_________________________________________
Дверь в комнату Сансы скрипнула, открываясь, и она глубже зарылась под одеяло, скрывая себя как можно больше в случае, если…
— Ну же, милая, — промурлыкал Эйгон, со скрипом закрывая за собой дверь и опуская задвижку. — Не желаешь поприветствовать меня?
Она оставалась закутанной, свернувшись калачиком вокруг ее пустого чрева (о, он был в ярости, когда Полумейстер сказал ему, что она беременна, и он держал ее за нос и вливал чай пижмы ей в горло, и сделал это дважды, пока не убедился, что ребенок Уилласа окрасил ее бедра красным), и старалась не дрожать, потому что если он это увидит, то узнает, как она напугана.
Он откинул одеяло; беспокойство и раздражение попеременно сверкали в его обезоруживающих фиалковых глазах. Он сел на край постели, нахмурившись, когда она отодвинулась спиной к стене, уклонившись от его руки.
— Сейчас, Санса, — предупредил он. — Мы должны пройти через это…
— Отпустите меня домой, — умоляла она. Пожалуйста, Вы получили свое… свое удовольствие, пожалуйста, отпустите меня домой, я просто хочу домой…
— Дело не в удовольствии, Санса, — сказал он, вставая и покачав головой. Она прикусила язык, чтобы сдержать рыдание, когда он начал снимать с себя камзол и рубашку. Он снова сел, чтобы снять сапоги. — Я ведь говорил тебе о дневниках моего отца?
Он, наконец, заключил ее в свои объятия и сказал, что все это и то, что они избавились от ее с Уилласом ребенка, к лучшему (это был не его выбор так поступить, он не имеет к этому отношения, никаким образом). Он рассказал ей о предсказанных героях, трех головах драконов: он сам, его тетя и его дочь у него на руках («Потому что это будет девочка, воинственная принцесса, всадница дракона и наследница Вестероса», сказал он, маниакально сверкая глазами, «как Рейнис и Висенья — наша дочь, Санса, королева Семи королевств!»)
— Я просто хочу домой, — в отчаянии сказала она, когда он встал, чтобы снять бриджи и белье. — Пожалуйста, Эйгон, пожалуйста, отпустите меня домой, отпустите обратно к моему мужу…
— Мой отец знал, что это единственный способ, — выговорил он, как будто не слыша ее. Он выдернул у нее из рук подушку, которую она прижимала к груди, и протянул руки к подолу ее ночной рубашки (на ней здесь все время была только она; Санса не выходила из этой комнаты). — Наши рода, Таргариены и Старки… валирийцы и Первые люди. Твоей тете не удалось, но ты не подведешь меня, Санса. Я знаю, что не подведешь.
— Пожалуйста, — выдавила она, — пожалуйста, не надо.
Он никогда не слушал.
______________________________________
— Он, вероятно, вывез ее из Простора, — указал лорд Тарли с характерной прямотой. — Вы отправили письмо в Солнечное Копье?
— Они наверняка тоже в этом…
— Нет, отец, — сказал Уиллас, резко махнув рукой. — Нет, Мартеллы не имеют с этим ничего общего; это Эйгон действует сам по себе, вероятно, вопреки всем запретам. Я… Я написал принцу Дорану на следующий день, после того, как Сансу похитили, лорд Тарли; он сказал, что ничего не знает о том, что делает его племянник, и в этом я склонен ему верить.
Гарлан сжал плечо Уилласа в поддержку, желая хоть что-нибудь сделать — они избороздили весь Простор в поисках следов Сансы, но ничего не нашли. Никто, казалось, не видел ничего подозрительного, и, учитывая, что прошло почти три луны с тех пор, как она была похищена…
— Он удерживает Штормовые Земли, — сказал лорд Тарли. — На них держится его власть, так ведь?
— Возможно, он держит Сансу в Штормовом Пределе, — сказал Уиллас. — Он сделал его своим опорным пунктом; он говорил что-то о восстановлении справедливости, поскольку Баратеоны держат Драконий Камень.
Лорд Тарли вскинулся и скрестил руки.
— Тогда мы вторгнемся в Штормовые Земли, если он не вернет Вашу жену, милорд, — сказал он, как будто это было что-то простое.
Уиллас кивнул, удивив Гарлана.
— Я дам ему последний шанс вернуть ее, — согласился он. — А если нет…
— Война.
_______________________________________
— Посланник мира направляется в Хайгарден на переговоры с твоим мужем, — сказал Эйгон, обвив рукой ее шею. Санса ненавидела, когда он так делал, когда он был нежен с ней — гораздо легче было ненавидеть его, когда он причинял ей боль; так было намного проще переносить чувство вины, которое она испытывала оттого, что неверна Уилласу, хоть она и знала, что это было глупо, потому что у нее не было выбора, и Уиллас никогда не обвинит ее в этом, даже теперь, когда ребенок Эйгона рос внутри нее. Она попыталась вырваться, сдвинуться с места.
Он крепче сжал пальцы.
— Я буду членом делегации, — сказал он, прижав ее лоб к своему в жуткой пародии на ту близость, которую она делила с Уилласом, своим мужем. — Я сделаю так, что он увидит смысл, не беспокойся.
— Я не хочу, чтобы он увидел твой смысл, — прошептала она. — Пожалуйста, Эйгон, отпустите меня домой, пожалуйста…
— Как ты можешь отправиться куда-либо, когда ты носишь моего ребенка?
— Я никогда не хотела нести Вашего ребенка, Вы заставили меня избавиться от моего, ребенка моего мужа…
— Прекрати, — строго сказал он. — Нам нужно пройти через это, Санса — через это, нам, это важно. Это предназначение.
— Это безумие, — выдохнула Санса. — Пожалуйста, отпустите меня, возьмите меня с собой в Хайгарден, я смогу остановить Уилласа и лорда Мейса от объявления войны, пожалуйста…
_______________________________________
— Ублюдок, — выдохнул Уиллас. — Как он посмел…
— Сохраняй спокойствие, — резко сказал Гарлан, ловя его запястье как раз тогда, когда он собирался сделать выпад вперед при виде серебряных волос Эйгона. — Он глупец, но если ты сейчас набросишься на него, он убьет тебя, и что тогда будет с Сансой?
— Он решается приехать сюда, в наш дом, после того, что он сделал? — прорычал Уиллас, и Гарлан был благодарен отцу за то, что он взял брата за другую руку. — Он похитил мою жену, Гарлан, мою Сансу, он завладел ей, и он осмеливается прийти сюда, как будто ничего не случилось?
— Успокойся, — приказал отец. — Мы не вернем ее, убив принца.
— Но он…
— Я знаю, Уиллас, — сказал он, и его рука на плече утешала больше, чем сдерживание. — Но ты не получишь ее обратно, убив его, и ты это знаешь.
Эйгон встретил их спокойно, как будто все было в порядке и у него не было жены Уилласа («Вы будете здесь в безопасности, сестричка, мы никому не позволим причинить Вам вред» — Гарлан ненавидел себя за эти слова и за то, что нарушил свое обещание) где-то в плену. Санса, должно быть, сейчас страшно напугана.
— Если вы позволите мне объяснить, вы поймете, почему я это сделал и так веду себя, — сказал Эйгон и улыбнулся, чертов ублюдок, он улыбнулся Уилласу, как будто они были друзьями, как будто он не утащил самое важное в жизни Уилласа куда-то далеко. — Поверьте мне, я уверен, что вы поймете смысл.
Гарлан задался вопросом, остался ли Эйгон жив после этого замечания, если бы отец «случайно» не ткнул ногой костыль Уилласа.
____________________________________
— Вы с ума сошли, — решительно сказал Уиллас. — Герой легенды? Вы похитили мою жену, Вы… Вы изнасиловали мою жену из-за какой-то чуши из старых книг?
— Санса все еще не хочет постичь это, — признался Эйгон, — но она увидит смысл. Наша дочь является необходимой частью этого. У дракона должно быть три головы, милорд.
— Вы, кажется, упускаете ту часть, где Вы похитили и изнасиловали мою жену, принц Эйгон? — выплюнул Уиллас. — Смею предполагать, что Вы не насиловали ее, пока не заставили избавиться от нашего ребенка, не так ли?
— Этот ребенок…
— Этот ребенок не должен существовать! — закричал Уиллас; костяшки его вцепившихся в кресло пальцев побелели. — Санса — моя жена, независимо от того, как Вы называете свою безумную идею и какие оправдания этому придумываете, она никогда не была Вашей!
— Ей суждено было стать моей, — поправил Эйгон. — Лед и пламя, милорд — принцесса Арианна не подходит. Она тоже огонь.
