— Если ты хочешь в будущем стать возлюбленной супругой Рэвена, пора научиться вести себя соответственно.
— Такой же возлюбленной супругой как вы стали Киприану? — прошипела Ликс, сжимая кулаки. — Нет уж, спасибо.
— Пошла вон, — произнесла Сибелла с каменным лицом. — Албард скоро придет. Уходи через туннели для прислуги и не попадайся мне на глаза, пока все не кончится.
— С превеликим удовольствием, — ответила Ликс, плохо сдерживая ярость. Собрав с пола свою одежду, она легко проскользнула в платье — сказывался опыт — и уже при полном параде неспешно подошла в Рэвену и поцеловала его в щеку. — До скорой встречи.
Сибелла щелкнула пальцами и приказала:
— Кто-нибудь, откройте окна, а то здесь пахнет, как в борделе.
— О, да, вы в этом эксперт, — пробормотала Ликс напоследок, прежде чем скрыться за дверью.
— Так, — Сибелла бросила оценивающий взгляд на сына, — посмотрим, получится ли привести тебя в более-менее приличный вид.
* * *
Спустя несколько часов, облаченный в роскошные черные и зеленые шелка, подвязанные двумя кушаками, малиновым и синим, — и все это поверх обтягивающих светло-бежевых брюк, заправленных в ботфорты на высоком каблуке, Рэвен спускался по лестнице вслед за матерью. Она долго перечисляла имена и титулы высоких гостей, прибывших на празднование их с Албардом Становления. Рэвен не слушал. Вместо этого он прокручивал в голове подробности прошлой ночи, проведенной с Ликс. Подобные воспоминания всегда вызывали у него легкое чувство сожаления с пикантной примесью постыдного удовольствия.
Когда ступеньки наконец привели их в просторный зал на нижнем этаже башни, Сибелла с новой силой обрушила на Рэвена материнскую заботу:
— Ты хоть вполуха слушал, о чем я тебе говорила?
— Не особо, — признался Рэвен, прислушиваясь к ликующему гомону толпы, доносящемуся снаружи.
Прежде чем Сибелла успела отчитать его за столь безответственное поведение, в зал вошло целое воинство суровых мужей при полном боевом облачении, каждая деталь которого создавалась с единственной целью — нести врагам как можно более изощренную и мучительную гибель. Воин, возглавлявший процессию, был облачен в тяжелый фузионный доспех, хоть и начищенный до серебряного блеска, но явно устаревший. Он куда гармоничнее смотрелся бы на конном рыцаре пятивековой давности, при условии, конечно, что ему под стать нашелся бы конь, способный выдержать этакую тяжесть.
Мужчина был грузен и широкоплеч. Юношеские черты лица постепенно вытеснял второй подбородок, доставшийся ему в наследство от отца. Пол-лица покрывали шрамы плохо заживших ожогов, правый глаз заменял аугметический имплантат — последствия неудачной охоты на норовистую маллагру, которая в отчаянном броске раскроила обидчику полчерепа.
Албард Девайн, перворожденный сын и наследник дома Девайн, покачал головой, глядя на Рэвена.
— Ты одет не как воин.
— А ты как никогда наблюдателен, братец, — ответил тот с легким поклоном.
— Зачем ты так вырядился? — не отступался Албард.
Он говорил медленно и с явным усилием, стараясь, чтобы его слова звучали отчетливо. Когда Албард забывался, из-за изуродовавших лицо шрамов речь его становилась неразборчивой, как у деревенского дурачка. Каждый раз, глядя на брата, Рэвен про себя радовался тому, что он родился младшим и, следовательно, был избавлен от ритуального прижигания лица по достижении совершеннолетия.
— Я так оделся, — произнес Рэвен, — потому что считаю нелепым тащить на себе тяжелую архаичную броню всю дорогу вверх по лестнице к цитадели, просто чтобы потом снять ее там. Ты только подумай о реакторах. Они же такие древние, и наверняка из них идет утечка радиации. Твои кости уже облучаются. Ты еще помянешь мои слова, и пожалеешь о том, что нацепил на себя это уродство, когда решишь зачать наследника.
— Мужчины рода Девайн носят серебряный доспех с тех самых пор, как возвысились над прочими и стали править этим миром, — сказал Албард, подходя ближе к брату и сверля его взглядом. — Ты не опозоришь отца, нарушая традицию. Ты наденешь броню.
Рэвен покачал головой.
— Нет, мне и так хорошо.
Албард сморщился — его обоняния наконец достиг запах, исходивший от волос Рэвена. По лицу воина стало ясно, что аромат ему знаком. Рэвен едва сдержал злорадство, когда заметил, что брат узнал запах ароматических масел своей жены.
— От тебя несет так, словно ты всю ночь шлялся по девкам, — сказал Албард, обходя вокруг брата.
— Ну, если тебе интересно, была у меня сегодня одна счастливица… — начал Рэвен и едва успел увернуться от удара тяжелой бронированной перчатки. — Полноте, братец, тебе за мной не угнаться.
Албард бросил взгляд на Сибеллу. Рэвен улыбнулся, прекрасно зная, как сильно эти двое ненавидят друг друга.
— Это все ты, — сказал Албард, — ты воспитала сына самоуверенным хамом.
— Албард, сын мой… — начала Сибелла, но он не дал ей закончить.
— Ты мне не мать, ведьма, — гаркнул он. — Моей матери уже давно нет, а ты просто шлюха, которая влезла в постель к отцу и плодит ему нежеланных отпрысков…
Воины за спиной у Албарда напряглись, ожидая ответного выпада младшего брата. Они достаточно хорошо знали Рэвена. За утонченными манерами, взбалмошным характером и напускным легкомыслием скрывался искусный воин. Слишком многие дворяне, в свое время недооценивавшие его, к своему несчастью, осознали ошибку, только когда их пронзила шарнобльская сабля.
— Осторожно, Албард, — сказал Рэвен. — Кое-кому может не понравиться, когда его мать оскорбляют.
Старший сын и сам понял, что зашел слишком далеко, однако извиняться было не в его правилах — еще одна черта, доставшаяся ему от отца.
— Давай покончим с этим, согласен? — произнес Рэвен, проходя мимо Албарда и его тяжеловооруженной свиты. — Не будем заставлять отца ждать.
Кортеж неспешно продвигался по Виа Аргентум под ликование многотысячной толпы. Люди заполонили все прилегающие улицы, оккупировали крыши домов, с которых открывался вид на процессию, прильнули к окнам. Рэвен направо и налево посылал воздушные поцелуи девушкам и бодрым взмахом кулака приветствовал мужчин. Оба жеста были чистой воды клоунадой, но, похоже, народ это вполне устраивало.
— Тебе обязательно паясничать? — спросил Албард. — Это все-таки торжественное событие.
— Да ну? — удивился Рэвен. — Это отец так считает? Тогда я тем более не перестану.
Албард промолчал, оставаясь неподвижно сидеть в открытой антигравитационной повозке, неспешно и величаво ползущей в гору вслед за целым гускарлским полком кавалеристов в серебристых мундирах с пурпурными плюмажами на шлемах. У каждого в руках была длинная пика со сверкающим острием и зачехленный мушкет за спиной. Позади повозки чеканили шаг еще пять полков пехотинцев в масках и с новенькими лазерными ружьями наплечо. Блестящие серебристые знамена у них над головами поднимались и опускались в такт марша.
И это была лишь малая часть вооруженных сил под командованием лорда Девайна.
Позади, в укрепленных ангарах своего часа дожидались сотни тысяч бойцов мотопехоты, дивизии сверхтяжелых танков, артиллерийские батареи и когорты боевых роботов, готовых выдвинуться по первому приказу имперского главнокомандующего. Тот факт, что кое-кто посчитал отца Рэвена пригодным на эту роль — очевидная глупость, одна из тех, что встречались на каждом шагу в новом Империуме.
С подоконников свисали вымпелы, развивались знамена и стяги, черные и золотые, цвета слоновой кости и морской волны. С каждым из них соседствовал флаг, на котором нага оплетала орла — новый герб дома Девайн, видоизмененный с тех пор, как имперские легионы посетили этот мир девяносто семь лет назад. Тогда же, с безропотного согласия, достигнутого в том числе благодаря скрупулезности летописцев рыцарских домов, существующая система летоисчисления была упразднена в пользу нового имперского календаря. По нему текущий год обозначался как «966.M30» и «Год сто шестьдесят восьмой от начала Великого Императорского крестового похода». Рэвен считал такую систему исчисления чрезмерно кичливой, но она, по всей видимости, прекрасно соответствовала реалиям растущей галактической империи.
