Что потеряли западногерманские футболисты, не заехав сюда, мы, милый читатель, поймем, как только немножко здесь оглядимся.

Уже во дворике перед входом есть — nota bene! — табуретка для любителей посидеть на лоне природы. Сразу, конечно, мы всего комфорта не оценим, ибо сейчас осень, с недалекого Дуная летит комарье, каштаны со старого дерева с чисто человеческой зловредностью норовят шлепнуться на самые неподходящие места, а то и прямехонько в кружки. Зато терпеливому любителю энтомологии раз в сезон посчастливится обнаружить на табуретке редкого жука-богомола. В остальном старый каштан служит опорой для велосипедов посетителей. В глубине дворика мы видим также списанный холодильный пульт и деревянную будку для некоторых надобностей без дискриминационного разделения; в конце концов, никому даже и в голову не придет, что сюда может забрести лицо противоположного пола. Разве что Терка, так ее давным-давно считают за мужика. Постоянным инвентарем является и телега болгарина с лошадью, мудрый взгляд которой устремлен сейчас на пару мопедов на стоянке.

А мы ведь все еще не вошли внутрь! Интерьер тоже не изобилует роскошью. Он скорее строг, целесообразен, но оценить его сможет только подлинный художник и завсегдатай подобных человеколюбивых заведений.

Самое важное и почетное место отведено стойке, чтобы она красовалась у всех на виду, напоминая людям, зачем они сюда пришли. Таким образом и у продавца пива все под контролем, и ему не надобно надрывать голосовых связок, когда требуется направить забаву по другому руслу.

Стеклянная витринка с левой стороны стойки содержит все, на что гость имеет право иметь аппетит: колбасу, рыбу под маринадом, соленые палочки, соевый шоколад «Орион» и медовые конфеты. Правда, безжалостное время наложило свою печать на бутерброды, напоминающие теперь покореженные рыбачьи барки в порту Пирей. Для гурманов всегда наготове банка соленых анчоусов, для заядлых лакомок под стеклянным колоколом настоящие оломоуцкие творожные сырки. Последние так устали от тщетного ожидания этих самых гурманов, что им уже расхотелось даже пахнуть. Многие годы такой ассортимент блюд полностью удовлетворяет основные требования и прихоти посетителей; как мы уже намекнули, здесь посидели бы в свое удовольствие и западногерманские профессионалы. Сами себе навредили, что воротили нос, зато все останется нам.

Выбор сигарет и спиртных напитков на полке за спиной продавца также отвечает разборчивому вкусу посетителей; здесь равноправно, без различия рангов соседствуют дешевые словацкие сигареты «Детва» с дорогими американскими «Пэлл Мэлл», «Старая пшеничная водка» с шампанским. А то, что «Детва» и «Старая пшеничная» пользуются бо́льшим спросом — ну, это только подтверждает мудрость сказок о простоте, честности и конечном торжестве справедливости.

Все столы и стулья в зале почти в порядке, справиться с наплывами посетителей и «мероприятиями» помогает бильярдный стол, который в таких случаях покрывают клеенкой. Столиком для избранных считается первый возле стойки, для постоянных посетителей на полке у продавца имеются даже персональные поллитровые кружки.

Едва громкое шипение возвестит, как вот, к примеру, сейчас, что бочка пива опустела, избранники без всякого приказа отодвинут свой привилегированный столик вбок, чтобы корчмарь мог открыть дверцу в подвал, спуститься по ступенькам вниз и подключить новую бочку.

Сегодня это балладное действие нарушила непривычная какофония. Из подземелья раздались подозрительные звуки, и через минуту заведующий Секе вывел оттуда пьянчужку — «пивную мышь». Как тот проник в подземелье, одному богу известно, но, поскольку он был известен еще и как профессиональный угольщик и истопник котлов среднего давления с дипломом, происшествие не привлекло особого внимания, и какофоническое интермеццо завершилось лишь словесной перепалкой.

Как в каждой пивной, в этой есть свои сильные личности. Одну из них называют Юлиус Гутфройд. Всем посетителям кажется, что они вроде его видели и знают, и они действительно видели и знают его. В этом нет ничего удивительного, он бывает здесь так часто, что корчма «У Грязного» должна была бы быть записана в его паспорте как постоянное место жительства и работы, А что тут такого, иногда он действительно помогает Секе собирать пустые стаканы. Однажды с ним случилась странная история. По какой-то административной ошибке он получил отпуск и провел его с первого и до последнего дня здесь. В тени под каштаном он целых три недели с утра и до вечера хвалился, что вот наконец не чувствует безжалостных тягот ожидания открытия и закрытия заведения. Мы можем поверить ему на слово, это был его единственный и наисчастливейший отпуск.

Гутфройд — человек принципиальный, даже зубную щетку он считает мещанской выдумкой буржуазной цивилизации. Он эмпирик, хотя никогда не слышал этого слова, и из вещей он признает лишь те, которые способен постичь собственными органами чувств:

ром (отечественный)

кирпич (обыкновенный, без дырок)

пять крон (чехословацких, находящихся в обращении)

совок для угля (с ним справится и дурак)

спортивные штаны (по-нашему — треники)

расческа (вещица, удобная для заднего кармана, может пригодиться)

зельц (кормиться-то надо)

таз (по-нашему — лохань).

В существовании артезианского колодца он уже уверен не вполне, карманному фонарю доверяет не слишком, радио, телевидение и космические полеты отрицает полностью. Первый шаг человека на Луне он, подобно многим рядовым американцам, считал рекламным трюком, который отсняли где-нибудь в голливудских студиях; если, конечно, этот самый Голливуд вообще существует; Батя, по его мнению, выделывал этакие трюки уже лет сто назад. И еще почище. К примеру, полуботинки за девятнадцать крон.

Из искусств он удостоил своим вниманием одну татуировку, став ее пламенным и добровольным пропагандистом. Он с удовольствием задирает рубашку и проводит изумленных посетителей по своей минигалерее.

Авторы шедевров неизвестны, о годе создания произведения могут догадываться только специалисты, но стиль четко определенен. С первого взгляда вас привлечет жанровая картинка, изображающая двух домохозяек над кухонной плитой, прекрасное обрамление намекает на связь с кухонными вышивками. Меткая надпись над картинкой объясняет:

ХОЗЯЮШКА МИЛАЯ,

ЗДЕСЬ СПЛЕТНИЧАТЬ НЕЛЬЗЯ!

Наслаждений для взгляда — целый вагон. Здесь, как живые, танцовщицы с острова Бали, пальмы вкупе с кактусами и шиповником, оружие — рубящее, колющее и огнестрельное, а также нечто вроде большого герба города Пардубице. И надписи разного рода, словно татуировщики использовали тело Гутфройда вместо блокнота. Однако прочтем:

КОМЕТА ГАЛЛЕЯ УПАДЕТ НА НАС В 1966 ГОДУ!

САРТИРОВОЧНЫЙ ВАГЗАЛ

МАЯ СУДЬБА — ВЫПУСКНИКИ

УГОЛЬНЫХ СКЛАДОВ

ПРАКЛЯТИЕ ПАЛО!!

ЧЕЛОВЕК — ХРУБКИЙ СОСУД

Мы бы не удивились, если бы предприимчивый пропагандист использовал «хрубкое» тело Гутфройда в агитационных целях, как-то:

СОБЕРЕМ УРОЖАИ БЕЗ ПОТЕРЬ, ДО ПОСЛЕДНЕГО ЗЕРНА!

Хочется взять химический карандаш и, как на клочке газетной бумаги, написать записку:

ВЕРНУСЬ ПОЗДНО,

УЖИН В ДУХОВКЕ — ГЕРТА!

Ага, а о модерне мы чуть было не забыли! Наш знакомец не отгораживается от новых веяний и тенденций, о чем свидетельствует рисунок бородатого протестанта с надписью: Make love, not war!^[57]

Так как на здешнем наречии «love» означает деньги, а «маке» связано с глаголом «макать», то, очевидно, здесь подразумевается нечто, связанное с любовью к банкнотам и казначейским билетам.

В данный момент обладатель мини-галереи Гутфройд по раз и навсегда заведенному обычаю проводит свою ежедневную ревизию и контроль. И надо отдать ему должное — никакая комиссия не справилась бы с этим более ответственно. В длинном выцветшем плаще болонья он переходит от стола к столу, выведывая, каково состояние финансов у посетителей, ко всем прочим их состояниям он относится без интереса. Основа успеха — незаметно подсесть и зацепиться, что он и старается сделать. Зацепиться — это, можно сказать, его жизненное кредо, впрочем, не только его одного. Ах, сколько похожих поползновений разных лиан мужского и женского пола наблюдаем мы постоянно и в более высоких ценностных группах; по сравнению с этим битва при Грюнвальде была сущей безделицей.