Мы обнаружили, что метафорические прорывы – мощный инструмент в работе с лидерами. Команда топ-менеджеров одной очень успешной компании из Кремниевой долины, столкнувшись с препятствием в работе, попросила нас присутствовать у них на совещании. Они добились большого успеха со своим основным продуктом, но конкуренты дышали им в затылок, и было неясно, как лучше поступить: удвоить усилия в привычной области и попытаться полностью захватить рынок или расширить деятельность в менее знакомом для них смежном секторе?

Они говорили и говорили. Они призывали на помощь логику и стандартные аргументы и были весьма многословны. Одни говорили, что надо оставаться на знакомой территории, так как инвесторы и покупатели доверяют им и они потратили много времени и средств на развитие своего бренда в этом направлении. Другие говорили, что в наше время единственный правильный лозунг «инновации или смерть», поэтому единственный вариант – это расправить крылья и лететь в неизведанное. Только так компании становятся великими. Они недвусмысленно намекали, что оппонентам не хватает смелости, чтобы стать великими. Конструктивного разговора не получилось. Те, кто настаивал на продолжении работы с известным продуктом, окопались на своих позициях и повторяли одни и те же аргументы с нарастающим упорством. Спор зашел в тупик.

Джуда подошел к доске и нарисовал два больших квадрата. Затем он разделил команду на две противоборствующие группы, дал им ручки и предложил нарисовать, как каждая из них видит будущее. Они заворчали, стали отнекиваться, мол, не знают, как это нарисовать. Оливия убедила их, что палочек и огуречиков будет достаточно. Потихоньку команды начали работать.

Когда они закончили, выяснилось нечто удивительное: две картинки мало чем отличались. Обе группы нарисовали извилистую дорогу, уходящую к горизонту, вдоль дороги счастливые лица и дорожные знаки через определенные интервалы. Чем дальше шла дорога, тем больше на ней было счастливых лиц. Сначала все были смущены. Если их картинки столь похожи, то о чем они спорят?

Но, когда команды прокомментировали свои рисунки, различия стали очевидны. Одна группа нарисовала изгибы дороги, чтобы продемонстрировать, как они должны реагировать на рынок. Для другой группы аналогичные повороты означали, что так они должны опережать рынок. На секунду все замолчали. Всё стало ясно. В данном случае метафора прорвалась через несогласие и раскрыла суть проблемы.

Группа, которая хотела продолжать работу с основным продуктом, а потом реагировать на рынок, четко поняла, что их реакция обусловлена страхом. Было принято решение переходить в смежный сектор. Прошло три года, и теперь ясно, что решение было правильным.

Новаторам свойственно образное мышление. Многие из опрашиваемых нами всегда носят с собой маленький блокнот. Когда они впервые фиксируют свою идею на бумаге, она часто выглядит как рисунок или серия рисунков. За этот тип мышления несут ответственность иные части мозга, чем за речь и логику. И оно может оказаться особенно эффективным, если вы не очень хорошо рисуете, потому что в этом случае изображаемые вами образы будут менее буквальны и более метафоричны.

Представьте себе дно высохшего озера в калифорнийской пустыне. На этом огромном, никому не нужном пространстве нет практически ничего, кроме твердой красной земли, пыли и жары. В 1947 году военные использовали эту местность как площадку для секретных испытаний нового сверхзвукового самолета, получившего название Bell X-1 и имевшего форму пули с очень тонкими крыльями. ВВС США экспериментировали с ракетными двигателями, пытаясь преодолеть звуковой барьер.

К несчастью, всякий раз при приближении к скорости звука утрачивалась эффективность управления самолетом, рули не двигались и машину бросало из стороны в сторону, как при полете через грозовой фронт. Ничего хорошего в этом не было: один самолет оказался полностью уничтожен. Инженеры ломали голову. Ни один пилот не пережил полета даже при 85 % скорости звука, и количество смертей росло{19}.

Чак Йегер, деревенский мальчишка из Западной Вирджинии, был одним из лучших пилотов ВВС. Ему едва исполнилось 24, но он уже был легендой. Благодаря своим подвигам во время Второй мировой войны, он имел репутацию аса-истребителя, который словно был рожден, чтобы летать.

Во время тренировочных полетов при приближении к скорости звука Йегер столкнулся с теми же трудностями: потеря управления, тряска и потеря равновесия самолетом, который становился игрушкой в руках ветров. Но несмотря на это, Йегер считал, что чем ближе к звуковому барьеру он окажется, тем легче будет полет.

Откуда он это знал? Аэрокосмическая инженерия была совершенно новой отраслью, но Йегер уже общался с учеными, которые успешно соединили при температуре –183 °С жидкий кислород с этиловым спиртом и сумели использовать получающиеся в результате взрывы для поступательного движения. Они были убеждены, что подошли к пределам физики и что заигрывания со звуковым барьером – это самоубийство.

Однако Йегер, сын бурильщика скважин, получивший лишь среднее образование, был уверен, что ему удастся преодолеть звуковой барьер. Это была чистая интуиция, но ощущение, что он прав, было настолько сильным, что Йегер был готов поставить на кон свою жизнь. Он просто знал, что это получится.

Судьбоносным утром 14 октября 1947 года Чак Йегер поднялся на борт Bell X-1 и сел в кабину. Его вместе с самолетом сбросили с переоборудованного бомбардировщика B-29, и он взмыл в небо.

При скорости 0,9 Маха (90 % скорости звука) самолет затрясло и стало крутить, управление не откликалось. Но дойдя до 0,96 Маха, Йегер сообщил на землю, что снова контролирует самолет. Деревенский парень оказался прав вопреки мнению ученых мужей.

И тут стрелка махметра неожиданно заколебалась и резко скакнула за пределы шкалы. Те, кто оставался на земле, услышали знаменитый звуковой удар. При приближении к звуковому барьеру самолетом не только стало легче управлять, он просто перескочил через него.

Откуда Йегер мог знать об этом? И как он мог быть настолько уверен в этом, что готов был рискнуть жизнью? Интуитивные прорывы не поддаются логическому объяснению. Обычно люди, которые их вынашивают, понятия не имеют, почему их решение должно сработать, они просто знают, что оно сработает.

Достижение определенного уровня мастерства на своем поприще или в своем ремесле открывает двери глубоким озарениям. Наша коллега Тэмми Сандерс описывает интуицию как «туманное и необъяснимое ощущение знания, порожденное опытом и направляемое подсказками извне»{20}. Такие озарения приходят к разного рода умельцам, моделистам и дизайнерам. Даже не осознавая этого, в течение жизни вы накапливаете тысячи фактов, случаев из собственного и чужого опыта, которые хранятся где-то в глубинах памяти.

Томас Эдисон, исключительный изобретатель-самоучка, именно таким образом придумал фонограф. Собирая ради развлечения прототип телефона, он прикоснулся булавкой к вибрирующей диафрагме, с которой работал. Ему интуитивно показалось, что если он будет говорить, то острие булавки будет проделывать углубления в фольге под диафрагмой. Если провести затем булавкой по этим углублениям, она будет вибрировать и воспроизводить звук. И он оказался прав{21}.

Хотя для интуитивных прорывов, как и прорывов «эврика», характерно чувство уверенности, «эврике» свойственна некая завершенность, ибо вы достигаете цели. Интуитивный прорыв – это скорее начало: он выводит вас на путь к цели. Не стоит ждать внезапной вспышки озарения. Вместо этого вы испытаете успокоение разума и тела – как будто стоите на развилке и знаете, что должны пойти налево.

Если сейчас вы чешете в затылке, думая, что интуитивные прорывы, видимо, не для всех, значит, это просто не ваш стиль. Если же, читая этот раздел, вы думали, что вас наконец-то поняли, значит, от природы для вас характерен именно этот стиль прорывов.