- "Первый круг бездны. Дыхание апокалипсиса". - Подумал Паша, направляя чудовищный поток воздуха прямо на статую, на которой стояла Файн.

Спустя мгновение статуя развалилась на части, словно ее разрубили сотни лезвий, но Файн успела телепортироваться.

- Ну надо же! Так вот какой секрет ты хранил. Теперь понятно, что означает твоя метка. Такими темпами я могу и копыта отбросить. - Насмешливо произнесла Файн.

- Ты отбросишь их куда раньше, чем тебе кажется, мразь. Я заставлю тебя страдать за каждую секунду, что страдает Рэрити, за каждый миг, что страдали Пинки и ЭйДжэй!

- Да. Это было бы интересно, но увы, моя группа поддержки уже здесь!

В ту же секунду его тело и рог Паши сковали цепями света. Сильная боль опутала сознание жеребца, лишая концентрации

- Увы, Альтазар, но это специально обученные маги света. Их учили сражаться как с магами тьмы, так и с демонами. В обычных условиях я бы, несомненно, проиграла тебе, но ты сам пришел в мою ловушку. Да, они терпеливо ждали момента, пока умирали их товарищи...

Дальнейших слов Паша не разобрал, поскольку начал терять сознание.

- Снять с него доспехи и доставить в темницу, и скуйте его анти-магическими цепями. Скомандовала Файн.

***

Селестия приземлилась рядом с Файн и недовольно осмотрела некогда прекрасный сад.

- Мда. - Коротко, но емко подытожила принцесса.

- Простите меня. - Склонив голову, виновато произнесла Файн. - Я думала, разрушений будет меньше.

- Скажи спасибо, что их не больше. Файн, хорошая работа моя ученица. Ты одолела могучего соперника.

- Спасибо, наставница. - Сказала Файн, переводя дыхание. - Не думала, что он будет настолько силен. Но, пожалуй, я бы смогла его одолеть.

- Нет, Файн. Не будь такой самонадеянной, если бы не его не разрывали эмоции, от тебя бы и мокрого места не осталось.

- ЧТО?! - Удивленно воскликнула Файн. - Но...но я же сражалась с ним почти что на равных.

- Ты знаешь, какие заклинания он использовал?

- Э-э-э-м.

- Это были заклинания семи кругов бездны, если бы его эмоциональное состояние было стабильно, он бы применил то огненное заклинание в полную силу, и тогда... тут бы расплавилось все, чего оно коснулось. А ты погибла бы от жара.

- Простите, я больше не допущу такой оплошности.

- Я знаю, Файн, прошу, в следующий раз будь осторожней. И тут нет твоей вины, он тщательно скрывал свой талант, теперь я понимаю, почему Твайлайт так и липла к нему. Файн, ты готова закончить?

- Да, Принцесса, у меня все готово.

Вот и отлично, я прикажу Шайнингу, чтобы он завтра убрал всю стражу из области тронного зала, нам не нужны свидетели.

- Но завтра же тридцатое декабря, разве он не собирается помогать своей семье с подготовкой к празднованию дня уходящего года?

- Увы, Файн, но он трудоголик. И Файн, когда встретишься с его другом, не тяни. Используй артефакты. Убей его быстро. Альтазар, несомненно, сильнее его, но... Просто убей его. Не играй с ним, как с Альтазаром.

- С его дружком проблем не возникнет. - Спокойным голосом произнесла Файн. - Я уже знаю, как с ним справиться. Ваше тайное хранилище - настоящий клад. Принцесса, можно задать вопрос?

- Конечно, Файн.

- Вы упомянули Твайлайт, но при чем тут она?

Селестия хихикнула.

- Пошли, я расскажу тебе пару интересных историй.

***

Мрак и холод. Так можно описать это место. Холодные каменные стены, вечная сырость, затхлый воздух и вечная тьма царили в этой части темницы. Именно сюда попадали самые жуткие преступники, прежде чем отправиться в Тартар или принять свою смерть на эшафоте. Шайнинг Армор подошел к тяжелой железной двери. Холодок пробежал по спине жеребца, ибо надпись над дверью гласила:

- "Ради всей Эквестрии, если заключенный вырвется из камеры, то, сколько бы ни было пони внутри, не открывай дверь! Ради жизни и благополучия мирных пони".

Жеребец секунду колебался, но все же подал знак стражу. Сурового вида земной пони с трудом поднял тяжелый засов и пропустил принца внутрь. В отсеке "особых преступников" было еще более жутко и холодно. Длинный коридор тянулся куда-то во тьму, которую едва разгоняли горящие факела. Жеребец двинулся вперед. Каждая камера отделялась двойной решеткой и коротким коридором, стены которого были исписаны зачарованными рунами. Каждая камера была в своеобразном кармане из прочной каменной кладки, защищенной особыми чарами, которые хранили ее от коррозии и жалких попыток заключенных выкопать лаз.

Шайнинг прошел мимо двух камер. К удивлению жеребца, Альтазара посадили в третью камеру. Принц задавал себе не один раз этот вопрос, ведь сюда уже почти три столетия никто не попадал, а пост с другой стороны двери давно выполнял функцию испытания. Новенького стража ставили сюда на одну ночь. Тех, кто не выдерживал и сбегал, гнали вон. Но едва Шайнинг посмотрел сквозь решетки в первую камеру, все встало на свои места. В каменной ловушке леветировали бесформенные останки некогда живого существа. Видимо, когда-то давно защита сработала и убила заключенного, но тот был настолько силен, что его магия не иссякла. Жеребец перевел взгляд на предупредительный знак. Черный круг с тремя сошедшимися стрелами по центру. Издавна таким отмечали магически опасные места.

- Вошедший умрет. - Тихо прошептал Принц. - "Надо будет расспросить Селестию об этом заключенном".

Вторая камера была отмечена таким же знаком. Заглядывать туда жеребец не решился. Наконец, Шайнинг добрался до третьей камеры. Внутри сидел Паша с одетыми на него анти-магическими кандалами, ошейником и конусом на роге.

- Принц-блестяшка, решил навестить меня? Как это мило с твоей стороны. - Паша открыл глаза, заставив Шайнинга сделать шаг назад.

- Что за...

- Что? Не нравятся глаза Найтмэр Мун? - Невинным голосом произнес Паша. - Они же так прекрасно светятся.

- Что ты...такое? - Пораженно произнес принц.

- Теневой демон. - Усмехнувшись, ответил Паша. - А ты ожидал увидеть клоуна в радужном парике? Или ты надеялся найти тут пару порций мороженного с печеньками?

- Ублюдок, сегодня ты убил девять стражей, и многие из них были моими друзьями! - Прорычал Шайнинг.

- Я дал им шанс уйти, но, к сожалению, они решили преградить мне путь к это мерзкой твари! За что и поплатились. Любой, кто встанет на моем пути, или пути тех кто мне близок, будет уничтожен! Без жалости! без сожаления! - Паша сверкнул глазами, когда договорил.