Несмотря на все старания и розыски, полиции и жандармам не удалось раскрыть и схватить заговорщиков, совершивших это феноменальное покушение. Тем более приняты были меры, чтобы изобразить катастрофу одним лишь случайным крушением поезда, каковое при данных условиях не могло быть никем и ничем предупреждено. Понадобились, конечно, и козлы отпущения. Министр путей сообщения бравый адмирал К. Н. Посьет, в сущности нисколько не виновный в случившемся крушении и неответственный за него, вынужден был выйти в отставку. На его место был назначен Гюббенет (т. е. опять таки иностранец, так как Александр III, всё больше и больше терял доверие к своим русским министрам), который и продержался на этом посту до января 1892 г. Затем на пост министра путей сообщения был назначен Кривошеин, и вся Россия была немало изумлена, когда чуть ли не первым распоряжением императора Николая II была отставка Кривошеина. Из уст в уста передавалась тогда версия, будто Кривошеин пал по той причине, что поздравил неудачно Николая II, сопровождавшего труп отца, с благополучным прибытием. В сущности это не так, и вполне документально установлено, что Кривошеин пал вследствие взяточничества и растраты государственных сумм. К концу царствования Александра III произошли и еще некоторые перемены в составе его министров и ближайших советников, Граф Толстой был министром внутренних дел до конца восьмидесятых годов. Насколько он умел править и распоряжаться в духе Александра III, насколько он был ненавистен русскому народу, показывает то обстоятельство, что на его жизнь в марте 1888 г. произведено было покушение, Оно окончилось полной неудачей, но графу Толстому суждено было свирепствовать еще только немногим свыше года; он умер естественной смертью в мае 1889 г. Русский народ облегченно перевел дух, ноне на долго. Министром внутренних дел назначен был И. Д. Дурново, копия его предшественника, графа Толстого, и к тому же весьма скверная копия. Он владычествовал над Россией до 1895 г., пока нынешний император, вступив на престол, по примеру своего отца не произвел полнейшую перетасовку всех своих министров и советников. Дурново попал при этом случае в председатели комитета министров, Его предшественником на этом посту не играющем сколько нибудь существенной роли, был знакомый уже нам Бунге, которого Александр III очень любил и назначил председателем комитета министров в надежде, что этот хитренький немец сумеет жить со всеми в ладу и будет примиряющим звеном между министрами, вечно ссорящимися и интригующими друг против друга. Преемником Бунге был, в качестве министра финансов, ныне покойный уже Иван Алексеевич Вышнеградский. Он очень удачно играл из себя финансового гения, но понимая, где лежит корень управления финансами России, старался во всём потакать вошедшему в силу и милость Бунге. Тот в благодарность за это всегда с особым усердием отстаивал бюджетные росписи Вышнеградского, в то время как в этих росписях было гораздо больше внешнего блеска, нежели дельности и содержания. И в то время как одни уходили, а на их место назначались другие, один только человек стоял во всё время царствования Александра III незыблемым столпом на горе, ужас и страдание всего русского народа: то был обер-прокурор святейшего синода Константин Петрович Победоносцев. Сколько несчастья, сколько страданья причинил этот русский Торквемада русскому народу! Александр в своем ослеплении надеялся достичь любви своих подданных и настоящего верноподданничества только лишь насчет просвещения, культуры и прогресса. Чем темнее народ, рассуждал он, тем легче господствовать над ним при помощи палки и нагайки; чем безграмотнее и неразвитее народные массы, тем прочнее абсолютизм. Победоносцев исходил из этого же принципа и стал первейшим другом и любимцем Александра. Победоносцев знал и понимал, чего собственно хочет и добивается Александр, но не может ни выразить, ни провести, вследствие полного отсутствия государственных талантов. Но и Александр понял выдающийся ум Победоносцева, был рад, что нашел в нём свое собственное я, и не только передал всё влияние ига ход государственных дел одному Победоносцеву, но и также самого себя отдал в руки ему же. Победоносцев вполне овладел душой Александра III и сделал из него ханжу, какой еще никогда не сидел на русском троне. Православие сделалось единственным и высшим душевным убежищем Александра. Он много молился, умилялся душой в обстановке икон, лампадок и чудотворных мощей, окружил себя попами и монахами и заставлял всю свою семью верить и молиться. Будь Александр развратником, весь двор развратничал бы вместе с ним, как равно будь он атеистом, все приближенные и придворные подражали бы ему в этом. Теперь же все молились, неистово крестились и клали поклоны, бегали по церквам и монастырям, ездили на поклонение к святым мощам, давали деньги и собирали таковые на постройку церквей, Последним в особенности можно было сильно угодить Александру и Победоносцеву. Александр в своем полном затемнении стал верить, что ему при помощи разных указов и вечно угрожающей палки удастся искоренить из России западноевропейскую культуру и насадить во всех своих подданных веру и религиозность. Это было бы злом еще не столь большой руки, ибо при полной государственной бездарности Александра он не сумел бы провести свои тенденции в жизнь. Все горе и несчастие заключалось именно в том, что умный и весьма талантливый Победоносцев и знал, как нечто подобное необходимо насаждать, и имел нужную на то неограниченную власть. Вот превосходный пример. Александр думал, думал, как ему насадить православие и веру еще в большей мере, чем это имело место, и надумался, чтобы ему представляли на усмотрение и разрешение план каждой церкви, строящейся где бы то ни было во всей колоссальной Российской империи. Победоносцев же действовал умнее, хотя для России и горестнее. Он увеличил число епархий и викариатов. Он увеличил число мужских и женских монастырей на 150 штук, потратив на это увеличение и содержание сотен тысяч бездельников монахов и развратниц монахинь миллионы народных денег. Он увеличил в весьма значительной степени число церквей, духовных семинарий и епархиальных училищ, обставив их, поскольку это было возможно, благолепно и прочно в экономическом отношении. Он же устроил для торжества православия два чрезвычайно торжественных праздника, обязательных для всей России, по случаю присоединения России к православию во времена Владимира X, как и присоединения к православию всей Волыни. Но впрочем, это всё еще пустяки в сравнении с теми несчастиями для русского народа, которые Победоносцев ввел в духе Александра III и с согласия его. Он уничтожил какую бы то ни было свободу церковно служителей всякого ранга, звания и положения, подчинив их всех без исключения святейшему синоду или, вернее, самому себе. Он уничтожил созданный земствами тип деревенской светской школы, заменив ее т. и. церковно-приходской школой, которая отдана была в безраздельную власть безграмотным попам и которая имеет один главный и существенный предмет преподавания: православие. Затем для всех чиновников, служащих, учителей, гимназистов, преподавателей, студентов и т. д., кто только подлежит сколько нибудь надзору и регламенту, введено было обязательное посещение церкви в большие праздники и высокоторжественные дни, как равно и обязательные исповедование и причащение с представлением письменных сведении об этом по начальству. В этом отношении установлен был контроль, создавший многочисленное и широко разветвленное шпионство, введен был надзор, который может быть сравнен разве что с инквизицией и её методами. Победоносцев ввел также шпионский надзор над тем, поскольку перешедшие в православие католики и лютеране или крестившиеся евреи исполняют действительно все обряды православной религии.
Да, Победоносцев даже придумал целый ряд ограничений для евреев, с тем чтобы заставить их по возможности больше переходить во всеспасительное православие. Действительно, так и поступали многие отщепенцы своего народа и веры своих предков, но с чисто иезуитской хитростью Александр, по совету всё того же Победоносцева, приказал, чтобы крестившиеся евреи получали права только лишь через три года после крещения; за время же этих трех лет за ними производился чрезвычайно строгий шпионский надзор, поскольку они стали преданными сынами православной церкви. Александр в одинаковой мере не любил как евреев, так и поляков, и прибалтийских немцев. Этим воспользовался в высшей степени энергично Победоносцев, чтобы рядом мероприятий заставит насильно русско-подданных католиков и лютеран примкнуть к лону православной церкви. Над поляками всевластно владычествовал любимец Александра, герой русско-турецкой войны генерал Гурко. Когда он вышел в отставку, вся Варшава выразила свой восторг путем иллюминации. Пока он оставался генерал-губернатором Привислянского края, он жестоко давал им чувствовать всю нелюбовь к ним Александра, как равно был послушным орудием в руках Победоносцева. Тот же распорядился, чтобы православие было вводимо силою среди поляков, и если это было довольно легко сделать в кругу всех тех лиц, кто так или иначе зависел от правительства и администрации, то по отношению ко всем другим полякам Александром под влиянием Победоносцева введен был следующий бесправный метод: если где нибудь умирал ксендз, на его место преемник не назначался, и местная католическая церковь наглухо запиралась. Не менее жестоко расправился Александр III и с прибалтийскими немцами. Он ограничил свободу их лютеранского вероисповедания; он уничтожил все сохранившиеся с старых времен учреждения немцев, базировавшие в этом крае на основах самостоятельности и самоуправления. Он приказал русифицировать политехникум в Риге и преобразовал коренным образом в русский знаменитый немецкий университет в Дерпте. К тому же и самый Дерпт был отныне переименован в Юрьев.
