Много позже, вспоминая это время, она придет к выводу, что женщиной она стала именно в этот момент, а вовсе не в тот субботний вечер с Арменом. С ним, так же, как и с Эдом, она зарабатывала деньги, а для этого надо было потрудиться точно так, как надо было потрудиться, чтобы заработать деньги, собирая грязную посуду в ресторане. Но ни один, ни другой, ее не брали – она делала все сама, руководствуясь при этом соображениями, не имевшими никакого отношения к сексу.

А ее сексуальная жизнь началась именно с этого приказа Виталия, заставившего ее впервые в жизни развести ноги вопреки собственному желанию. Эти несколько слов, небрежно брошенные ей, как кость собаке, раскрыли ее, как скорлупу спелого ореха. После чего все ее сопротивление было сломлено, как спина верблюда, перегруженная последней соломинкой.

– А теперь руки за спину, – скомандовал он. – И держать их там, пока я не решу иначе!

Она выполнила его указание, и мгновением позже его правая рука уже была в ее промежности. В то время, как его левая держала ее за талию, пальцы правой удивительно нежно начали массировать ее половые губки и клитор. Затем он поднял левую руку и, приказав открыть рот, засунул туда свой указательный палец.

– Соси пальчик, детка. – Она тотчас подчинилась приказу, но, по-видимому, была недостаточно активна.

– Сильнее соси, –она стала сосать сильнее.

– Еще сильнее! – Теперь она старалась изо всех сил.

– И смотри мне в глаза. – Неотрывно глядя ему в глаза, она интенсивно сосала его палец, а внизу становилось все теплее и теплее. Однажды она немного задела палец зубами, Виталия это разозлило.

– Будь внимательна, – зло крикнул он, – еще раз проявишь зубки, будешь наказана.

Она не хотела быть наказанной, она старалась, как умела. Ей было уже жарко, это отвлекало от правильного выполнения обязанностей, которых было уже целых три, а скорее даже четыре. Первая – неотрывно смотреть ему в глаза. Вторая – максимально интенсивно сосать его палец, следя при этом, чтобы не задеть его зубами, ее третья обязанность. Последней обязанностью было удерживать руки за спиной. Чтобы они не соскользнули, она обхватила правой ладонью левое запястье. – Он же сказал, что ее руки должны быть за спиной – а она всегда была прилежной исполнительницей.

Наконец Виталий вытащил палец из ее рта, но только для того, чтобы засунуть туда сразу три мокрых пальца, которые до того ласкали ее промежность. Поняв, что надо делать, она начала усердно обсасывать их, слизывая свой собственный сок, а он внимательно наблюдал за ее усилиями и, по-видимому, остался доволен, потому что, поднявшись со стула и приказав сосать дальше, повел ее к софе. Чтобы не потерять пальцы, ей пришлось бежать за его рукой, как собаке за куском колбасы, но с заданием она справилась. Остановившись перед софой, Виталий продолжил наблюдение за ее усилиями, но теперь, по-видимому, счел их недостаточными. Во всяком случае, грубо взяв ее за волосы свободной рукой, он заявил не сулящим ничего хорошего тоном, что если она и дальше будет так халтурить, то экзамена ей не сдать. От обиды у Тани на глазах появились слезы, но все, что оставалось, это повинно мотнуть головой, точнее попытаться это сделать, поскольку зажатые волосы, не допускали более вольных движений. Боясь провалить данное ей задание, теперь она взялась за дело с такой энергией, что он предпочел за лучшее пальцы забрать.

– Вот теперь хорошо.

Потом Виталий показал на ковер перед софой: “Раком, быстро! “

Она тут же выполнила указание.

– Жопу поднять и так стоять!

Она замерла, как требовалась, а он сначала критически оценил ее позу, потом нагнулся и, взяв ее ноги выше колен, раздвинул их так, как ему показалось удобным. Затем выпрямился в полный рост и начал неторопливо расстегивать рубашку. Покончив с рубашкой, также неторопливо занялся штанами, за которыми последовали трусы. Уже без одежды, он опустился на колени, взялся левой за ее талию, засунул средний и указательный пальцы другой руки между ее ног и снова продолжил массаж вагины. Это был однако уже не тот массаж, что раньше. Тогда он просто ласкал ее губки и клитор, а теперь его пальцы уже проникали во влагалище, причем проникали глубоко. Его рука двигалась все быстрее и быстрее. Она начала стонать, потом кричать.

Теперь его рука двигалась с бешенной скоростью, ее сок уже не капал, он лился потоком, и движение руки Виталия разбрасывало его во все стороны. Очень скоро вся его грудь оказалась покрытой ее соком, а его рука все двигалась и двигалась.

Наконец он перестал, достал руку из влагалища, взял левой за ее волосы, силой повернул к себе и для начала дал ей свою правую ладонь.

Она уже знала, что делать, и сразу начала облизывать его ладонь, а покончив с ней, перешла на пальцы. Потом он указал ей пальцем на свою грудь, которую она тоже вылизала.

Потом он опять взял ее за волосы, поставил раком и прижал ее голову правой щекой к ковру. Во рту опять были его пальцы, которые она с большим усердием сосала, а его немалых размеров член был совсем рядом, и она могла бы легко дотянуться до него губами, если бы он не держал ее голову. Но он держал, а так она бы, наверное, попыталась.

Тогда с последним клиентом, которому она отказала в оральном сексе, Таня и думать не могла, что когда-либо в ее голову придет такая абсурдная мысль, но сейчас эта мысль уже находилась в ее голове, и она совершенно не могла понять, почему.

Долго эта мысль в голове не задерживалась, потому что она почувствовала, что в ее влагалище входит член. Алексей, о котором она вообще успела забыть, решил наконец преступить к выполнению своих преподавательских обязанностей.

Члена она не видела, размеров не знала, но чувствовала, что он большой, уж точно не меньше чем у Виталия. Но дело было даже не в этом, она была зажата мертвой хваткой, ее таз был прямо-таки расплющен на ковре, а Алексей работал с бешенной скоростью, почти такой-же, как до того работали пальцы Виталия.

Таня стонала, потом начала орать в полный голос, ей было уже не до пальцев. Виталий прижимал ее голову к ковру, но больше никаких действий не предпринимал.

Сколько времени она орала Таня не знала. Возможно, это была всего одна минута, но, может быть, и все десять. Наконец Алексей остановился, она перестала орать и даже успела пару раз спокойно вздохнуть. После чего Виталий отпустил ее голову, приказал открыть рот и засунул туда свой член.

Это было очень неожиданно, она еще даже не успела сориентироваться, но боязни орального секса у нее уже не было, пальцы Виталия в ее рту сделали свое дело. Это было даже интересно.

Член ничего общего с пальцами не имел. Он был большой толстый, и он хотел вглубь, пальцы так далеко не заходили. Виталий цепко взял ее за волосы, его рука твердо зафиксировала ее голову, а рот просто превратился в еще одно влагалище, но так далеко, как Виталий хотел, его член просто не заходил. Он упирался в ее глотку и дальше никуда. Таня хотела ему помочь – его желания уже успели стать для нее абсолютным законом – но она просто не знала, как.

Вытащив член, он дал ей отдышаться, потом засунул его опять. Работай, детка, соси хуй, – снова и снова повторял он с каждой новой попыткой.

Теперь она поняла, что то, что было у нее сейчас во рту, не было членом. – Во рту у нее был хуй, орган власти, в полном подчинении которого она находилась. Детородному органу во рту делать нечего, детей так не произведешь, а вот с хуем совсем другое дело. Хуй ебет, а кто ебет тот властвует. В очередной раз вытащив член (хуй) из ее рта, Виталий сказал:“ A теперь, детка, давай по-взрослому“.

Надавив на ее спину, он показал жестом, как надо прогнуться, и опять засунул член в ее рот. Теперь член заходил дальше, но Виталий был и дальше недоволен результатом, заставляя ее заглатывать все глубже и глубже. Она честно старалась, но ей мешал рвотный рефлекс, из-за которого она каждый раз начинала мычать и упираться руками, после чего он ослаблял хватку. Так повторилось несколько раз, что Виталия взбесило. После очередной неудачной попытки он довольно сильно отхлестал ее по обеим щекам, постоянно повторяя: “Я же говорил тебе, бери глубже, сука. Поняла, блядь? “