— Далеко ли еще, товарищ? — обратился в нему Языков.
— Вот за этим углом. С правой стороны.
Подойдя к подъезду Шелугиных, Языков вынул
электрический фонарик и осветил визитную карточку, прибитую к дверям. «Николай Иванович Шелугин. Присяжный поверенный» — с трудом читал он, в то время как Вахромеев нажал кнопку звонка. В квартире Шелугиных еще не ложились стать.
Николай Иванович, не находя себе места от мучавшего его приступа, лежал на кушетке. Ольга Васильевна сидела около мужа, прокладывая холодные компрессы к его груди. Леля и Женя, подавленные и испуганные, ушли в Лелину комнату.
Вдруг задребезжал звонок.
«Кто бы это мог быть? — подумала Ольга Васильевна, направляясь в переднюю. — Да ведь как настойчиво звонит. Уж не Митя ли вернулся?»
Растворив дверь, она в ужасе отступила. Перед ней стойл Вахромеев, а за ним целая толпа вооруженных бродяг.
— Не беспокойтесь, Ольга Васильевна. Мы ничего плохого вам не сделаем, — проходя мимо обомлевшей женщины, промолвил Вахромеев.
Очнувшись от столбняка, Ольга Васильевна бросилась в комнаты.
Николай Иванович нетерпеливо ожидал возвращения жены чтобы узнать о позднем посетителе, как вдруг услышал в гостиной топот целой толпы и бряцанье оружия. Не успел он сообразить, в чем дело, как на пороге, сопровождаемый вооруженными людьми, появился Вахромеев.
— Извините, Николай Иванович, но, повинуясь партийной дисциплине, я принужден потревожить вас.
— Ах, это вы? — не вставая с кушетки, произнес Николай Иванович. — Это какой-же партии вы повинуетесь?
— Я социал-демократ, большевик.
— Ах вот оно что! Так что же вам от меня угодно?
— Мне необходимо получить то письмо, которое сегодня передал ваш сын для пересылки по адресу.
— Так, так, — согласился Николай Иванович, — Вы вот только что сказали, что принадлежите партии большевиков, а я вам говорю, что к парии подлецов вы принадлежите! Вы слышите? Я вам говорю, что вы подлец! — выкрикнул Николай Иванович, садясь на кушетку и хватаясь руками за сердце.
— Это что же? Никак буржуй ругается, — выступая вперед, произнес Языков.
— Оставьте, товарищ. Я сам, без вашей помощи, управлюсь, — остановил его Вахромеев. — Мне некогда, господин Шелугин, пререкаться с вами. Потрудитесь немедленно отдать мне письмо.
— Вон!.. — заревел Николай Иванович, вскакивая на пол. — Вон, мерзавец, из моего дома, ~ и, ринувшись к Вахромееву, с силой, которую трудно было предположить в старике, ударил его по лицу. Но вдруг зашатался, схватился за сердце и навзничь упал на ковер.
— Коля! Коля! — с воплем бросилась к мужу Ольга Васильевна, но, наклонившись над ним, вдруг умолкла. Все было кончено. Сердце бедного Николая Ивановича не выдержало напряжения, и моментальная смерть освободила его от предстоявшего ареста и пыток.
Безмолвно, не сводя глаз с мертвеца, Ольга Васильевна сидела на полу, окруженная смущенными красноармейцами. Первый опомнился Вахромеев
— Сударыня, — заговорил он. — Так как ваш не муж может исполнить моего требования, обращаюсь к вам от имени партии большевиков. Я требую выдачи письма.
Ольга Васильевна молчала.
— Да вы слышите, что я вам говорю? — уже раздражаясь, крикнул он.
Но Ольга Васильевна ничего не отвечала. Ее бессмысленный взгляд блуждал по лицам красноармейцев.
— Пошевелить старуху надо, — опять вмешался Языков, и, взяв ее за плечи, поднял и, несколько раз встряхнув, поставил на ноги. Но Ольга Васильевна по-прежнему молчала.
— И от нее ничего не добьешься, — отступая, заявил Языков.
В это время, привлеченные шумом, на пороге появились Леля и Женя. Несколько мгновений, еще не понимая, что происходит, они стояли молча, но в следующую минуту, сообразив и поняв все, Леля, как безумная, бросилась на труп отца и забилась в истерике.
«Этого еще не доставало!» — покусывая усы, подумал Вахромеев.
— Скажите хоть вы, — чуть не плачущим голосом обратился он к Жене. — Где письмо, которое сегодня принес молодой Шелугин?
Перепуганная девушка не скоро сообразила, чего от нее хотят.
— Письмо это отнесли по адресу, — наконец пролепетала она.
— Кто отнес? — оживился Вахромеев.
Но, сообразив, что она чуть не выдала подруги, Женя стала искать выхода.
— Кто отнес? — повторил Вахромеев.
— Да только что вы ушли, пришел какой-то офицер, а так как у Николая Ивановича начался припадок, то он и попросил его отнести письмо по адресу.
— А кто этот офицер? — допытывался Вахромеев.
— А я, ей-богу, не знаю. Я в первый раз в жизни видела его сегодня.
— Ну а адрес-то, адрес на конверте какой был?
— Да ведь я и не видала письма. Откуда я могу знать адрес?
■«Прогорело мое дело», — подумал Вахромеев.
— Идемте, товарищи, — обратился он к своей банде. — Здесь нам больше нечего делать.
На другое утро встревоженные жители Москвы были разбужены стрельбой, доносившейся с окраин города. Вскочив с постели и вспомнив события вчерашнего дня, Наташа догадалась, что началось восстание. Быстро о- девшись, на ходу застегивая пальто, она уже выходила и переднюю, как в противоположных дверях, вся бледная и растрепанная, появилась квартирная хозяйка.
— Что это такое? Вы не знаете, почему стрельба? — взволнованным голосом затараторила она.
— Восстание. Восстание большевиков, — на ходу отвечала Наташа.
— Да куда же вы-то в такое время?
— Извините. Спешное дело есть, — отвечала та, сбегая по лестнице.
— Господи помилуй, — застонала хозяйка. — Ведь покою проклятые не дают. Жить невозможно, — причитала она, скрываясь в глубине коридора.
Выбежав на улицу, Наташа не успела пройти и одного квартала, как наткнулась на патруль из офицеров и юнкеров.
— Вы куда, барышня? — остановили ее.
— Господа, я сестра милосердия и рассчитываю, что мои услуги могут принести хоть небольшую пользу общему делу.
— Да, сестры вам нужны. Если вы в самом деле хотите нам помочь, то идите в Александровское военное училище. Там вам дадут работу.
Простившись с патрулем, Наташа поспешила в училище. По дороге ей то и дело попадались патрули, которые, узнав цель ее путешествия, беспрепятственно пропустили ее. В обычное время в этот час улицы Москвы бывали переполнены народом, но теперь Наташа
встречала только патруля да изредка торопливо перебегавших через улицу каких-то женщин, по-видимому прислуг, спешивших запастись продуктами.
— Вам что угодно? — остановил Наташу юнкер, стоявший на часах у дверей училища.
, - Она объяснила.
— Пожалуйте на второй этаж в комнату № 22. Там происходит распределение медицинского персонала.
Поблагодарив юнкера, она поднялась по лестнице и постучала в указанную ей комнату.
— Войдите, — раздался голос.
Открыв дверь, Наташа попала в большую комнату, заставленную столами, на которых лежали, знакомые ей, санитарные сумки с перевязочным материалом. У окна, за небольшим столиком, сидел пожилой человек в форме военного доктора, окруженный женщинами и молодыми людьми в студенческих фуражках.
-** Я сестра, — начала было Наташа, обращаясь в доктору.
— Прекрасно, прекрасно, — отвечал тот. — Вы уже работали где-нибудь?
— Да. Я только что с Румынского фронта.
— Отлично. В таком случае возьмите вот эту сумку и поспешите на работу. Вот этот молодой человек, — указал доктор на одного из студентов, — он будет состоять при вас как санитар. Он же и проведет вас к месту работы. Кстати, как вас зовут?
Наташа назвала себя.
— Слава богу, не далеко. Вот пройдем эту улицу, до третьего угла, и повернем направо; там, по правой руке, будет маленький ресторанчик. Он то и есть наш перевязочный пункт.
— А где сейчас большевики?
— Большевики захватили окраины города и пытаются проникнуть в центр, но наши части сдерживают их.
— Так что в самом городе сейчас безопасно?
— Да, вполне.
—- А кто командует нашими войсками? — продолжала Наташа.
