— Что? Прости, хён, я задумался… — Чонгук почесал нос и виновато посмотрел на Чимина. — Что-то стряслось?

— Тебя ждет Сэм в комнате для допросов, — детектив Пак хлопнул напарника по плечу. — Желаю удачи, мы с Йоко подождем тебя здесь.

— А можно я попробую опросить этого парня? — неожиданно спросила практикантка.

— Нет, милая, нельзя, — сказал Чонгук, как отрезал. Он поднялся со стула, не спеша избавился от галстука и посмотрел на девушку так, как может удав посмотреть на маленького, беззащитного кролика, — у тебя силенок не хватит… и не только физических. Тут нужен холодный, бьющий прямо в цель разум, а у тебя интеллект как у табуретки.

— Да ты просто боишься, что у меня получится не хуже, чем у тебя. Или даже лучше… — Йоко улыбнулась, сложив руки на груди. — Я знаю, почему ты так меня ненавидишь. Мы оба это знаем, детектив Чон Чонгук.

Чонгук испепелил практикантку взглядом. Удав был готов наброситься на кролика, задушить его медленно и мучительно, с больным удовольствием проглотить целиком, переварить и забыть о своей жертве как о страшном сне, но кролик по-прежнему жил: он сидел, сложив лапки, и улыбался, глядя в глаза тому, кто был готов убить его в любую минуту. Какой смелый, бесстрашный кролик… Рядом находился верный защитник невинных по имени Пак Чимин, и он не позволил бы обидеть несчастного малыша, поэтому Чонгук стремительно покинул кабинет, не без ярости хлопнув дверью так, что и Йоко, и Чимин вздрогнули.

В комнате, где проводились допросы, почти не было света. По правде говоря, там вообще ничего не было, кроме несчастной лампочки, которая содрогалась в предсмертных хрипах и беспомощно мигала на потолке, и крепкого деревянного стола с двумя стульями, что стояли друг напротив друга. На одном из этих стульев сидел Сэм. Его руки, скрученные сзади, крепко сковывали наручники. Всякий раз, когда парень шевелился, металлические оковы неприятно терли его запястья и оставляли на коже яркие красные следы. Кажется, вот-вот, и проявится кровь. Обвиняемый морщился от боли, стискивая зубы. Ему было неуютно сидеть на этом жестком «троне»: спина ныла, поясницу тянуло, задница вообще окаменела, но встать он не мог, ведь руки «обвивали» спинку стула. Но все эти колкие ощущения меркли по сравнению с тем, что творилось внутри парня. Ему была нужна доза, причем как можно скорее. Он покрылся испариной, громко и быстро дышал. Все его тело пробивали озноб и судорога, пальцы то и дело яростно сжимались в кулаки, отчего наручники до сдавленного стона впивались в запястья. Сэм готов был хоть на коленях ползать, лишь бы ему дали то, в чем он больше всего нуждался. Ломка была страшная, и смотреть на такого человека было страшно. Его выворачивало, выкручивало, пробивало будто зарядами тока, страстное желание отравить свой организм душило парня, который ерзал на стуле и выгибался подобно ужу на сковороде.

Когда дверь открылась и появился Чон Чонгук, Сэм дернулся вперед и по-дурацки улыбнулся, будто собака увидела после долгой разлуки своего любимого хозяина.

— Детектив! Как хорошо, что ты пришел! — засуетился паренек. — Может, договоримся, а?

— Ломает? — Чонгук невозмутимо закрыл за собой дверь, предварительно бросив на обвиняемого совершенно отрешенный взгляд.

— Просто пиздец! У тебя же есть связи, да? Кто-то должен быть, кто достанет…

— Рот закрой, — детектив бросил папку с бумагами на стол, из-за чего раздался громкий хлопок. Следом полетела ручка. Сам парень сел напротив Сэма и пристально посмотрел прямо ему в глаза. — Говорить будешь тогда, когда я разрешу. Вопросы задаю здесь я, а ты отвечаешь. Понятно тебе?

— Да-да, хорошо, — затараторил Сэм, — но все же…

— Значит, это не ты убил Гун Чжина? — перебил его Чонгук, рывком открывая папку. — Это сделал кто-то другой?

— Я же сказал, что должен сознаться в этом преступлении. Я, это сделал я. Забудь о том, что я тебе сказал дома. Уговор есть уговор, понимаешь, детектив? Мне сделали одолжение, и я расплачиваюсь за него.

— Мне нужно знать, кто совершил убийство, — Чонгук уперся локтями в твердую поверхность стола и стал непрерывно смотреть на Сэма. — Этот человек уже не в первый раз подставляет других людей, а сам ходит на свободе, и мы не можем его поймать. У нас нет ни единой улики, и ты единственный, кто может нам помочь.

— Нет-нет, друг, ты не прав, — парень закачал головой. — Он не подставляет, а дает право выбора. Он оказывает своеобразные услуги и заранее предупреждает, что брать вину на себя не станет. В этом его главная фишка. Можешь считать его незримым творцом, несущим меч справедливости.

— По-твоему, это справедливо, что пострадали две невинные девушки? Что твоего лучшего друга убили столь извращенным способом? Ты называешь справедливостью банальную месть, которую выражают путем жестокости?

— Банальную месть… Если бы каждый был так «банален»… — Сэм усмехнулся и нервно облизнул губы. — Да ты видел, с какой точностью, с какой красотой он совершает убийства? Сразу видна рука мастера. Я восхищаюсь им.

— Ты такой же больной урод, — лицо детектива исказила злоба, смешанная с отвращением. — Меня тошнит от твоего присутствия, но я обязан быть здесь, так что выкладывай. Я еще раз спрашиваю, кто он?

— Я ничего тебе не скажу, красавчик, — Сэм криво улыбнулся, подавшись корпусом вперед, — но знай, что он не остановится. Скоро этот человек вернется, вам нужно только немного подождать. Он гений…

Детектив не выдержал. Он резко встал и ударил обвиняемого по лицу. Тот пошатнулся на стуле, едва не свалившись на пол, и, хрипло посмеиваясь, сплюнул сгусток крови на пол, который и без этого не блистал своей чистотой. Чонгук ненавидел этого парня. Он ненавидел его не за то, что тот подставил своего друга, а за то, что он молчал. Сэм знал правду, знал этого человека и не собирался ничего рассказывать. Он был единственной зацепкой, он мог рассказать всю правду и вывести детективов к настоящему убийце, но он предпочел честно молчать, не выдавая того, кто оказал ему столь значимую услугу. Чонгук будто сидел перед сейфом, в котором лежала вакцина от смертельной болезни, сразившей его, и не знал кода. Он вертел замок, играл с комбинациями цифр, но все без толку.

— Этот гений калечит, убивает людей, — детектив схватил улыбающегося Сэма за воротник футболки. Его испачканные в крови зубы вызывали дикое отвращение и желание отвернуться, но Чон терпел. Он сохранял с ним яростный зрительный контакт, мечтая узнать всю правду, — и если ты не скажешь, кто он, пострадаешь ты, в первую очередь. Я шутить не люблю. Что мне стоит прикончить тебя, а? Мне ничего за это не будет, а вот тебе будет очень херово, я обещаю тебе.

— Ну так давай, действуй, детектив, — парень бессовестно плюнул Чонгуку прямо в лицо, оставляя на его щеке вязкий, мокрый след красноватого оттенка. — Я не боюсь тебя, мои дни уже сочтены.

Чон Чонгук потерял над собой контроль. Он стал бить парня по лицу теперь не только за молчание, но и за унизительный плевок. Ему хотелось уничтожить этого подонка, размазать по стене, растоптать, сделать как можно больнее, отомстить. Да, ему хотелось отомстить за унижение. Какое право этот спятивший Сэм имел плеваться в детектива, который его опрашивал? Да никакого! Именно поэтому Чонгук избивал его с особой жестокостью, к которой стены кабинета для опросов уже давно привыкли. Держась одной рукой за воротник футболки, второй детектив наносил жесткие, болезненные удары по челюсти и носу Сэма, и когда бедный паренек стал похож на свежий стэйк, только тогда Чон успокоился.

— Ты понял, что я не бросаю слов на ветер? — спросил запыхавшийся Чонгук. Он закатал рукава рубашки и сел на свое место, глядя на избитого парня. — Ну что, может, скажешь правду? Или тебе так нравится, когда тебя херачат?