– Красные чемпионы! – растянуто закричал Покровский, вскинув руки.
…три… два… один…
Старт. Грохот.
У Молчанова заложило уши. Все тряслось. Зрение не успевало вылавливать очертания предметов.
Их резко подбросило и понесло вверх. Через какое – то время показалось, будто ракета зависла в воздухе, потом снова взметнулась ввысь. В животе что – то затянуло, словно Молчанова разрывало на несколько частей. Потом бросило в жар, в глазах потемнело.
Сознание покинуло ослабевший организм.
***
С наступлением темноты небо Москвы превращалось в гигантский экран, мерцающий всей палитрой цветов, пейзажами и натюрмортами. Картинки замирали или двигались, появлялись и исчезали. Вся эта красочная вакханалия имела только одну цель – привлечь внимание. Небесные проекции показывали рекламу.
По дороге домой Молчанов отключил ручное управление электрокаром. Хотя технологиям городского автопилотирования без малого два десятка лет и их использование обязательно на скорости выше сорока километров в час, Молчанов отдавал предпочтение ручному. Как и любая техника автопилот мог выйти из строя, не заметить пешехода или не вписаться в поворот. И пускай такие случаи одни на миллион и по статистике человек ошибается гораздо чаще. Нет, он не был противником новых технологий, скорее наоборот. Но на рубеже выбора, кому доверить свою жизнь – машине или человеку, он делал выбор в пользу последнего. Ошибочно думать, что машина превзошла по интеллекту человека. Да, компьютер может найти решение сложного уравнения за долю секунды, но его возможности всегда ограничены программой, логикой и физическим числом мизерных транзисторов. Даже самый мощный экземпляр уступает по количеству последних головному мозгу обычного человека. Только у человека в роли транзисторов выступают крохотные нервные клетки – нейроны, сплетенные друг с другом пауком – природой в гигантскую паутину аксонов и дендритов под крышкой черепной коробки. Да, человек не способен в уме вычислить квадратный корень из числа с десятью знаками, но он способен на нечто другое, пока не досягаемое для машины – возможность чувствовать, ощущать и на основе этих данных принимать творческие, иногда не логичные и чаще правильные решения.
Сегодня Молчанов решил пожертвовать принципами. Сейчас он не способен сосредоточиться на дороге. Он стал будто слепленный из теста, причем из теста несвязного, разваливающегося в руке на отдельные липкие кусочки.
Получив две квоты на космонавтов в экипаж Прайма—1479, РКА не раздумывая отдало одну опытному Ивану Покровскому. За вторую разыгралась борьба. Потенциальный кандидат должен был иметь не только железное здоровье, обладать ученой степенью по биологии или антропологии, разбираться в механике, физике, химии, медицине, но и иметь опыт публичных выступлений. В списке были важные люди с признанными заслугами и узнаваемыми лицами. На молодого Андрея Молчанова никто не ставил. И кто бы мог подумать, что наивные научно – популярные ролики о насекомых и растениях, которые Молчанов снимал в студенческие годы перевесят чашу весов в его сторону.
Когда закончилось заседание выборной комиссии и его члены бесконечно жали ему руку и поздравляли, Молчанов в ответ только бездумно таращился, кланялся и мычал. Они выбрали его? Это не ошибка? Вместо радости на него надавил пуд сомнений. А не много ли он взвалил на себя? Уверен ли, что справиться? Ноша такая тяжелая, что только от мысли о ней его вдавливало в Землю так, что нельзя было пошевелиться. Молчанов пытался улыбаться, плечи горели от неискренних похлопываний. И тут на него свалилось, наконец, осознание – он летит на Марс. Нет, вы не расслышали: ОН ЛЕТИТ НА МАРС! Накануне он сообщил жене, что шансы равны нулю. Как теперь сказать ей? Как начать этот разговор?
Компьютер просигналил, что электрокар достиг назначенного места. Молчанов еще долго сидел в раздумьях, пока компьютер раз за разом повторял сообщение, решив, что водитель задремал. Молчанов не спал. Он не сможет спать еще долго.
Нужно взять себя в руки, заставить ноги подняться по лестнице, а дальше как – нибудь само все случиться. Света поймет, она просто обязана понять. Руководство оказало ему неслыханное доверие, да что там руководство – человечество. Жена обязана радоваться успехам мужа. Ему необходима эта поддержка. Да, полет опасен, план плохо проработан, решения принимаются задним числом, но какой из него ученый если он не рискнет перед лицом величайшего открытия?
Молчанов не узнавал себя. Кто это поселился у него в голове? Откуда в нем столько смелости? Еще вчера был Андрей Молчанов, привыкший стоять в стороне за безопасным забором и наблюдать, привыкший минимизировать риски и не высовываться из тыла, а сегодня кто он? Решение комиссии изменило его в один момент, как щелчок выключателя. А значит и Света должна измениться.
Она стояла в коридоре и ждала его. Глаза девушки покраснели, верхние веки вспухли, а на щеках виднелись потертости косметики. Он только однажды видел, как она плакала – на похоронах матери десять лет назад.
Кто – то рассказал ей…
– Что случилось? – выговорил он машинально.
– Твои любимые блины на столе, – она направилась в гостиную.
Этот запах он учуял еще в подъезде. Фаршированные блинчики с начинкой из мяса говядины и свинины, прожаренной на углях, потертый сыр, соленые огурчики, сдобно разбавленные луком, приправка острым чесночным соусом. Полученные трубочки запекались в духовке всего три минуты и не секундой больше. Айк Гириан, хозяин ресторана Арегак когда узнал в Молчанове члена экипажа Прайма—1479 с радостью показал кухню и, в особенности, процесс приготовления фирменных блинчиков. Молчанов получил пожизненное право кушать их бесплатно и в любых количествах.
Он бросил сумку с контрактом в шкаф вместе с пальто.
Должно быть рассказал кто – то из РКА. Она как раз сегодня была там на защите своего проекта об использовании искусственного интеллекта в программировании систем пилотирования.
Молчанов с виноватым видом вошел в комнату и уселся напротив Светы. Она уставилась в появившийся из неоткуда в воздухе экран и водила пальцем по нему, пролистывая очередной программный код, казавшийся Молчанову бессмысленным набором иероглифов.
– Я не голодный, – осторожно сказал он.
– Съешь позже, – ответил она, не отвлекаясь.
Он набрал воздух в легкие чтобы, наконец, сказать ей. И не важно, что кто – то уже сделал это за него. Быть может это к лучшему. Ему не придётся наблюдать удивление на ее лице, не придётся терпеть невыносимые секунды молчания, пока она будет собираться с мыслями.
Она вдруг выставила указательный палец вверх перед тем как звуки уже были на пол пути из горла. Молчанов прикрыл рот и затих. Ее пальцы скакали по буквам, словно клавишам рояля, наигрывая безумную мелодию какого – нибудь немецкого композитора века из восемнадцатого. Она закончила, отложила модуль – компьютер и посмотрела на него взглядом полным не обиды, как ожидал Молчанов, а сожаления и вины, будто собиралась сказать ему, что не он, а она улетает на Марс.
– Я все решила, – она выдержала паузу, как судья на чтении обвинительного приговора. – Я подаю на развод.
Молчанов подавился собственным языком. Не выдержав, он закашлялся, словно проглотил горсть красного перца чили.
– Что за вздор ты говоришь? Какой еще развод?
– Я должна тебя отпустить.
– Ты… ты нашла кого – то?
Она молчала. Значит нет. Если бы кто – то и мог сказать прямо в глаза непреложную правду, то это его жена. И вообще ее поведение сейчас никак не укладывалось в то, какое он себе представлял.
Он подошел к ней, опустился на колени и взял за руки.
– Расскажи мне, что произошло.
– Я решила, – она поперхнулась едва, сдерживая слезы и отвернулась.
– Да что это… Я не понимаю.
Вместо ответа она спроецировала в воздухе экран на котором отобразилась выписка из анамнеза. Пока Молчанов вчитывался, она встала и отошла к окну. От нервного напряжения буквы плыли у него перед глазами.
