— Да где ты базаришь? Ты только со мной базаришь, и то, когда я первый че-нибудь спрошу у тебя. Ты и с ними тоже базарь, — жестко сказал Виталий.

Димон продолжал делать вид, что разглядывает картинку. Видно было, что и сама тема разговора эта, чтобы поддерживать отношения с блатными, ему неприятна. Он протянул руку к одному из самодельных плакатов, который был не приклеен к стене, а висел, и снял его.

— Вот это вот по-моему Скорпы, — сказал он, поднеся небольшой плакат ближе к лицу. — А то Европа, по-моему.

— Это ты так тему поменять хочешь? — с издевкой спросил Виталий и, опять взглянув на дверь, жестко сказал: — Я тебе говорю, базарь с ними. Не морозься. Щас бухнешь и не морозься больше.

— Да нормально я все, Виталь, — ответил Димон, но очень неуверенно. — Пить не хочу, только.

— Да ты иначе не расслабишься ни х…я, — возразил Виталий. — Пару фужеров щас опрокинешь, и нормально будет.

Димон хоть и неохотно, но согласно покачал головой и хотел повесить плакат на место. Но тут увидел, что плакат закрывал висевшую на стене большую порнографическую фотографию.

— О, ниче себе, — немного удивленно произнес он и, опустив плакат, начал рассматривать фото.

— Че там? — спросил Виталий и посмотрел на стену. — О-о, ни х…я.

Он аж встал со стула и тоже стал вместе с Димоном рассматривать эту порнографию. И тут же сразу узнал, кто именно был изображен на фото. И было понятно, что и Димон тоже узнал, лицо его сразу замерло, а глаза так и остались широко раскрытыми. И в этот раз даже с боку было видно, что в его глазах не тупое равнодушие к музыкантам, которых он только делал вид, что разглядывал. Теперь в его глазах была ненависть и злость. На фото была изображена женская попа крупным планом, почти во всю фотографию. А ягодицы раздвигали мужские руки, это было видно не только по неухоженным ногтям, но и по свисающему сверху голому члену. И было понятно, что этот член только что вынули из этих ягодиц, так как сам анус еще даже не успел закрыться. Кроме этого была видна только часть живота девушки, и больше ничего, тело и голова девушки находились за этими ягодицами. Хоть фото было черно-белое, но и Димон, и Виталий сразу узнали, кто была эта девушка. На правой ягодице были три большие родинки, образующие правильный треугольник, и рядом — еще две маленькие. Как будто сезвездие стрелы, пронзающей сердце. Это была Юля. Таких совпадений быть не могло, тем более в случае с Жекой, который страстно ее добивался. Было понятно, что фотоаппарат или стоял ровно сзади на автовзводе, или кто-то фотографировал это.

Перед глазами Виталия сразу встала картина, как это могло происходить в электрощитовой. А то, что это было именно там, в этом не было сомнений. В углу фотографии был виден кусок трансформатора. Хоть и не было видно двери на полу, но она там ясно угадывалась. Просто было понятно, что просто фотоаппарат стоял чуть выше пола и направлен немного вверх. Виталий даже начал представлять, как можно было так установить фотоаппарат с помощью, например, кирпичей. Но тут он вдруг вспомнил того незнакомого парня, который был в курилке в тот вечер, когда Жека рассказывал о сексе с Юлей. У него был фотоаппарат «Зенит». Видимо, он увлекался фотографией более серьезно, чем любители. Хоть Виталий и был тогда пьяный, но этот фотоаппарат у него на шее отчетливо помнил. Никак не вспоминалось только его лицо. Помнил только, что он был старше, возможно, даже уже после армии. Наверное, это он дал Жеке фотоаппарат, а может, и сам сфотографировал, и даже сделал сам это фото. А Жека повесил его на стену так, чтобы было удобнее мастурбировать со стула.

— Сука, — как-то обреченно, но в то же время гневно произнес Димон.

Виталий от этого возгласа отвлекся от своих мыслей и посмотрел на Димона. Тот не отрывал взгляда от фото, но лицо его уже кривилось от злости, а кулаки, которыми он опирался о стол, сжались. Правда, точно не было понятно, к кому именно было обращено ругательство и злость. К Жеке или, может, даже к Юле. Но это сразу стало понятно после следующих слов Димона.

— Я убью его щас, — не громко, но решительно произнес он и выпрямился. — Есть же там на кухне ножи? Я щас его зарежу.

Он решительно направился к двери комнаты, но Виталий его перехватил и силой вернул назад.

— Ты че, ох…ел что ли, Димон?! — стараясь говорить негромко, сказал он.

— Пусти, — настойчиво ответил Димон и попытался опять пройти мимо друга к двери. — Я его все равно убью.

— Да убьешь-убьешь, — успокаивал его Виталий, преграждая путь и тормозя его руками. — Только не щас, бл…дь. Щас ты нас с Доном подставишь. Ох…ел что ли? Сам сядешь и нас за собой потащишь.

— Не потащу, — упирался Димон. — Я скажу, что сам все.

— Да там и говорить ниче не надо, нас прицепом потащат, — продолжая удерживать его руками, настаивал Виталий.

Димон продолжал пытаться пройти, но уже молча. Видимо, начал раздумывать над словами друга и, может быть, действительно понял, что могут пострадать и Виталий с Доном. Он остановился и стал тяжело дышать. Но не от усталости, он не успел бы так запыхаться в борьбе с другом. Тяжело дышал он от возбуждения и сильной злобы.

— Давай потом разберемся с ним. Ладно? — чувствуя его состояние, предложил Виталий. — Щас тут ниче нельзя делать. И Дон тут, и тетки те нас видели, как мы сюда шли с вином. Скажут, что нажрались и поубивали друг друга. Я сидеть не хочу ни х..я. Давай потом.

Хоть музыка и продолжала играть, говорили они довольно громко, и Виталий оглянулся на дверь, боясь, что их там услышат. Этим воспользовался Димон и попытался опять проскочить к двери. Но Виталий успел схватить его за шею борцовским хватом.

— Ты успокойся, Димон, — уже зарычал он ему прямо в ухо, которое в обхвате оказалось рядом. — Давай потом, говорю. Щас нельзя.

Димон еще немного посопротивлялся, но затих. Виталий осторожно выпустил его.

— И че мне, щас бухать тогда с ним, что ли? — нервно спросил Димон. — Это ты предлагаешь? Пусти, я домой пойду тогда.

Он опять попытался пройти к двери, но уже без таких усилий, как раньше. И Виталий остановил его, просто выставив руку.

— Да я домой, говорю, пойду. Не буду я щас его трогать, — жестко сказал Димон.

Виталий подумал, что друг его прав. Сидеть сейчас в таком состоянии, после всего увиденного, и пить с Жекой вино, это было просто невозможно. Димон сорвался бы, и начал бы пытаться его убить. Но Жека был и сильнее, и старше. И кто знает, не убили бы тут самого Димона. Поэтому лучшим выходом было бы Димону сейчас уйти.

— Ладно, — согласился Виталий, убирая руку. — Пошли, я тебя провожу. Скажем, что тебе надо срочно, типа щас только что вспомнил.

Димон молча кивнул. Виталий взял со стола плакат, который закрывал это фото, и повесил его на место. Потом взял на всякий случай Димона за запястье, и они вместе пошли к выходу. Из-за играющей музыки Жека с Доном не услышали, как друзья прошли в прихожую. Димон обулся и взялся за дверную ручку.

— Молча только иди. А то он увидит тебя щас и поймет все, что ты все видел и узнал ее. Я зайду к тебе завтра с утра, — напутствовал его Виталий потихоньку.

Димон промолчал. Он открыл дверь и быстро вышел. Жека с Доном вышли из кухни в прихожую только когда услышали хлопок двери.

— Че такое? — спросил Жека немного удивленно.

— Да Димон вспомнил, что ему к родокам надо, побежал вон, — стараясь говорить спокойней, ответил Виталий.

— А че он не сказал ни х. я? Взял молча убежал, — недоумевал Жека.

— Да он бегом побежал вон, боится опоздать, у них там автобус в деревню уйдет. Они на выходные уезжают, — на ходу придумывал Виталий.

— Ну и х…й с ним, нам больше достанется, — довольно произнес Дон. — По ноль семь на рыло, вообще ништяк.

Жека посмотрел на него и сказал, улыбнувшись:

— Ладно, пошли салат доделывать.