— Ты уверена, что ничего подобного не происходило в твоей жизни?

Тишина. Вязкая, словно приторная тянучка, которые часто продавались у касс в супермаркетах. Я практически чувствовала ее мерзкую сладость на кончике языка, которую так и хотелось сплюнуть или запить водой.

— Твое последнее эссе показалось мне слишком… — на мгновение мисс Браун запнулась, подбирая правильное слово, — … мрачным. Ты прекрасно умеешь подбирать слова. Твои образы яркие и тщательно продуманные, но то, что ты отражаешь на бумаге, наталкивает на мысль, что в твоей жизни что-то не так. Я хочу порекомендовать тебе беседу со школьным психологом.

— Я в порядке, — донесся до моего слуха едва слышный шепот Оливии. — Мне не нужна помощь, спасибо.

— Если все же захочешь поговорить, можешь обратиться ко мне в любое время. Обещаю, этот разговор останется между нами.

— Спасибо, но со мной правда все хорошо, — прошелестела девушка.

Не прошло и десяти секунд, как подруга покинула кабинет, прижимая книгу к груди. При взгляде на имя Стивена Кинга на обложке внутри что-то заскреблось, заставляя меня невольно поморщиться. Что такого прочла мисс Браун в сочинении Оливии, что могло вызвать подобные подозрения?

— Все в порядке? — спросила я, стоило нам отойти на несколько шагов от класса.

Девушка заправила прядь волос за ухо и подняла на меня взгляд. Голубой океан покрылся ледяной корочкой, и стал схож с безжизненными кристаллами. Меня обдало холодом, и невольно я поежилась, пытаясь прогнать неприятные ощущения.

— Не переживай, все хорошо, — губы девушки дернулись в смущенной полуулыбке.

Я не могла оторвать взгляда от ледяного взгляда, казалось бы, глядящего мне в самую душу. В ней было нечто пугающее. Жестокость, таящаяся на затворках, сокрытая под маской смущенной тихони с задней парты. Внезапно Оливия перестала казаться мне запуганным зверьком. Я мельком заглянула за грань, и увиденное скрутилось где-то в животе страхом и принялось точить изнутри. На мгновение образ сросся с другим, далеким, похороненным в воспоминаниях.

— Приветики, маслинка, — рядом с нами из ниоткуда вырос Айзек, сияя, как рождественская елка. — Куда направляешься?

Оливия тут же покрылась румянцем и спряталась за волосами, прижимаясь ко мне ближе, и я едва не отпрянула от нее, поддаваясь инстинктам. Мне никак не удавалось понять, что именно послужило причиной того, что мои нервы внезапно натянулись, как струна, а чувства обострились, предчувствуя опасность. Мозг вопил, что это всего лишь Оливия, которая определенно не была создана жестокой. Но голубые глаза сменились карими, и я не могла отогнать наваждение.

— Думаю, мне пора, — я выдавила улыбку.

Прежде, чем кто-либо из них сказал хоть слово, я быстрым шагом направилась прочь, повторяя про себя, словно безумную мантру, что все это всего лишь плод моего воображения и влияния Древних на мозг, заставляющий видеть угрозу во всем. Завернув за угол, я буквально ввалилась в женскую комнату и сползла по стене, прикрывая рот трясущейся ладонью. Сердце колотилось, как загнанная в банку бабочка, пытающаяся найти выход, и к горлу подступал панический крик. Меня накрывало очередным воспоминанием, отголоском прошлого.

— Ты не сможешь все время прятаться!

Я сильнее вжалась в стену, стараясь слиться с нею, стать невидимой. Легкие горели от нехватки воздуха, но я боялась вдохнуть, выдав свое местоположение. Слишком тяжелые для женских шаги постепенно двигались в мою сторону, и бежать было некуда.

— Айви, Айви. Куда ты подевалась? Хватит прятаться, выходи. Я обещаю не делать тебе больно, если ты сама прекратишь эту игру сейчас.

Я верила ее добрым глазам, ее улыбке. Поверила в слова о том, что мы могли бы быть друзьями. Ошибка, слишком большая ошибка. Все оказалось ложью, глупой игрой. Тупая ноющая боль в сердце была сильнее физической в сотни раз, и я была готова пережить все побои снова, только бы воспоминания о предательстве утихли, растворились, словно их никогда и не было.

Чужие пальцы сомкнулись на моем запястье и рывком вытянули из укрытия. Некогда приветливая улыбка превратилась в оскал, слишком чужой на таком красивом лице. Карие глаза больше не смотрели на меня с теплотой, в них поселился лед, насмешка. Разве можно так искусно притворяться? Я зажмурилась в надежде, что кошмар развеется, и я проснусь в своей постели.

— Солнечная принцесса боится? Разве тебя не спасет твой огромный светлый мир? Ты ведь такая особенная, да? Такая непохожая на нас.

Первый удар пришелся по легким. Я резко выдохнула, закашливаясь, и сложилась пополам, прикрывая грудную клетку. Следующий последовал без предупреждения, болью отозвавшись в коленной чашечке. Ноги подкосились, и я рухнула на пол.

Зачем ты делаешь это? За что?

Удары сыпались один за другим, отдаваясь болью в теле, и я свернулась калачиком, пытаясь укрыться от них, спастись. Бесполезно.

— Глупая, глупая Айви. Неужели ты думала, что в этом мире у тебя правда могут быть друзья? Ты чужая, мусор, грязь. А от мусора, обычно, избавляются, — слова били сильнее кулаков, резали мое сердце, оставляя глубокие шрамы.

— Хватит!

Жесткий юношеский голос остановил замахнувшуюся руку для нового удара.

— Думаю, она усвоила урок. Идем, Бласка. На сегодня достаточно игр.

Девушка покорно отошла от меня, гордо вздернув подбородок, и двинулась прочь. Я смотрела вслед ее удаляющейся спине, пока глаза не застелила пелена слез. Я верила ей, верила каждому слову. А она стала всего лишь инструментом в руках Гюнтера, чтобы вновь унизить меня, растоптать.

— Запомни, здесь у тебя нет и не будет друзей. Я позабочусь об этом.

— Айви! — сквозь толщу воспоминаний прорвался крик. — Айви!

Я распахнула глаза, полные слез. Эвон сидела напротив меня и успокаивающе гладила по волосам.

— Она… Тот взгляд… — всхлипывая пробормотала я, утыкаясь носом в колени. — Она напомнила мне Бласку. То, как она посмотрела на меня, было…

— Оливия человек, ей незачем причинять тебе боль. Ты нашла ей друзей, сама стала ее оберегать от всего. Она любит тебя, — душа коснулась моей руки. — Она просто запуталась, сама в себе. И ты тут не при чем. Попробуй узнать, что сделало ее такой, что за тьма коснулась ее души.

Я глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. После путешествия Древних в мою голову там все еще царил кавардак, который я безуспешно пыталась разобрать. Ставя одно воспоминание на полочку, я едва успевала ловить другое, стремительно летящее в центр хаоса, и сомневалась, что когда-либо мне удастся полностью восстановиться.

— Пойдем, — Эвон поднялась на ноги. — Урок вот-вот начнется. Просто поговори с ней, как только появится такая возможность. Уверена, ее жизнь неслабо надломила, раз твоя тихоня прячет внутри мрак.

***

Со временем паника отступила. После уроков я перехватила Оливию и извинилась за столь быстрый побег. Девушка лишь кивнула, не говоря ни слова. Я с опаской заглянула в ее глаза, но меня встретил привычный океан, излучающий волны теплоты и понимания. Не хотелось признавать, но с моих плеч, словно груз свалился, и вдруг стало слишком стыдно за все мысли, которые я допустила в свою голову.

Дождавшись Лидию, мы втроем двинулись в сторону школьного автобуса, готового развести нас по домам. Подруга тут же отвела Оливию в сторону, взяв с меня обещание не подслушивать. Я послушно отсела от них, давая возможность посекретничать, ведь темой разговора, в чем я не сомневалась, должен был стать мой день рождения.

Заняв место около окна, я прислонилась к стеклу головой и прикрыла глаза. Беспочвенные эмоциональные всплески были для меня редкостью. Странные перепады настроения, напоминающие биполярное расстройство, так свойственные некоторым Эновисон, всегда пугали меня, и я не хотела становиться такой, как Хибики, жертвой безумия.