Парень и без того захмелел от ощущения маминого тепла у себя под боком и нежных рук любимой, обвившихся вокруг его тела. Он чувствовал, как женщина его мечты подрагивает, от холодных касаний шаловливого ветерка, то и дело тревожившего обнажённые, почти полностью открытые ноги своими осенними коготками. К тому же мама явно устала и то и дело прятала лицо на груди юноши, чтобы скрыть зевок.

- Мам,- тихо позвал Данила.

Она подняла на сына мутный взгляд, в котором едва ли читался немой вопрос, скорее лёгкая дымка усталости и сонного душевного покоя.

- Спать хочешь?

Его любимая слегка нахмурилась, пытаясь понять смысл слов.

- Нет,- ответила мама.

Но в этом слове было столько же правды, сколько её бывает в уверениях некоторых девушек, едва способных идти своим ходом, но уверяющих, что они абсолютно трезвы.

Данила заботливо улыбнулся и потёр плечо любимой, пытаясь её хоть немного согреть. Мама закрыла глаза и легонько хмыкнула, ощущая его заботу и любовь. Её запах очаровывал, выражение лица стало довольным и безмятежным, желанные губы приоткрылись, испытывая на прочность самообладание юноши. Внутренний голос одёргивал его, требовал обуздать опасное желание, усмирить страсть и следовать плану, ведь иначе все труды пойдут прахом.

Они были тёплыми, чуть влажными и немного липкими от губной помады. Сладкими, словно зрелый тропический плод и упругими, как морской деликатес.

Данила и сам не понял, как ощутил их нежную кожу своими губами. Как припал к ним, словно это был источник его жизни и аккуратно касался, не смея тревожить их излишней настойчивостью. Где-то в ином мире тело, прижимавшееся к нему, вздрогнуло, а на грудь легла ладонь с явным намерением оттолкнуть наглеца прочь, но всё это было там, за пределами неожиданно возникшего в разуме рая. И словно чувствуя это, мама замерла, позволяя юноше продолжать то, на что он осмелился.

Парень воспарял, теряя связь с реальностью и упиваясь блаженством этого момента. Казалось, что мир уже не может стать лучше, но в какое-то мгновение он ощутил сдержанный ответ, осветивший разум соцветиями фейерверка. Мама отвечала на его поцелуй робкими, едва заметными движениями, но сомнений быть не могло - поцелуй стал взаимным. И тогда Данила подался немного вперёд, прижимаясь к любимой сильнее. Его губы уже не просто легонько тёрлись о мамины - нет. Они принялись захватывать то верхнюю, то нижнюю и едва заметно всасывать их.

Поглощённый происходящим, Даня не заметил, как мама повернулась к нему, как прижалась всем телом, как чарующие своим прикосновением руки обвились вокруг его шеи. Просто в какой-то момент он вдруг осознал, что это случилось. Но обратить на это внимание не получалось, ведь разум растёкся в блаженстве происходящего.

- Похоже, кому-то пора вызывать такси,- донёсся ехидный девичий голос откуда-то из другой вселенной.

- Ага,- ответил мужской.

- Да всем уже пора,- сказал ещё кто-то.

- Ладно, идёмте.

Данила почувствовал, как кто-то аккуратно дотрагивается до его плеча.

- Пойдём.

Он оторвался на секунду от маминых губ и осоловелым взглядом посмотрел на наглеца, осмелился прервать медовый поцелуй. Это был Серый. Он беззлобно улыбался с явным намёком.

- Настя машину вызвала, - сообщил он,- сказали, будет в течение десяти минут.

Даниил какое-то время непонимающе смотрел на товарища, силясь осознать смысл его слов. Мама прижималась к его груди, опустив свою голову на то место, где ключицы сходятся вместе, образуя небольшое углубление подковкой. Её аккуратные руки скользнули под его руки и обняли. Левая ладонь поднялась к шее и бессознательно гладила мягкие волосы сына.

- Нам не надо,- наконец, нашёлся парень,- тут до дома идти недалеко.

Серый пожал плечами.

- Ну, как скажешь.

Ребята начали прощаться, кто-то просто помахал рукой, другие подходили, чтобы обняться напоследок. Ваня с Ксюшей тоже решили пройтись пешком, но им было не по пути с Даней и его мамой, так что они просто растворились где-то в ночи парка. Остальные ещё постояли какое-то время, пока не зазвонил телефон вызывавшей машину Насти и оператор не сообщил, что водитель их ждёт. Помахав напоследок, оставшаяся компания зашагала к свету улицы, а юноша неожиданно понял, что остался с мамой наедине.

Он посмотрел на любимую, испытывая трепет. Что если она сейчас вспомнит об их договоре, ведь роль девушки сына уже была сыграна, представление завершилось, и играть его дальше было не для кого.

- Мам,- позвал Даня.

Она подняла затуманенные глаза и посмотрела на юношу, а он не сдержался и вновь поцеловал, на этот раз вполне осознанно. И его любимая ответила, уже не давя ладонями на грудь в попытке освободиться от настойчивых объятий. Сколько продолжался этот поцелуй Данила не знал, растворяясь и исчезая в каждом его мгновении. Потом они прервались и неспешно побрели по парку в сторону своего дома. Обычно, дорога заняла бы не больше десятка минут, но в этот раз юноша то и дело останавливался, вновь нежно звал и целовал любимую, а она, казалось, абсолютно перестала стесняться этого, позволив ощутить вкус желанных губ даже на лестнице собственного подъезда, где в любой момент мог появиться кто-то из припозднившихся, или скорее уже отправлявшихся на работу соседей.

Парень не помнил, как открывал дверь и как помогал маме переступить порог. Его рука на автомате скользнула в сторону и щёлкнула выключателем, заставляя обоих зажмуриться от нестерпимо яркого света, выстрелившего в утомлённые глаза. Неловким движением мама попыталась снять свои туфли, но едва не упала, и Даня заботливо усадил её на имевшийся в прихожей стул, а потом сам присел у ног женщины своей мечты и принялся расстёгивать ремешки на точёных лодыжках.

- Устала?- спросил он.

Мама лишь кивнула и что-то невнятно "угукнула". В конце концов, юноша справился со строптивыми замочками и одну за другой освободил от гнёта туфель ухоженные стопы любимой, ощущая их неестественный холод. Она же откинулась на спинку, и, казалось, начала задрёмывать, но Даниле было всё равно. Парень никогда не оказывался в подобной ситуации. Сидя перед женщиной своей мечты на коленях, он зажал левую стопу мамы между своих бёдер, надеясь согреть её таким образом, правую же юноша взял в руки и принялся легонько массировать. Пальцами левой руки он поддерживал ногу в воздухе и одновременно разминал напряжённую и, казалось, слегка стоптавшуюся пятку, а правой взялся за остальную часть стопы. Его большой палец прекрасно уместился в продольном изгибе, подобном согнутому луку и ощутил неожиданно мягкую кожу в этом месте.

Смакую происходящее, Даниил не сразу обратил внимание на тихое сопение любимой, а потом и на приглушённые постанывания, что время от времени срывались с её губ. Юноша прекрасно понимал, что мама уже не совсем отдаёт себе отчёт в происходящем, иначе она никогда бы не расслабилась в этой позе так, как это происходило сейчас. Женщина его мечты вальяжно откинулась на спинку стула и положила на неё голову, а руки безвольно опустились вдоль ножек, из-за чего тело сдвинулось чуть вперёд, устремляясь навстречу томительной ласке.

Парень вряд ли бы смог сказать, сколько времени массировал мамину стопу. Лишь когда аккуратные пальчики чуть согнулись от удовольствия между его бёдер, он вспомнил о левой ножке и тут же поменял их местами, стремясь доставить желанной женщине максимальное удовольствие. Принявшись за вторую стопу, он неосознанно приподнял её выше, и более плотная верхняя часть подошвы оказалась на уровне глаз. Мама часто носила обувь на высоких каблуках, отчего в этом месте образовалась почти твёрдая подушечка немного грубой кожи, но юношу это не смутило. Упиваясь происходящим, он и сам не заметил, как вытянувшиеся в изящном изгибе пальчики дотронулись до его губ. Или, быть может, юноша наклонился вперёд, чтобы поцеловать их. Какая разница.

Согревая кончики пальцев своими губами один за другим, Данила пьянел едва ли не больше, чем от всего выпитого за этот вечер и ночь алкоголя разом.