Мне было непривычно находиться в этом доме, так как я ощущал себя чужаком на занятой территории, но постепенно я начинал привыкать и мало-мальски здесь «оседать». Я непривередлив и могу влиться в любую обстановку, так что и здесь мне точно найдется местечко не только физически, но и душевно.

— Нравится? — знакомый женский голос заставил меня дернуться и обернуться. В спальню зашла Моника и начала что-то искать на столе.

— Э, ну да… Милая комнатка, — хмыкнув, я почесал затылок и вытянул шею, чтобы получше разглядеть, какую тетрадь взяла девушка, но попытка провалилась, так как Мон быстро прошмыгнула между мной и кроватью и снова оставила меня одного.

Пока готовился ужин (вернее, пока его готовили), я медленно со скучающим видом расхаживал по дому и разглядывал все, что попадалось на мои глаза. С каждой минутой я чувствовал себя все в большем комфорте, находясь в этом обиталище. Теперь уже привычная обстановка вокруг не давила на меня, и я мог расслабиться. Мне хотелось верить, что так же будет и с Моникой. Сейчас наши отношения нельзя назвать удачными, но спустя какое-то время должны же мы хотя бы подружиться…

Устав шастать туда-сюда, из угла в угол, я вернулся в гостиную и бухнулся на диван. Я уже хотел развалиться на нем и подремать или подумать о чем-нибудь философском — как я любил делать на уроках вместо того, чтобы слушать всякую херню от учителей, — но наткнулся взглядом на телефон, что стоял на журнальном столике. Он натолкнул меня на мысль, что надо бы позвонить тете и рассказать ей, что случилось, ведь мы с ней договорились созваниваться, чтобы она знала, что со мной все в порядке.

Я достал из рюкзака мобильный и набрал знакомый номер. Слышались долгие, протяжные гудки, которые начинали меня порядком бесить, и спустя несколько секунд я не выдержал: чертыхнувшись себе под нос, я отбросил телефон к подушке и резко повел носом. Запах, доносящийся с кухни, пробудил во мне дикий аппетит. Я даже проглотил слюну и нетерпеливо вздохнул, сгорая от желания попробовать то, что приготовит Моника. Кажется, это была жареная курица.

— М-м-м! Пахнет божественно! — лукаво и громко протянул я, надеясь быть услышанным.

— Скоро будет готово, — Мон отозвалась на мою реплику, но очень тихо — я едва смог разобрать, что она там прошамкала.

Снова погрузившись в собственные мысли, я откинулся к спинке дивана и тупо уставился на вряд ли рабочий телевизор, стоящий передо мной. Я разглядывал свое искаженное темное отражение и думал о своей жизни. Да-да, снова вспомнил и Эмбер, и Джона, и свою школу, и Чонгука. Кстати, а как он? Даже не пишет, придурок. Неужели ему совсем неинтересно, как я, как у меня дела? Интроверт херов… Никогда первым не даст о себе знать. В эти минуты меня обуздала странная обида на друга, и я отбросил идею позвонить ему и поболтать. Такое случалось, когда Гук замыкался в себе и не желал ни с кем общаться, включая меня. Я его понимал и не задавливал тупыми вопросами и просьбами, но когда эта сволочь не была рядом со мной и пропадала, в меня забиралась отвратительная детская обида, совладать с которой я не был в силах, и я надувался как мышь на крупу. Так обычно ведут себя тупоголовые бабы, но я был мужиком, поэтому-то и бесился сам на себя за такую слабость. Собственническая натура вылезала даже здесь: что девушек, что лучшего друга я не хотел ни терять, ни делить с кем-то еще. Мне хотелось, чтобы все внимание было приковано только к моей персоне, но чуть позже я приводил себя в порядок и думал: а не охуел ли я часом?

За раздумьями я и не заметил, как пролетело время. Моника крикнула, чтобы я мыл руки и садился за стол — ужин готов. Ну прямо как заботливая мамочка… Я не смел отказать и рванул сначала в ванную, а после прибежал на кухню, где уже был накрыт стол: жареная курица под сыром, вареный рис, салат и та самая бутылка вина, которую я купил. Заметив ее, я не смог не улыбнуться. Значит, девушка согласилась распить это дешевое вино в моей компании.

— Я не смогла найти штопор, — с толикой сожаления проговорила Мон, ставя на стол два стакана (бокалов в доме не оказалось), — так что не знаю, как нам быть.

— Не проблема, — я перекинул бутылку из одной руки в другую и уселся на стул. — Я протолкаю пробку пальцем в бутылку.

Когда с открытием бутылки было покончено, я поставил ее на стол и облизал испачканный в вине палец. На вкус кислятина жуткая, но иных вариантов у нас не было. В любом случае это алкоголь, и он поможет нам расслабиться и перейти на нужный лад. Под нужным ладом я понимал свободное, непринужденное общение. Моника симпатизировала мне, и я страстно желал войти в круг ее доверия, заглянуть, что же скрыто под холодной, жесткой оболочкой. Мне казалось, что там спрятано что-то весьма хрупкое и нежное — что-то, что Мон никому не позволит поцарапать или сломать. Я не собирался навредить ей. Наоборот, я хотел стать ей другом и помочь.

Поначалу мы ели и пили молча. Стуча столовыми приборами, пережевывая пищу и запивая ее дешевым пойлом, мы не обменялись ни единым словечком. Я снова ощутил тот напряг, который испытывал в автобусе, когда мы только ехали в Ливерпуль. И это только конец первого дня, а я уже натерпелся от стального характера Моники. Да, сильной женщиной она будет, когда окончательно вырастет. Честно, я не завидовал ее будущему мужу, ведь ему придется вооружиться чем-нибудь поистине тяжелым и острым, чтобы проложить путь к девичьему сердцу.

Ужин получился очень даже вкусным. Конечно, это не высокая французская кухня, но для молодой девчонки Мон готовила недурно. С этими мыслями пришла идея. Терпеть молчание я больше не мог и посему решил его нарушить, и плевать, хочет хозяйка дома со мной разговаривать или нет.

— Ты замечательно готовишь, — сказал я с улыбкой, подливая вино в бокал Моники. Я внимательно посмотрел на нее, дабы осведомиться о ее реакции, но девушка лишь молча кивнула головой и подвинула к себе бокал. Я не собирался сдаваться и продолжил, орудуя ножом и вилкой. — Знаешь, если сравнить твою еду и школьную, то побеждает твоя. Там готовят редкостное дерьмо, а вот твоя стряпня мне нравится. У мамы научилась? Или природный женский дар?

— По-моему, в школе неплохо кормят, — Мон равнодушно пожала плечом и отпила немного вина, — но спасибо, я рада, что ты доволен.

— Я буду окончательно доволен, если ты будешь более общительна со мной, — подмигнув девушке, я поднял бокал и воодушевленно вздохнул, бегло оглядев кухню. Никогда прежде мне еще так не приходилось выпрыгивать из штанов, чтобы завладеть чьим-нибудь вниманием. Обычно девчонки виляли задками передо мной и сыпали соблазнительными словечками, но на этот раз задом придется работать мне. Привыкай, Ким Тэхен, с Моникой просто не будет… — Предлагаю тост. Давай выпьем за…

— Я не люблю тосты. Пустая болтовня, скрывающая желание выпить.

Я люто ненавидел, когда меня перебивали, и со злостью сжал зубы. Если бы на месте Моники была Эмбер, то она уже давно заливалась бы слезами от моих жестоких оскорблений, но Эмбер была в школе, а передо мной все еще сидела та самая Моника, которая странным образом имела власть надо мной и подавляла всякое желание сорваться на нее. Живи я в древние времена, то точно подумал бы, что она ведьма.

Сдержанно улыбнувшись, я опустил голову, согласно кивнул и залпом осушил свой бокал. Все-таки я жил в ее доме и был обязан соблюдать ее правила. Не любишь тосты — хрен с тобой, не буду их говорить. Не любишь общаться — окей, я готов заткнуться. Но тогда не обижайся, если я буду пропадать там, где мне позволят быть самим собой.

— Спасибо за ужин, — я отодвинул пятой точкой стул, небрежно кинул смятую салфетку в тарелку и, упершись руками в стол, нагнулся, глядя в глаза Мон, которая смотрела на меня в упор. Она явно удивилась, ведь я не доел. — Обычно я посылаю людей, которые раздражают меня, но с тобой все как-то иначе, и это дико бесит. Поэтому, чтобы не скандалить, я пойду прогуляюсь. Хотя зачем я тебе все это говорю? Тебе же похер, правда?