Ее движения говорили только об одном – она нервничала! И в тот момент я обосрался! Она нервничала не потому, что боялась меня, а потому, что была рада, что вот-вот влепит мне парашу. Эти мысли не давали ей покоя…и мне уже тоже…

Я медленно опустился на стул и неподвижно уставился на нее. Лафортаньяна не переставая ковырялась на столе, чем начала меня жутко раздражать. Но что я мог сделать? Ничего.

– Что с Вами? Вам плохо? – с долей сарказма и шаловливый улыбкой подняла на меня глаза Лафортаньяна.

– Нет! С чего Вы взяли? – быстро спросил я, в действительности же, пытаясь прийти в себя от внезапных нервов.

– Вы бледны, как полотно! – усмехнулась она. – Я так понимаю, что это не тот цвет, с которым Вы родились! Ваш брат выглядит намного натуральнее!

Она снова принялась за свое, пытаясь выставить меня жалким ничтожеством перед пятью студентами, сидящими в аудитории. Я улыбнулся ей в ответ, с видом «как же ты меня достала, глупая стерва».

– Начинайте! – кивнула она, подперла рукой голову и принялась смотреть в окно, не обращая никакого внимания на меня, как будто меня там и не было.

В очередной раз она показывала свое превосходство и указывала на мое ничтожное место в жизни.

Мой первый вопрос был такой же, как и мой первый долг: про разрушение в городе. Наверное, стоит сказать, что это было великое счастье. Я мысленно начал перечитывать доклад и сразу же рассказывать. Я говорил медленно, тянул время, иногда откашливался, делал паузы… Лафортаньяне было наплевать! Она даже не скрывала этого! Скука, лазающая по ее лицу, жутко бесила меня. Но моя участь была такова, чтобы хавать все это! И я хавал!

Когда я договорил, я помолчал несколько секунд, а затем сказал «все».

– Это было очень интересно! Правда! – Лафортаньяна зевнула, хорошо, что не потянулась. – Я почти не спала!

На секунду, я подумал, что мне не жаль тех нескольких лет тюрьмы, которые мне дадут, если я воткну ручку профессорше в шею. Оно того стоило. Я бы стал спасителем для последующих курсов. Я бы освободил их от жуткой твари, ее гнилого сарказма и цинизма, от ее гнусной рожи… Но затем перед глазами пробежала одна белая и пушистая овца, за ней другая, за ней третья… Так я досчитал до пятнадцать и улыбнулся.

– Я старался, мэм! – громко и четко ответил я, гордо вскидывая голову.

– Ну что ж, друг мой, Вы заработали крошечный плюсик, который возможно поможет Вам сдать экзамен в итоге! – блажным и тихим голосом сказала она.

– Почему «крошечный» плюсик? – поинтересовался я.

В билете было два вопроса, на один я ответил, так какого же черта «крошечный» плюсик? Да я почти снова впал в приступ бешенства!

– Насколько я помню, мистер Прей, этот вопрос Вы отвечали мне докладом, совсем недавно, так? Так! Ну, так вот я считаю, что вполне имею права задать Вам дополнительный вопрос, чтобы поставить полноценную оценку! Вы согласны со мной, мистер Прей?

Лафортаньяна впилась в меня глазами, ожидая ответа… Я вспоминал, как выглядят вблизи сетчатые глаза стрекозы – мысли об этом забавном насекомом отвлекли меня от желания прибить Лафортаньяну.

– А у меня есть другой выход, как сказать «я согласен»? – спросил я, тоже улыбнувшись.

      Действительно, что мне еще оставалось, только сидеть и улыбаться.

– Выход есть всегда, мистер Прей! И только от Вас зависит, что за цифра будет нарисована в Вашей зачетке! – улыбнулась Лафортаньяна. – Начинайте следующий вопрос!

Я вздохнул и посмотрел на вопрос в билете: «Парк или два новых жилищных дома. Значимость. Решение». Все чертовы боги и божества были на моей стороне, ибо я помнил, как Лафортаньяна вычитывала лекцию о городских парках и застройках. Я отчетливо помнил, как она говорила о совершенстве, комфорте, удобстве и других важных выгодах для человека при стройке. Я помнил, как она говорила: «…что толку от этих никчемных парков? Животных там нет, молодежь устраивает вечеринки, вместо того, чтобы заниматься чем-то полезном, учебой например. Парки, особенно с незначительными прудиками, отвлекают людей от важных дел. Воздуха, как такого, парки дать не могут. В этом можно убедиться, зайдя в городской «лес» и выйдя – ни один из вас не почувствует разницы между воздухом в парке и вне. Деревья, несчастные кустарники с разными ядовитыми ягодами, которые, кстати, иногда едят дети и умирают от этого, также бесполезны. А по осени слишком много сухих листьев, которые засоряют пешеходные дороги даже вне парка. Парки занимают не маленькие территории, на которых могли бы появиться несколько жилых домов с большей выгодой для человека, нежели пара деревьев, одно из которых хвойное. Постройка домов дает большое преимущество человеку в виде места жительства. Стройки приносят крупные доходы государству, подумайте о благосостоянии вашей страны…».

Весь этот бред я вспомнил и с горечью подумал о том, что у меня все-таки не было выхода, как только повторить речь Лафортаньяны, которую она жаждала услышать. Как можно было вообще сравнивать природу и несчастные жилые постройки, которые падают, как карточные домики при легком дуновении ветерка? Как эта дура, Лафортаньяна, не могла понять, что рано или поздно природа все равно трахнет человечество в тупую голову так, что мы исчезнем не оставив даже грязного следа после себя. Для Лафортаньяны мелкий парк не значил ничего… Но как я мог ей объяснить, что для меня парк, например, место, где мы гуляли с Розой, значит больше, чем ничтожный дом! Мне снова стало грустно…но делать было нечего и я медленно начал мямлить ее слова ей же, пока она опять таращилась в окно…

– Достаточно! – минут через десять она уставилась на меня с легкой улыбкой раздражения.

Я был в шоке: вот это да! Она раздражалась из-за того, что я отвечал ей… Совершенно чокнутая женщина!

– На несчастную тройку Вы уже достаточно ответили! – тихо сказала она и снова уставилась в окно.

Я хотел спросить, почему на тройку? Ведь я достаточно хорошо ответил на два экзаменационных вопроса… можно сказать, даже на пятерку! Но потом я подумал, а не все ли равно, что эта идиотина мне поставит? Что такое оценка? Кто дал ей право оценивать меня? Оценка, во многих случаях, зависит от отношения преподавателя к студенту. Отношение ко мне было оценено в туманную тройку, чуть ли не в парашу… Но я был уверен, что мой брат получит твердую четверку, если не туманную пятерку. Нет, как я уже сказал, у Лафортаньяны не было любимчиков, она просто специально поступала так с моим братом, чтобы позлить меня. Но я твердо сказал себе, что мне должно быть все равно…

Лафортаньяна молчала, я тоже. Спросить что-либо – означало нарваться на очередную порцию унижений, честно говоря, мне больше уже не хотелось. Я скосил глаза на брата. Он, подперев голову рукой пустым взглядом таращился на меня. Правильно, зачем ему готовиться к ответу?!…

– Последний вопрос, мистер Прей! – тихо сказала она, поворачивая ко мне голову.

      «Давай, завали меня уже, и мы оба отмучаемся», подумал я. Ее безразличные глаза снова уставились на меня и повисал жуткая тишина. Лафортаньяна хмурилась, мрачнела и молчала.

– Давайте зачетку, Вы мне надоели! – строго, даже раздражено заявила она, окидывая меня недовольным взглядом.

Ничего не понимая, я протянул ей зачетку и мельком посмотрел на брата: он пялился в окно.

– Счастливо! – выкрикнула Лафортаньяна, сунула мне зачетку и позвала следующего неудачника – моего брата.

Я вышел из кабинета, даже не посмотрев на оценку. В коридоре было полно народу… там была Роза. Я попытался перезагрузить голову, удалив оттуда всю информацию…неприятную информацию.

– Как ты? – я обнял ее и прижал к себе. – Прости…

Ну хер с этим со всем. Плохо мне было, плохо чувствовать дрянь у себя в теле, осадок после ссоры… Черт с Люцифером…плевать на все.

Она улыбнулась и уткнулась мне в грудь. Может я и был мудаком в тот момент, но это было такое счастье – чувствовать ее тепло и видеть нежную улыбку, понимая, что я прощен.