Более миллиарда пользователей следили за трансляцией запуска. Члены экипажа превратились в сетевых звезд. Их биографии обрастали мифами, как песок на пляже прилипает к вымазанному в меде шарику. Писали, что Молчанов на самом деле дальний родственник великого русского биолога Ильи Мечникова. Якобы прапрадедушка еще в начале двадцатого века предсказал, что его потомок станет первым исследователем других планет и обязательно привезет с собой на Землю пару тройку инопланетян. Несмотря на весь вздор этой истории, Молчанову было приятно внезапно возникшее родство. Остальным с прошлым повезло меньше. То и дело в их биографии всплывали внебрачные дети, брошенные родственники и неизлечимые заболевания.

Командир Стивенсон объявил промежуточную готовность.

Так, Андрей, соберись! Настоящие профессионалы со всех концов света работали над миссией, последние в своем роде. Это люди, которым можно доверять. Они ничего не упустили. Пройдя такой путь, ты же не сдашься!

«Андрей, артериальное давления сто пятьдесят на девяносто три. Пульс сто двадцать два. Тебе нужно успокоиться», – сказал оператор ЦУПа Игорь Павлов.

Спасибо, что напомнил. Как будто он и сам не знал.

«Ввожу дозу успокоительного».

Кожу на руке в районе плеча кольнуло. Теплая волна окатила организм, следом наступило расслабление, веки потяжелели. Скафандры были оборудованы аптечками. Лекарства вводились по команде главного врача миссии, препараты накачивались по тонким трубкам и попадали в организм через автоматические уколы. Умники, придумавшие это, почему – то не удосужились озаботиться чем – то не менее важным (мочиться приходилось по старинке – в подгузники).

Кто – то или что – то стукнуло Молчанова по плечу.

– Эй, летописец, – позвал бортинженер Иван Покровский. – Это не страшнее толстой бабы с пьяну по утру. – Он расхохотался, обнажив перекошенные у основания, но толстые и крепкие зубы.

Молчанов уже намекал, что ему не нравится это глупое прозвище, но Покровский не послушал. Ей богу в следующий раз Молчанов не промолчит и ответит жестко.

– Ну что ты такой смурной, а? Как говорил товарищ Сухов: «Мертвому, конечно, спокойней, да уж больно скучно».

Молчанов выдавил улыбку.

– Ты что не знаешь кто такой Сухов? Белое солнце пустыни.

Молчанов пожал плечами.

– Ай, молодые вашу мать. Раньше без просмотра ты бы черта с два в ракете оказался, – Покровский договорил уже почти шёпотом себе под нос, затем с ностальгической улыбкой осмотрелся вокруг.

Судя по показателям давления и пульса бортинженер Покровский сидел не в ракете, а на пляже под теплым солнышком с прохладительным коктейлем и трубочкой в зубах. Это его уже третий запуск, на три больше чем у остальных.

Молчанов и Покровский готовились вместе (американцы тренировались у себя дома). Покровский сразу перешел на неформальное общение, взяв на себя роль старшего товарища. Глупые шуточки, фамильярности – то, что Молчанову совершенно не по нраву. В отношении с коллегами он привык к дистанции и соблюдению субординации – так написано и в уставе миссии, где каждый поставил подпись. Покровскому бы стоило об этом вспомнить.

Два месяца тренировок пролетели незаметно. Спали по шесть часов, а остальные восемнадцать пахали без передыха. В добавок каждому пришлось постичь еще несколько смежных профессий. У Молчанова в личном деле появились новые записи: врач общей практики и видеоблогер. Последнее стало особенно тяжелой ношей. Сетевые СМИ потратили кучу денег на миссию и хотели получить взамен прямые эфиры с борта Прайма—1479. Молчанов пытался отказаться, настаивал, что доктор Ричард Пател лучшая кандидатура, однако ЦУП решил, что человек с худшим анти – рейтингом в истории должен не высовываться и прикинуться мебелью.

Начался отсчет последних минут. Ракета загудела, задребезжали какие – то железки, о чем – то сигналила аппаратура. По команде члены экипажа захлопнули защитные стекла шлемов – крышка гроба запечаталась. Молчанов нервничал, нет не так – он паниковал.

Может быть заорать прямо сейчас? Сослаться на сильную боль где – нибудь в базальных ганглиях мозга. Отсчет остановят, его вытащат из консервной банки и уложат на каталку. Опустевшее место займет дублер и никто никогда не узнает, что он имитировал приступ, врачи спишут на нервный срыв, сам он посетует на несправедливость судьбы, а потом слава померкнет также быстро как вспыхнула. Больше не будет преследований журналистов, его лиц на каждом углу, звонков, сумасшедших фанаток, все вернется на круги своя. И, главное – он точно будет жив. На кой черт он вообще во все это ввязался? Ах, да… Марс.

В детстве он без труда находил ту самую красную песчинку в небе. В мечтах он прогуливался по марсианскому песку в компании с местными жителями, которых представлял в виде высоких трехногих существ с двумя головами. Папа слушал рассказы о двуглавых марсианах и задавал уточняющие вопросы: как марсиане дышат, где добывают воду и чем питаются? Ответы маленькому Андрюше отправляли сами марсиане, соединяясь с ним высокотехнологичными передатчиками через сны. Существа те жили в подземных городах, добывали воду из льдов, а пищей служили искусственно синтезированные белки и углеводы. Утром Андрей спешил донести послание. Отец опять выслушивал, после вносил корректировки и наказывал Андрею передать марсианам советы, например, где лучше добывать пропитание, или как фильтровать воду. Папа знал, о чем говорил, он был биологом. Кто знает сидел бы Молчанов в этом кресле если бы отец, посоветовал тогда сыну выбросить из головы глупости про двухголовых существ.

Пятьдесят три, пятьдесят две, пятьдесят одна…

Серверы НАСА рухнули после публикации фотографии Марсианина. Многие не были готовы к такой новости и не знали, как реагировать. Некоторые посчитали, что Марсианин – второе пришествие их бога, который на самом деле все это время жил на Марсе и поэтому не показывался, другие полагали, что Марс – это ад, кто – то даже разглядел в Марсианине давно умершего дедулю, другие сбежавшего в 1945 году на Марс Адольфа Гитлера. Сеть заполонили конспирологические теории самого разнообразного толка. Поговаривали о скором нападении Марсиан на Землю, неугодные политики обвинялись агентами Марсиан под прикрытием. В информационном мусоре почти невозможно было отыскать правду. Но масло в огонь плеснуло само НАСА. Аноним сообщил, что на марсоходе Террос—1 повреждена экспериментальная ядерная установка. Спроектированная с целью провести уникальный эксперимент по изучению возможности терраформирования Марса, она внезапно превратилась в бомбу с часовым механизмом. Сам Ричард Пател называл ее термобомбой. По задумке несколько сотен ядерных реакций распада и синтеза в крохотном объеме должны были преобразовать атмосферу Марса в пригодную для дыхания человеком. В случае удачи, в будущем планировалось отправить на Марс тысячи гигантских термобомб, чтобы в последствии превратить Марс в пригодную для жизни планету. Несмотря на крохотный размер термобомбы, побочно выделялось мощное гамма и нейтронное излучение. Компьютерная модель показала, что, когда система автономного охлаждения термобомбы прекратит функционировать, а толстые титаново – кобальтовые стенки расплавятся, она уничтожит все живое в радиусе сотен метров.

За несколько часов НАСА получила пятьдесят миллионов запросов с мольбами пользователей спасти марсиан, позже подключились звезды Сети и политики. За короткое время весь мир узнал о существовании жизни на планете, такой далекой и доселе вообще неизвестной для большинства живущих. В мире стали происходить необъяснимые вещи: лютые враги готовы были объединить усилия, чтобы хоть как – то помочь; останавливались боевые действия в горячих точках, где не стихали выстрелы годами. Каждый ощущал персональную ответственность, готов был отдать последнее. Люди впервые за много лет сплотились единым флангом с целью спасения такой далекой и чуждой им жизни.

– Вспомни о траве у дома, летописец. Ты еще не скоро ее увидишь.

…десять… девять… восемь…