Затем, в темноте сверкают два жёлтых глаза, раздаётся утробное рычание - огромный волк выпрыгивает из зарослей, морда перепачкана кровью, скалит клыки, прижимается к земле, мгновенье и вцепится в горло. Но он медлит, не сводя взгляда от меня, отходит в сторону. Какой у него жуткий взгляд, глаза - нечто потустороннее, выцветшие, радужка почти белая, зрачки едва заметны, в то же время бьёт из них жёлтый огонь. Внезапно ощущаю, он меня смертельно боится. Странно, почему? Я безоружен, у меня нет даже палки. Тем временем, прижимаясь брюхом к земле, ужасный волк отползает в сторону, пятится, скрывается за нагромождением камней, но чувствую, не уходит, наблюдает за мной.

Делаю шаг в направлении колючих зарослей, вся земля перепачкана кровью, пахнет сырыми внутренностями. Пытаюсь проникнуть в логово волка, но вязну всем телом, для меня лаз очень маленький. Вытягиваю вперёд руки, хочу раздвинуть ветки, обмираю от ужаса, это не мои руки! Огромные лапы, покрыты сверкающей чешуёй, на концах серповидные когти. От неожиданности кричу, хочу бежать, но оглушительно хлопают за спиной крылья. Взмываю в воздух, внизу, как человек, смеётся волк.

Несусь над полем. Постепенно, место страха вытесняет восторг. Свобода, полная свобода! Поднимаюсь всё выше и выше. Долетаю до туч, они, клубясь, наползают на меня, сверкают молнии, но я их не боюсь. Поднимаюсь выше их. Наполняя меня силой, ярко светит луна, а всё небо усеяно огненными звёздами. Мощно взмахиваю крыльями, лечу с немыслимой скоростью, воздух ионизируется, и тело заключается в плазменное облако.

Грозовой фронт исчезает позади, а внизу застыл океан, солнце выныривает из-за горизонта, стремительно движется вверх. На океан наползает континент - древняя земля и она осквернена! Эмоции жадности, равнодушия и вседозволенности, как грязная плёнка, колышутся над небоскрёбами. Я ощущаю, как военная эскадра под звёздно-полосатым флагом готовится к выходу в море, чтобы произвести массированный "гуманитарный" ракетный обстрел городов одной из слаборазвитых стран, чтобы сменить неугодный для США режим и принести туда "демократию, счастье и процветание".

Чувство гадливости потоком хлынуло в душу. Едва не стошнило от всей этой мерзости, раздражение, как цунами поднимается в сознании, мне необходимо выплеснуть эмоции иначе сгорю. Извергаю из себя огонь. Он с гудением уходит вниз, касается океана и, вздымается мощным торнадо. Как щепки взлетают военные корабли и разлетаются в стороны, где-то рвутся боеприпасы, чужой дикий страх словно искривляет пространство. Всё это мне взбурлило кровь, хочется снова атаковать.

"Ещё не пришло наше время" - голос словно возникает из пустоты, мгновенно гасит мою ярость.

Кручу шеей, смотрю вверх, заслоняя солнце, проносится исполинская тень огромного дракона.

Мне становится радостно и спокойно и, словно засыпаю.

Поезд резко дёргает, визг тормозов, какая-та станция. Продираю глаза, странное ощущение, словно всю ночь мешки с углём грузил. Сползаю вниз, достаю зубную пасту и полотенце.

- Опять уходите? - слышу сонный голос соседки.

- В смысле? - не понимаю я.

- Вас сегодня ночью здесь не было.

Гл.9.

Поезд ворвался на мост, стук колёс стал более лёгким, словно вагон неожиданно взлетел в воздух. Я невольно глянул в окно, мимо проскакивают металлоконструкции, а внизу бурлит река, рыбачёк пристроился в густых камышах и наблюдает за красным поплавком. "Интересно, поймает он рыбу?" - мелькнула мысль. Рыбачёк дёрнул удочку, но поезд проскочил мост, и река исчезла, перестук колёс вновь стал тяжёлым, а я так и не узнал, что он вытащил, даже расстроился. Медленно повернулся к женщине и рассеянно спрашиваю: - А где же я был?

- Наверное, бессонница, может, в тамбуре стояли?

- Вам приснилось, - улыбаюсь я. Обрывки сна рассыпаются в сознании, как осколки стекла, уловить содержание не могу, лишь чётко помню силуэт дракона, зависшего среди звёзд, но вот и он подёрнулся вуалью и растворился во мгле, оставив в душе необъяснимую тревогу и печаль.

- Может быть. Я так плохо спала этой ночью, - нехотя соглашается женщина, но я понимаю, она осталась при своём мнении. Да и бог с ней, мне то что, я спал как убитый ... вот только почему мышцы болят, словно всю ночь занимался на турнике?

Настроение пятибалльное, выхожу в тамбур, дверь открыта, сейчас стоянка, проводница проверяет билеты. Улучаю момент, спрыгиваю на перрон. Не холодно, снега нет, мы явно на подъезде к Крыму.

Станция небольшая, чистенькая. Ходит немногочисленный народ, кто-то продаёт вязанки фиолетового лука, кто-то яблоки. Бабка везёт тележку с пирожками, запах одуряющий, не удерживаюсь, покупаю несколько штук. Затем вижу мужчину с вяленой рыбой - хорошие такие лещи и длинные щуки. Останавливаю его, выбираю рыбу, он видит мой орден, даёт целую вязанку бесплатно. Страшно смущаюсь, хочу сунуть деньги, но он наотрез отказывается, говорит, сын его служит на границе.

- Лейтенантик, трогаемся! - приветливо завёт проводница.

Прыгаю на лестницу, она мило улыбается: - Чаёк принести?

- Можно. В Севастополь скоро приедем? - в ответ улыбаюсь я.

- Уже в Крым въезжаем, полдвенадцатого будем на месте.

В купе, кроме долговязого подростка, уже все проснулись. Мужчина собирается бриться, женщина скатывает постель. Выкладываю на столик ещё горячие пирожки: - К чаю, - радушно предлагаю я.

- Как спалось, лейтенант? - мужчина с одобрением глянул на мои гостинцы.

- Спал как убитый, - покосился на хмыкнувшую соседку.

- Я тоже. Люблю спать в поездах. Отвлекаешься от всего, перестук колёс. В принципе, у меня вся жизнь на колёсах, - вздыхая, добавляет он. - Эй, Вадик, вставай! - он энергично трясёт сына.

- Папа, дай поспать! - брыкается подросток.

- Дядя Кирилл такие пирожки принёс!

- Оставьте пару штук, - просит Вадик и отворачивается к стене, накрываясь с головой одеялом.

- Вот так всегда, нет в нём военной жилки.

- Рано ему ещё эту жилку приобретать. Не буди ребёнка, вступается за сына мать.

- Парню четырнадцать лет, через три года в училище пойдёт.

- Типун тебе на язык, поступит в институт, пускай гражданским человеком остаётся. Намыкалась с тобой, по дальним гарнизонам таскаться. А толку? Лишь на пенсии вздохнула. Не хочу, чтоб у сына была такая же участь как у нас.

- Что вы опять спорите, - наконец просыпается Вадик, - вот возьму и в ПТУ пойду.

- Шалопай! - беззлобно даёт подзатыльник отец.

Парень спускается, заспанный, глаза щёлочки: - Доброе утро, - приветливо здоровается со мной. - О, ещё горячий! - и пытается со столика утянуть один пирожок.

- Иди, умывайся! - хором прикрикнули отец с матерью.

За окном знакомые пейзажи. Крымскую природу не спутаешь ни с чем. Нет кричаще ярких красок, как это есть под Москвой, где по осени всё вспыхивает золотым огнём, даже глаза слепит, красота неописуемая. У нас же всё приглушенно, но от этого мне милее и на душе теплее. Осень, словно благородный топаз неназойливо подсвечивает листву багровым, медным, нефритовым и солнечным отблеском, и всё это на фоне красноватых скал, а вверху, как бирюза - высокое небо, где иной раз можно заметить парящих орлов

Сейчас, правда, уже первые числа ноября, но не все деревья сбросили листву. Лес стал прозрачнее, явственно виднеются корявые можжевельники, на склонах как свечи торчат кипарисы, где-то шумят сосновые леса. А вот и знаменитые крымские тоннели. Постоянно пытаюсь, сосчитать их количество и никак не могу, всё время отвлекаюсь.

Наконец выкатываем из последнего, поезд несётся мимо пещерного монастыря. Он заброшен, виднеются чёрные провалы, высеченные лестницы, пустые площадки на скалах. А вверху стоят мощные круглые башни. Когда-то здесь было древнее поселение.