомания… Фу, сын! Стыдись! Тебе уже пятьдесят!
День писателя
Читатель уже полчаса бродил по узким проходам между туго набитыми блестящими новыми книгами книжными полками. Он морщился, всматриваясь в обложки. Доставал сверху некоторые книги, взвешивал на ладони, смотрел на ценник, листал. Обычно первые абзацы позволяли ему, опытному в своем деле, определить — стоит ли читать дальше. Время шло. Камера под потолком тихонько жужжала, сопровождая его движение запутанным маршрутом от входа к выходу.
— Н-да… И что тут читать? — вздыхал он громко и напоказ. Разводил руками, чесал в затылке, морщил лоб, хмыкал недовольно, плевал через плечо, увидев некоторые фамилии, удивленно вздергивал брови при виде других — как, и этот уже стал писателем? Ну-ну…
— Вам чем-то помочь? — выглянула из-за угла симпатичная девушка в форменном платье с надписью на бэджике «Продавец-консультант».
— Помочь? — удивился читатель. — Вы — мне? И чем же вы можете мне помочь?
— Что бы вы хотели купить?
— Я хочу фантастику, понимаете? Хорошую фантастику. И чтобы с героями. И переживания чтобы всякие, и любовь и дружба, и приключения. И оригинально чтобы. И — новое.
— Вот, — ловко выхватила она книжку в черном с оранжевым тиснением переплете. — И фантастика, и совсем новое…
Читатель с показным удивлением взглянул на обложку, перевел взгляд на девушку:
— Это — новое? Это я прочитал еще в черновиках…
— А вот такое тогда? — теперь обложка была тускло зеленая с золотом.
— Но это же прошлогодний роман!
— А-а-а…, — задумалась на миг девушка, а потом рванулась к витрине перед прилавком. — Вот же! Самое покупное и самое-самое новое!
— Девушка! Я читатель. Понимаете? Чи-та-тель! Эту книгу я читал еще десять лет назад. А то, что ее оформили по-новому и вставили иллюстрации с кадрами из модного кинофильма, не сделало ее новой.
— Извините, я сейчас, — пискнула она и куда-то убежала.
Читатель стоял перед витриной с цветными толстыми книжками и неодобрительно качал головой. Он так был занят своими мыслями, что не заметил, как к нему подошел высокий седой мужчина в строгом костюме. Строгость костюма скрадывал шейный платок вместо галстука и кончик красного носового платка, кокетливо выглядывающий из кармана.
— Здравствуйте, уважаемый читатель. Мне кажется, у меня есть то, что вы хотите. Пройдемте?
— Куда это? — подозрительно прищурился читатель.
— Ко мне в кабинет. Я директор этого магазина. И одновременно большой друг всех писателей.
— Друг писателей? Это, похоже, диагноз!
Они посмеялись вместе, дружелюбно смотря друг на друга.
— Ну, так как? Пошли?
— А, пошли! Все равно ничего не купил…
В кабинете они сели возле низенького столика, накрытого просто и со вкусом: бутылка коньяка, порезанное тонкими дольками яблоко, поломанная плитка шоколада.
— Вы уж извините писателей. Сегодня не у нас будет ничего нового. Потому что сегодня у них, понимаете, праздник. День писателя. А кто же в праздник работает?
— А-а-а… Вон что! — с облегчением выдохнул читатель. — Значит, завтра зайти?
— А завтра, может быть, у них будет банальное похмелье. Или просто слабость в руках после праздника… Ну, мы же мужчины, мы же понимаем?
— Но когда же? Когда будет то, что мне надо?
— А вы напишите. Вот книга предложений, — директор подвинул толстую книгу, одновременно наливая коньяк в два бокала. — Только пишите коротко, чтобы мы могли разослать всем.
— Коротко? — задумался читатель, машинально беря протянутый ему бокал.
— Коротко, коротко. И, кстати, вас тоже с праздником!
— А меня-то — с каким?
— Ну, вы же читатель, правильно? А читатель — он только пока есть писатель. Он читает то, что написано. Значит, день писателя — это и день читателя, понимаете?
— Логично.
— Ну, за читателей! — поднял бокал директор.
— За писателей! — ответил читатель. — И еще — за издателей и за продавцов! Все мы — от них, от их трудов. За них, за умных, красивых, веселых, энергичных, гениальных и талантливых, ошибающихся и исправляющих ошибки, спорящих, ругающихся, снова пишущих и пишущих свои книги, которые издают издатели, которые продают продавцы, которые читают читатели!
— Отличный тост!
