После некоторой паузы юноша продолжил:

— Если Вы вините себя за лорда Болтона, миледи, — осторожно начал он, — то не стоит. Насколько мне известно, он был исключительным негодяем.

— Вы знаете? — пораженно прошептала рыжеволосая, чувствуя холодок по коже.

— Слухи иногда оказываются правдой, — просто ответил светловолосый юноша без капли презрения в голосе.

— И Вы, зная об этом, всё еще хотите взять меня в жены?

— Не задумываясь, — без паузы признался будущий наследник. — Знаете, леди Санса, я искренне желаю, чтобы Вы никогда не узнали о тех поступках, которых я стыжусь.

После затянувшейся тишины Гарри бережно взял руку Сансы и медленно произнес:

— Полагаю, мы оба совершили достаточно поступков, которыми не гордимся. Быть может, друг друга мы сможем сделать лучше, — златовласый юноша оставил легкий поцелуй на тыльной стороне ладони девушки, а после, встречаясь снова с ней взглядом, с улыбкой на лице добавил:

— Ведь, это всегда так: одному тяжелее, чем вдвоем.

— Пойми, Петир, меня выворачивает от той себя, какая я сейчас. Я не хочу больше злиться на брата, потому что Королем Севера стал он, а не я; не хочу планировать убийство Гарри, как мы это делали с Робином. Я не хочу этих вечных игр и масок. Это ни к чему не ведет.

— А ты не заскучаешь от этой тихой мирной жизни леди Хранительницы Долины? — уловив главную мысль, прямо задал вопрос мужчина.

— Лучше заскучать, чем предать или быть преданной тобой.

— Я тебя не предам.

— Тем хуже для нас обоих, — устало ответила Санса, безвольно пожимая плечами.

Окинув взглядом рыжеволосую, Петир развернулся и направился к двери. Схватившись за стальную ручку, он остановился.

— Ты потрясающая выглядишь, — последнее, что мужчина произнес прежде, чем покинуть опочивальню.

Слуга нагнал его тут же, сообщив, что экипаж готов.

— Выезжаем, сейчас же, — разъяренно бросил Бейлиш и, через плечо взглянув на закрытую дверь, рванул по коридору.

В конце концов, он не зря не любил прощаться.

========== XXI. Хватаясь за соломинку. ==========

Комментарий к XXI. Хватаясь за соломинку.

Решила разделить большую часть на две поменьше, дабы не нагромождать всего и сразу.

Прошу прощение за задержку, подготовка к экзаменам меня уносит далеко-далеко от фикбука ୧| ͡ᵔ ﹏ ͡ᵔ |୨

Осталось всего две главы. Мы уже на финишной прямой, друзья!

P.S. Глава писалась под впечатлением данной композиции:

♫ Ramin Djawadi — Winter Is Here ♫

« Любовь цепляется за любую соломинку,

толкует в свою пользу даже то,

что, казалось бы, против нее »

— Франсуаза Саган, « Сигнал к капитуляции »

Хрупкое стекло разбилось вдребезги, разлетелось на осколки, потерявшись в сгорающих поленьях, охваченных пламенем.

Петир устало упал в глубокое кресло, откинул разгоряченную голову, прикрыл тяжелые веки.

Его сознание ярко вырисовывало четкий, назойливый образ девушки, а вместе с ним и фантомную картину действительности.

Он целует её в шею, и она покорно откидывает голову назад, подставляя нежную кожу под его горячие губы. Печати его поцелуев описывают изгибы её тела, прожигают насквозь, оставляя блаженную истому в теле.

Она учащенно дышит, капельки пота бегло стекают по её лбу, когда она лихорадочно хватается за белые простыни, нервно царапает его спину, несколько мгновений содрогается, когда он, её муж, проклятый Гарри Наследник, берет её ночь за ночью; когда делает её, Сансу, своей законной женой.

Лорд разъяренно распахнул веки, нервно выдохнув. Через некоторое время новый кубок был уже наполнен вином, и плевать, что для этого пришлось вставать на, и без того болящие от долгой и изнурительной поездки, ноги.

— Вам что-нибудь нужно, милорд? — девичий игривый голос раздался где-то у двери в его покои, мужчина обернулся.

Неприглядное личико с тонкими сухими губами, шоколадными глазами и коротким носом, о конец которого можно порезаться, светлые, папирусного оттенка волосы — она была обычной. Обычной и досягаемой, попросту дешевой шлюхой. Только руку протяни да возьми, а после заплати пару монет, — грош цена же.

Пару секунд он медлил, смотря куда-то сквозь неё.

— Нет, — твердо ответил Пересмешник, снова падая в кресло.

И ради кого такие жертвы?

Ради той, что замужем?

Ради той, что отдана другому?

Он залпом опустошил бокал с вином, обжигающим глотку.

«Не хотите расслабиться, милорд?» — этот вопрос встречал его в каждой таверне, в которой мужчина вынужден был остановиться на ночь. И он, со скрипом в зубах, нервно, раздраженно отвечал вновь и вновь: «Нет».

Низенькая светловолосая, как гном из старинных легенд; высокая со смольными волосами, ростом, кажется, с саму Бриенну Тарт; среднего роста рыженькая, являющая собой слишком свежий шрам на его сердце, — каждая из них вызывала в нем бешенство, охватывающее его всего, проникавшее в плоть, пронизывающее всё тело, до кончиков пальцев.

И вот, в очередную вынужденную остановку, лорд, не помня себя, очнулся уже на улице. Он так скоро выскочил из своей опочивальни, что совершенно забыл накинуть плащ, и теперь, как был, в мятом от утомительного путешествия камзоле, мужчина стоял посреди выпавшего снега и могильно тихой ночи, накрывшей, казалось, не только Вестерос, но и его жизнь.

Он посмотрел под ноги.

Грязный, мокрый снег темной жижой поглощал сапоги, размазываясь по твердой коже. Сугробы, окружающие протоптанную экипажами дорогу, стояли будто стеной, кольцом смыкающейся вокруг таверны. Свет из дешевого кабака, пропитанного полупьяным весельем, душным воздухом в паре со смрадным запахом пота, озарял лишь тесную конюшню, являющую собой часть постоялого двора.

Пересмешник чувствовал леденящие прикосновения зимы через тонкие слои одежды, но отчего-то продолжал стоять на месте, словно оцепенев.

Он поднял глаза на чёрное небо.

Внезапно мужчина ощутил безмерную усталость, засевшую в клеточках тела, осязаемую физически боль от каждой мысли о ней. Он чувствовал свою слабость, перед ней, перед сложившейся ситуацией; чувствовал себя мятущимся из угла в угол, зажатым в тиски. Хотя, он и вправду пытался. Пытался сохранить веру в его уцелевший на будущее с рыжеволосой шанс. Он поддерживал свою веру, как мог, и, несмотря на летящие месяцы, не давал ей погаснуть, будто пламени.

Санса практически не отвечала на его письма, а он писал ей постоянно, особенно вначале поездки. Теперь — совсем редко. У него были свои люди повсюду, поэтому лорд всегда располагал достаточной информацией о всем важном, что происходило с ней. Ему необходимо было знать, что она в безопасности, что она в порядке. Он-то точно не был.

Изредка, такие разы по пальцам одной руки пересчитать можно, он часами читал её ответные письма, рассматривая каллиграфически аккуратный почерк, слыша в голове её тихий голос. Он вдыхал слабый аромат чернил, пропитавших пергамент, закрывал глаза и видел нарисованный воображением образ девушки, пишущей это письмо, скрупулезно выводящей официально скупые слова, сухо отвечающие на его искренность.

Не так давно он сжег её письма — отправил в топку, придя в остервенение, совсем не свойственное ему, но легко объяснимое.

Сейчас, стоя один в ночи, мужчина понимает, насколько устал. Устал биться кулаками о ледяную стену действительности, ожесточенно всё отрицая и наивно веря в лучшее.

Это же совсем не про него, разве нет?

Он давным-давно получил свой урок от жизни, неужели этого ему не хватило?

— Вы потерялись, милорд? — темноволосая, с алым румянцем на щеках, девушка стояла неподалеку, игриво оглядывая лорда.

Петир почувствовал, как на ладони, будто кинжалом, вырезали отпечаток надежды, греющейся в его сердце, тухнувшей с каждым прошедшим за эти месяцы днем; ощутил, как внутри него что-то глухо сломилось.

— Ты и представить не можешь, как давно, — он быстрым, усталым шагом приблизился к девушке и, ни секунду не медлив, жадно впился в её губы поцелуем.