И началась ежедневная тренировка. А как раз в те месяцы у Барасби было так мало времени! В колхозе были созданы пионерские бригады по охране урожая и борьбе с потерями. Разве мог Барасби отставать от товарищей и заниматься только тренировкой к скачкам? Грош цена была бы такому жокею, который увиливает от общей работы.

Вместе с друзьями выходил Барасби в поле-собирать колоски. Почти тридцать тысяч пудов спасли от потерь пионеры Кабардино-Балкарии. А в списке лучших юных борцов за урожай стояли имена двух учеников Кенженской средней школы — Мусарби Ахметова и Барасби Хамгокова.

А тут ещё Барасби приходилось ездить в соседние аулы и даже в другие районы, рассказывать о своём опыте по выращиванию жеребят.

Во всех аулах республики ребята взяли шефство над молодняком.

И вдруг пришла необыкновенная, такая радостная, что трудно было поверить, весть: Барасби вызывают в Москву!

Из столицы Барасби вернулся с орденом «Знак почёта» на груди.

Признаться честно, мальчику трудно было понять, за что его наградили. Конечно, он, Барасби, старался быть хорошим пионером, помогал колхозу. Но ведь многие другие тоже стараются и помогают старшим!

— Ты первый, — объяснил Кербек, — ты подал хороший пример, подсказал другим, как нужно работать.

Это, конечно, было правильно сказано. Но всё-таки Барасби ведь не думал, что покажет пример.

Барасби хорошо понял: раз правительство так высоко оценило его, Барасби, — значит, теперь он должен действительно быть во всём первым. Иначе как же смотреть в глаза людям!

Стояла солнечная осень. Иногда такая осень затягивается на Кавказе почти до декабря. Закончились полевые работы — пришла пора скачек.

Барасби с ещё большим старанием тренировал Звёздочку и учился сам нелёгкому искусству жокея.

На республиканском ипподроме в Нальчике народу столько, что некуда, как говорится, ногу поставить. Ребята поменьше сидят на плечах у отцов, постарше — чуть ли не с утра занимают места на деревьях и заборах: отсюда лучше видно.

Кербек показал Барасби гнедого жеребца, которого похлопывал по холке невысокий редкозубый парень.

— Это скакун Хабижа из Уравнского района, — сказал Кербек.

Барасби уже не раз доводилось слышать имя Хабижа. С тех пор как они с Кербеком приехали в Нальчик, Барасби не пропустил ни одной скачки. И большинство призов взяли лошади Хабижа.

Вот и вчера этот же самый редкозубый парень на белоногой лошади занял первое место. Правда, белоногая выступала совсем в другом классе, для лошадей более старшего возраста. Но гнедой красавец соперника на вид ничуть не хуже белоногой.

Голос Кербека выводит Барасби из задумчивости.

— Сразу всю резвость не показывай, — говорит Кербек.

Барасби давно уже знает наизусть все наставления старого коневода и кивает головой.

— Звёздочка и так горяча. Не вздумай пускать в ход плеть. Иди следом за Гнедым… Но далеко не отставай… А на третьем круге, на последнем, не жалей ни себя, ни Звёздочки. Давай полный ход…

Прозвенел колокол, и лошади рванулись вперёд.

Первый круг всадники прошли кучно — «пучком шерсти», как говорил Кербек. Никто, не вырывался вперёд, никто не отставал. Лошадь испытывают расстоянием, а впереди ещё два круга.

Барасби казалось, что лошади едва плетутся. Рука сама собой тянулась к плети. Эх, разве так скачут! Стоит лишь слегка тронуть ремённым кончиком шелковистую кожу Звёздочки, и она покажет, что такое настоящая скорость. Но Барасби прикусывал губу и заставлял себя думать только об одном: держись за спиной Редкозубого, не вырывайся.

В середине второго круга до Барасби долетел смех и свист с трибун. Видно, кто-то отстал. Осторожно скосив глаза, Барасби увидел, как уводили с дорожки серую красавицу. Сошла с дистанции.

Вот и поворот перед третьим кругом.

Рыжеватый парень на кауром жеребце подхлёстывает свою лошадь плетью. Она сразу же отрывается от Звёздочки и настигает коня Редкозубого. Но что это? Редкозубый не пропускает соперника к повороту, загораживает ему дорогу. Лошади сталкиваются, и жокей каурого летит на землю. Кажется, Редкозубый действовал не по правилам?

Но думать об этом некогда. Третий круг!

Звёздочка словно почувствовала, что хочет от неё Барасби.

Длинное, гибкое тело лошади распластывается в воздухе. Скачок, ещё скачок — и вот уже Редкозубый рядом. Он что-то кричит Барасби, размахивая в воздухе плетью. А Барасби совсем забыл, что плеть висит у него на руке.

Барасби почти лежит на спине лошади. Лицо его касается тёплой, влажной гривы Звёздочки.

Гул толпы на трибунах. Где же соперник? Барасби слышит цокот копыт Гнедого совсем близко. Обернуться — можно потерять драгоценную долю секунды… Но вот голова лошади Редкозубого совсем рядом. Барасби видит, как парень нахлёстывает жеребца плетью…

Но Гнедой не может выдержать темпа… Он отстаёт, и Барасби слышит ругательства Редкозубого где-то уже сзади. А финиш летит навстречу. Ещё секунда-другая, и грудь Звёздочки разрывает алую ленточку.

Голова Барасби словно в тумане. Откуда-то показывается Кербек, снимает Барасби с лошади, целует его. Чьи-то руки подхватывают мальчика и несут к трибунам…

— Первый, первый! — слышится вокруг.

Барасби вырывается и бежит к Звёздочке.

Он обнимает разгорячённую морду лошади, гладит спутанную гриву, прижимается щекой К мягким, жарким губам.

— Звёздочка, — шепчет Барасби, — Звёздочка!

…Маленькая группка кавалеристов уходит в ночь.

Тихо ступают копыта. Не звякнет стремя, не скрипнет седло.

У берега тихой, ночной речки всадники останавливаются.

Их командир наклоняется к уху лошади. Зачем? Разве животное может понять приказ, разве ему можно объяснить, как вести себя в этой непроглядной тьме, что главное сейчас тишина и абсолютное спокойствие?

Барасби что-то шепчет. До кавалеристов доносятся лишь последние слова:

— Пошли, Звёздочка.

Чуть слышно стукнуло копыто о прибрежный камень.

Словно испугавшись этого стука, Звёздочка переставила ногу туда, где помягче, и сделала ещё один шаг, в воду…

Широкая грудь Звёздочки бесшумно раздвигала волны.

Очередная разведка началась.

Л. Данилов

МАЛЬЧИК С ЧУКОТКИ

Рисунки Е. Ванюкова.

…Кулак Ранау́ги принял их неласково. Опять эти оборванцы не только не принесли ему мяса и муки, давно взятых в долг, но и осмеливаются просить ещё.

— Оставишь мне собак и нарту! — сказал Ранауги.

— Хозяин, — чуть слышно произнесла Ву́на, — у нас больше ничего нет…

Она прижала к себе мальчика в рваных, больших, видно с чужих ног торбасах. Ятгырги́н испуганно смотрел на мать.

— Тагам тундра! Вон! — хрипло закричал Ранауги, ударами ноги вытолкнул Вуну с сыном из яранги…

Снег густо падал сверху, южный ветер гнал его по тундре. В такое ненастье над упавшим, обессиленным человеком быстро вырастает снежный курган. Несколько лет назад так же ушёл к кулаку Ранауги отец Ятгыргина. С тех пор его никто не видел. Двое последних оленей с нартами после этого тоже куда-то исчезли…

Сбившись с пути, Вуна с Ятгыргином долго кружили по тундре, и пурга снова прижала их к яранге Ранауги. Они узнали эту ярангу, но войти туда не посмели. Усталые, присели около неё, съёжившись от ветра, уснули в снегу и не слышали жестоких слов, доносившихся из жилища:

— Оставишь мне собак и нарту!

— Хозяин, они у меня последние, — отвечал вздрагивающий голос.

— Тагам тундра! — послышался хриплый крик.

Ещё один бедняк становился нищим. А сколько таких бедняков кочевало по чукотской тундре от Тихого океана до Северного Ледовитого. Их грабили американские купцы, местные богатеи и шаманы, и всё равно они были должниками. Долги! Ещё неизвестно — кто кому оставался должен. За ружьё нужно было отдать столько шкурок песцов, сколько их укладывалось рядом во всю длину «винчестера», шкурка лисицы «стоила» пачку чая, связка беличьих шкурок шла за нитку ярких стеклянных бус…