-Вам опять снился дурной сон, милорд, - говорила она, стараясь не глядеть на его голый живот.

Лорд Бейлиш, всегда смущался, если его леди приходилось застигнуть его в таком виде. Поправлял на себе одежду и прикрывался.

По всему, ему уже следовало бы выздороветь, но болезнь его всё затягивалась. Он часто спрашивал себя, понимает ли его невеста, что это всё игра, или она впрямь так наивна и принимает всё за чистую монету. Мысль о том, что она знает и, может быть, сознательно включается в его игру, действовала на него, как любовное зелье.

Хотя тесное общение с Сансой в тишине и уединенности его комнаты и так давало ему массу поводов для любовного томления. Гораздо больше, чем он мог вынести без ущерба для себя. Но он в своей одержимости не мог остановиться и продолжал заходить всё дальше. Помятуя о словах Джона, что леди Санса сама вызвалась ухаживать за своим больным женихом, потому что “она тебя хочет, Петир”, он желал проверить это утверждение и испытать её привязанность к нему.

Как-то раз, когда она наклонилась, чтобы по его просьбе поправить ему подушки, ей пришлось поближе познакомиться с мужскими достоинствами будущего супруга. Пока она тянулась к его изголовью, слегка — и совершенно невзначай — навалившись на него, петиров член, который и до этого уже не раз напоминал о себе, взвился в предвкушении и весьма недвусмысленно упёрся ей в рёбра. Леди Санса вздрогнула едва заметно. Но она была истинная леди. Долг был для неё превыше всего — ведь она была наполовину Талли — поэтому она продолжала поправлять подушки жениху, пока эта задача не была выполнена до конца и со всей должной безукоризненностью.

Прядь её волос упала ему на лицо. Он поднял левую здоровую руку и положил ей на спину, совсем невесомо, даже не прижимая её, а просто придерживая там. В то время как его естество продолжало пытаться вырваться на свободу, подогреваемое ощущением женского тела, лежащего сверху.

-Так? - строго спрашивала леди Старк, подкладывая подушку ему под спину, - Так вам удобней, милорд?

-Немного пониже под плечи, если вас не затруднит, милая леди. Я бы сам сделал, но… - он показывал ей свою раненую руку.

Лорд Петир всё же попытался помочь ей — закинул руку с перевязанными пальцами за голову и стал неуклюже толкать подушку пониже. Ему было отчаянно неудобно и, очевидно, очень больно, поэтому он морщился и немного постанывал. Подушка не желала двигаться вниз, и ему приходилось выгибать спину, приподнимая леди Сансу своим телом, в то время как его твёрдая и горячая плоть продолжала тыкаться ей в бок, как слепой щенок… Оба они были совершенно серьёзны и ни разу не улыбнулись, хотя румянец заливал их лица: лорда Бейлиша - от усилий и боли, несомненно, а леди Сансу - от неподдельного сочувствия страданиям больного.

Впрочем, он скоро пожалел о своих играх. Как только леди Санса ушла, быстро выяснилось, что его правая рука всё еще болела и плохо сжималась, повязки на ней делали её бесполезной, а без повязок, жёсткие шрамы на пальцах неприятно натирали нежную кожу на его члене. Левая же рука просто не могла должным образом справиться с задачей. Короля Джона не было в замке… Тогда он оценил всю трудность ситуации, в которой оказался, и даже пожалел о своем маленьком безотказном друге. Он искал выход и не мог его найти. Мысли о юном девичьем теле, трущемся о его плоть сводили с ума. Вслед им приходили мысли о влажном рте короля Севера. Всё вместе делало его положение отчаянным.

К сожалению или к счастью, его юная невеста решила однажды, что лежание в одном положении вредит здоровью. Она стала настаивать, чтобы лорд Петир садился в кровати или даже пытался вставать.

-Мне не нужен муж-инвалид, - говорила она, морща носик, - Вы слишком изнежены и капризны, милорд. Сделайте над собой усилие!

Он делал, невыносимо страдая при этом. Он кашлял, и задыхался, и хватался за раненое горло. Она помогала ему устроиться сидя, подтягивала его вверх, когда ему было трудно сделать это самому, подкладывала подушки под спину. Щекотала волосами, опьяняла запахом и даже несколько раз позволила ему заглянуть ей за вырез платья, когда склонялась над ним. Петир скашивал глаза. Её небольшие мягкие груди, казалось, тоже скучали в тесноте лифа, и не прочь были бы выскочить наружу.

Тогда его страдания начались по-настоящему. Без макового молока сонливости не было, а все чувства были обострены. Его игра обернулась против него. Он сходил с ума от желания и не имел возможности дать выход своей похоти. Леди Санса оставалась строга и неприступна. Джона не было, служанка, приставленная к нему в услужение, была немолода и непривлекательна…

По прошествии некоторого времени его невеста стала заставлять его вставать и пытаться прогуливаться по комнате.

-Так вы быстрее поправитесь, - утверждала она.

Напрасно лорд Петир возражал ей, что он слишком слаб для этого. Она, в свойственной ей манере, решительно взяла всё в свои руки. Она помогала ему подняться и водила от двери до камина и от камина до кровати и назад. Лорд Бейлиш жаловался на головокружение и нехватку дыхания, дрожал и пошатывался, так что леди Сансе приходилось поддерживать его за талию. Впрочем, дрожал и задыхался он по-настоящему. Её рука, обнимающая его, её тепло сквозь тонкую ткань туники — и пожалуйте, сердцебиение и тяжелое дыхание!

Как-то раз несчастный раненый так устал, что запнулся о лежащую на полу шкуру, не удержался на ногах и с размаху повалился на спину. Леди Санса попыталась его подхватить, но он, конечно, был слишком тяжёл для её слабых рук, и просто увлек её за собой. Они рухнули на шкуры возле кровати. К счастью, леди Санса не ушиблась, так как её падение было смягчено телом лорда Петира, сверху на котором она оказалась. Он заботливо придержал её за талию, чтобы она не поранилась невзначай о резной столбик кровати. Волосы выбились у неё из прически и свисали ей на лицо. Она запыхалась, и пыталась высвободиться из его рук и подняться. Лорд Бейлиш в свою очередь барахтался, путаясь в полах туники и тяжело дыша, и пробовал ухватиться за край кровати, чтобы подтянуться вверх. К несчастью их не скоординированные усилия только препятствовали им обоим. Единственное, чего они добились, это окончательно выбиться из сил. Она лежала на нём, дыша открытым ртом, а он уже знал, что жестоко поплатится нынче ночью за эту шутку. Впрочем, лорд-протектор получил утешение в виде розового соска, выглядывающего из-за выреза платья леди Сансы. Ему понадобилась вся его выдержка и хладнокровие, чтобы не лизнуть или не схватить его губами.

Вечером того же дня он вынужден был проигнорировать жесткую кожу на едва сросшихся порезах его правой руки. Опыт был неудовлетворительным. Но альтернативы у него просто не оставалось. На другой день он попытался задрать юбку на своей служанке, но тут не вовремя появился мейстер…

И всё же остановиться он уже не мог. Теперь он был уверен, что она знает, что она видит насквозь его притворство. Но вместо того, что бы объявить ему об этом, продолжает приходить к нему и ухаживать за ним, смотреть на него полураздетого, прикасаться к нему, дразнить его…

Однажды, когда леди Санса помогала ему пересесть в кресло, лорд Бейлиш ухватил её за талию и усадил себе на колени. Она рассердилась на него за подобную бесцеремонность, не переставала вырываться и возмущенно выговаривать ему, что он слишком много себе позволяет. Тогда он её поцеловал. Просто взял её лицо в ладони и поцеловал. Она открыла для него губы и замерла, но ничего не делала и не отвечала на поцелуй. Он целовал её довольно долго, пока она не отстранилась резко, не поднялась и не ушла, так и ни сказав ни слова. С тех пор он целовал её ещё несколько раз…

Член его совершенно распух. После неудачных попыток ласкать себя самому, он попробовал переключиться на служанку, и ему даже удалось запустить ей руку между ног, но большего он не добился. Так что вскоре он стал испытывать неприятную ломоту в паху и боль в пояснице.

Сны его превратились в калейдоскоп мучительных видений, где леди Санса целовала и обнимала его. Или она садилась на него верхом, стонала и закидывала назад голову, двигаясь на нём в бешеном темпе, лиф её платья был развязан, и маленькие крепкие груди подскакивал в такт её движениям. Или она склонялась над ним и проводила языком по его возбужденной плоти. Или ложилась на кровать, поднимала юбки и шептала: «Петир, любовь моя». Он так желал её, что сходил с ума от страсти и неутолённой похоти. Его утра превратились в сущую пытку. Пару раз он поймал себя на том, что спросонья шарит рядом с собой рукой в поисках крепкого зада, который так помогал ему всегда в таких случаях. Но мальчик тоже был далеко. И страдания лорда сделались неподдельными.