– Да, и если ты хочешь уточнить, именно так ли это звучало, я скажу тебе еще раз, – Виман же голос не повышает ни на гран, щурясь и смотря на Джона с нарочито вежливым интересом. – Я знать не знаю никакого Эддарда Старка, Джон Сноу, так же, как знать не знаю, какого… почему вы оба еще здесь.
– Но ты знаешь Рикона Старка.
– И? – бледная бровь Вимана едва заметно приподнимается на его одутловатом лице.
– Старк – и Старк. Ничего общего не находишь? – кажется, Джон по-настоящему взбешен, и Рамси, с его странным и замедленным пониманием социальных связей, не понимает этого до конца, но, кажется, все-таки начинает немного догонять, что к чему. Не в том, что важно для Джона Сноу, а в том, что важно для Джона Сноу.
– Рискну предположить, что эти люди носят одну фамилию. Я угадал? – а Виман не теряет самообладания.
– Да, потому что Рикон Старк – сын Эддарда Старка. А Эддард – брат моей матери, Лианны Старк.
– А. А-а. Вот в чем дело, – и пухлый рот Вимана трогает улыбка. Как будто ты в самом деле не знал, жирная минога, думает Рамси, но по-прежнему ничего не говорит, одними ногтями почесывая Иву между ушей. – Ну, тогда это уже другой разговор, Джон Сноу, – а вот Винафрид и Хозер смотрят на него так удивленно, будто взаправду ничего не понимают. – Тогда садись. Поговорим по-семейному, раз уж так вышло.
– По-семейному? – Джон игнорирует предложение сесть.
– По-семейному, – соглашается Виман, и его и без того маленькие глаза превращаются в аккуратные, тонкие щелочки в жире. – Видишь ли, Джон Сноу, так как бедного Рикона мне представили как сиротку – ведь что еще, кроме смерти, может заставить человека бросить своего ребенка одного в замерзшем доме, – я, благодаря моей драгоценной Винафрид, – он вслепую протягивает руку, смыкая свои жирные короткие пальцы на запястье внучки, – уже подготовил документы для оформления опеки над ним. Конечно, с этим все равно придется подождать до конца Зимы, органы опеки, видишь ли, отказываются работать в такой мороз, да и нужно будет получить еще несколько справок, пройти какую-то там подготовку… но в какой-то мере я уже чувствую, что мы с тобой породнились, Джон Сноу. Так что да, давай поговорим по-семейному.
Глаза Рамси округляются. Наверное, третий раз в жизни Виману Мандерли все-таки удается его удивить. Первый – одним своим видом, не цепким интеллектом, скрывающимся под центнерами жира, но все же знатным, почти нечеловеческим видом своего оплывшего тела. Второй – когда он оказался заядлым кинолюбителем, да еще и предпочитающим фильмы вроде того, с превращением в гигантскую крысу. И, наконец, третий – когда посреди заморозившей все живое глубоко под снегом Зимы он умудрился заполучить единственного маленького Старка – рыжего, как теплый огонек – и, судя по всему, собирался ловко прибрать его под опеку и, как следствие, достаточно задурить мальчишке голову, чтобы со временем начать распоряжаться на редкость приличным, судя по увиденному Рамси дому и скупым упоминаниям Джона, состоянием его семьи.
Да, вот это определенно должно взбесить Джона настолько, что предыдущая попытка вывести Вимана на ссору покажется секундным детским капризом, думает Рамси.
Но Джон вдруг успокаивается так резко, как будто никогда не злился. Только его губы вздрагивают, будто он собрался не то улыбнуться, не то швырнуть в Вимана неприбранной миской с ближайшего стола.
– Ладно. Давай поговорим, – он снимает капюшон и шагает к столу.
– Семейные “разговоры” – херня, из-за которой передохло больше народу, чем из-за холода и упырей вместе взятых, – тянет Хозер. – Не буквально чаще всего, но если измерять количеством пролитой крови… Я, пожалуй, плесну себе еще кофе.
– Да, и мне, пожалуйста, – роняет Винафрид, не обращая внимания на его недовольно вспыхнувшие глаза, двигая свою кружку и не отрывая внимательного взгляда от Джона.
– И мне, Хозер, мой сладкий престарелый червячок, – еще до прозвучавшего возражения все-таки ухмыляется Рамси, стягивая лямки рюкзака с плеч. В конце концов, чем бы это ни закончилось, они как минимум поедят.
– Ну что же, Виман, давай начистоту…
Поняв, что Джон чувствует себя достаточно уверенно, Рамси спокойно усаживается и под неодобрительно скользнувшим по нему взглядом шаркающего к соседнему столу Хозера – Виман уже полностью поглощен Джоном и не обратит внимание даже на руку карманника под полой своей шубы – наполняет чью-то опустошенную миску ароматным, острым и густым грибным супом из стоящей на краю стола кастрюли – сколько же, мать ее, еды могут позволить себе подавать в Белой Гавани круглосуточно, – цепляет с общего блюда два приличных куска холодной вареной говядины – один отправляется тут же улегшейся у его ног Иве под стол, – от души зачерпывает масляной фасоли с черносливом – хотя он и не уверен, что его кишечнику это нужно после того, что у них было на той койке – и, прикусив еще кусок кисловатого хлеба, водружает этот полноценный обед перед собой, собираясь заняться им не менее любовно, чем Джоном Сноу несколько долгих десятков минут назад.
– Я бы спросил, не треснет ли твоя рожа, да, похоже, она уже начала, – с типичным амберовским дружелюбием Хозер грохает рядом с ним полную кружку кофе и освободившейся рукой стучит по своей нижней губе в том же месте, где у Рамси гноит один из многочисленных прыщей.
– А я вот не пойму, в чем твоя проблема, Хозер, – жадно сглотнув первую ложку, Рамси прерывается для ответа, – тебе не о чем думать больше в такое трудное время, кроме как о моей роже? То есть неужели во всей Гавани не нашлось никакого хорошенького мальчика, кроме меня? Или прыщи на твоем вялом хрене их так отпугивают, что ты решил за мои взяться? Так вот: мои-то точно не от герпеса, так что тебе здесь ловить нечего, – он возвращается к супу, продолжая слушать Джона не менее внимательно, чем Виман. Хозер ловко вытаскивает прижатую предплечьем к груди кружку, ставит ее перед вряд ли даже заметившей это Винафрид и, хрустнув коленями, садится рядом. Насчет того, что он пропустит хоть слово Джона и Вимана из-за их никчемушной болтовни, Рамси тоже не обманывается.
– А ты, видать, совсем одичал, пока по лесам шатался. Внимания там не хватает, конечно, одни медведи да упыри кругом, но не все ж теперь на свой счет принимать, – один из лежащих на столе ножей почти незаметно оказывается в морщинистой руке Хозера, и он глухим ударом втыкает его в выбранный Рамси для себя кусок говядины, накалывая и через секунду надкусывая. – Хотя знаешь, – он не особо трудится прожевать перед тем, как продолжить, – в городе, по крайней мере, в этом, окружение не сильно-то и лучше, чем в лесу.
Рамси смеривает его оценивающим взглядом.
– Вот если чего мне и не хватало после смерти Русе, Хозер, так это мудрой мысли от пожившего человека, – он откладывает ложку и поднимает кружку с кофе. – Но ты прав, не стоит портить наши отношения этим романтическим дерьмом. За старую добрую дружбу.
– За добрую дружбу, – сверкает глазами Хозер, поднимая свою и ударяя ее краем о край кружки Рамси.
– …так как я, в любом случае, жив, дееспособен и обладаю возможностью позаботиться о Риконе, и вот он я, прямо здесь. Так что тебе придется отдать его мне. И ты отдашь. Прямо сейчас, – а, кажется, даже не обративший внимание на их приглушенную перебранку, Джон наконец заканчивает и смотрит на Вимана спокойным, ярким и уверенным взглядом.
– Хм. Нет, – флегматично качнув головой, отвечает Виман.
– В смысле? – во взгляде Джона появляется недоверчивая усмешка, но он не выглядит обескураженным. Скорее не слишком убежденным в том, что услышал.
– Нет. Я тебе его не отдам, – так же флегматично повторяет Виман.
– Ты что, предлагаешь мне забрать его силой? – а вот теперь край рта Джона вздрагивает.
– А ты можешь? – тон Вимана не меняется.
– Он мой брат, – просто и уверенно отвечает Джон. – Если на то пошло, мне придется.
– Да, он твой брат, – соглашается Виман, вдруг беря кусок хлеба с общей тарелки, отламывая от него край плохо пропеченной корки и отправляя в свой ненасытный рот. – Твой брат, находящийся в городе, полном вооруженных людей, у которых ты, безоружный мальчик почти двадцати пяти лет, решил забрать его силой, – он смотрит на Джона с действительным интересом, а тот на секунду зажмуривается, будто Виман сказал несусветную глупость.
