Запах прогретой солнцем пшеницы щекотал нос, и мне все никак не удавалось чихнуть. Плащ волочился по полу, собирая всю грязь, но едва ли это заботило меня. За сутки бабушке удалось уничтожить одно из самых приятных воспоминаний. Она ворвалась в мир, что я возводила внутри годами, и принялась крушить стены, устилая землю обломками зданий, что составляли меня. Я кричала, отбивалась, но сражение было заведомо проиграно. Шаткий фундамент расползся, позволяя карточному домику разлететься с первыми порывами ветра.

Я медленно продвигалась коридором Академии, тщетно пытаясь спрятаться за плащом от заинтересованных взглядов. Экая наивность. Как я могла утаить свое присутствие, притащив подмышкой пшеничное поле и полыхая огнем? Ученики перешептывались, сливаясь с полутьмой, окутавшей здание. Редкий туман неторопливо плыл за окном, скрывая полуденное солнце от глаз. Как было бы здорово, растворись я в нем.

Эвон куда-то пропала после Суда, и, сколько бы я ни пыталась докричаться до нее, девушка игнорировала мое присутствие, отправившись в путешествие по местам, куда мне не было места. Далеко душа уйти не могла, будучи привязанной ко мне, но мне было не по себе.

— Айви! — радостный визг, доносящийся, казалось бы, отовсюду, принес с собой улыбку, расползающуюся на моем лице.

Тут же из толпы показалось сияющее лицо Софии, что бросилась в мои объятья. Следом за ней семенил Натсуме, расталкивая учеников. На его лбу полегла крошечная морщинка, что появлялась каждый раз, стоило парню о чем-то серьезно задуматься.

— Натсу, чего ты там копаешься? — София оторвалась от меня и одарила друга недовольным взглядом.

Парень подошел к нам и поднял на меня пустой взгляд. Белая радужка за год стала еще светлее. На удивление, это не пугало меня, как остальных. Морты шарахались от него временами. Звание Главного Фрика определенно выиграла я, но и его судьба не обделила внешними странностями. Рядом с ним я чувствовала себя уютнее, чем в любом другом месте на острове, ведь нас объединило общее несчастье — участь отшельников.

— Как думаешь, моя мама спала с человеком? — в голосе Натсуме проскользнула нотка вины.

Я уставилась на друга, пытаясь переварить сказанное. С чего вдруг подобные мысли гнездились в его голове?

— Ты что, принял слова этой идиотки Бласки всерьез? — София отвесила парню подзатыльник. Выглядело это порядком забавно, ведь девушка на целую голову была ниже. — Она же рождена, чтобы унижать людей. Сколько раз повторять? Все, что говорят Гюнтер и Бласка — вранье, и не считается.

Я не выдержала и рассмеялась. Вдруг стало так легко и уютно. Будто я, наконец, вернулась домой после длительного путешествия. Я сгребла неугомонную парочку в свои объятья, и слезы, копившееся внутри долгое время, брызнули из глаз. Окружающий мир сжался до размеров рисового семечка, и существовала лишь наша троица нелепых чудиков.

— Как же я по вас соскучилась…

Обреченная на вечное скитание в одиночестве четыре года обучения в Академии, мне посчастливилось повстречать этих двоих, что, как и я, не вписывались ни в одну компанию. Натсуме предавали его белесые глаза. Сей феномен прозвали Ярув, что переводилось как «Взгляд Близнецов». Хибики, сестра парня, имела такой же цвет глаз и предпочитала одиночество. Рожденная с даром Эновисон, как и я, девушка полностью погрузилась в мир душ, отгородившись от реального. Но даже это не стало причиной для меня бросить попытки поладить с Хибики, ведь она нравилась мне в своей ненормальности. А София же была просто безумна сама по себе. Неугомонная девчонка без царя в голове, отрицающая любые тормоза и запреты, без труда завоевала мое сердце и расположилась в одной из самых просторных комнат.

— Хибики просила передать, что без тебя на занятиях ей скучно, — Натсуме неловко похлопал меня по спине и отстранился. — Она ждет, когда ты вернешься.

— Я успела пропустить что-то интересное?

София пожала плечами.

— Если выпендреж Бласки можно считать событием года, тогда ты определенно отстаешь от всей Академии. А в целом, ничего такого. У нас были вводные занятия с преподавателями. Этот год обещает быть не таким уж и трудным. Больше уклона в историю и культуру, чем в практику. А еще, вроде как, будет производиться распределение на следующий год в различные точки мира на выпускной экзамен, но уже под конец семестра.

Вдруг живот скрутило, а сердце переполнилось животным страхом. Знакомые ледяные руки схватили меня за затылок, а цепкие пальцы вцепились в мозг, выпуская едкий дым, застилающий взгляд. Катастрофически не хватало воздуха, но чужое присутствие в голове не позволяло сделать вдох.

— Тише, крольчишка, это всего лишь я, — насмешливый голос взорвался внутри, разнося мою сущность ошметками по всему черепу. — Я ведь предупреждал тебя.

— Айви, что с тобой?

Обеспокоенное лицо Софии застилала дымка, созданная Гюнтером в моей голове. Его мерзкие руки перебирали только расставленные по местам мысли, устраивая кавардак, сметая с полок воспоминания и давя их ногами.

— Что ты делаешь? — истерически вопила я. — Прекрати, пожалуйста. Это ведь моя жизнь!

— Думаешь, мне есть до этого дело? — прошептал парень мне на ухо.

Тело порывалось отшатнуться, броситься бегом, спрятаться, но я стояла, пригвожденная к полу, в ожидании дальнейших действий врага.

— Вот тебе и сюрприз! — в голосе, раздавшемся неподалеку, сквозили надменные нотки. Это не стало неожиданностью. Гюнтер редко оставался один в стенах Академии. — Кто это у нас здесь? Излюбленная принцесса Сената. Как поживаешь, Ривэрто?

— Бласка… — прошипела София, отступая на шаг назад.

Словенка не заставила себя ждать. Обойдя меня, девушка подошла вплотную к моим друзьям, ищущим поддержки друг у друга. Некогда прекрасные длинные волосы короткими обрубками свисали чуть ниже ушей, что предавало лицу Бласки некой остроты. Она была красива в своей угрожающей манере, а дружба с Гюнтером сделала эту красоту жестокой. Юноша буквально вложил ей в голову мысль, что мы несем угрозу чистому роду мортов, взрастил в ней ненависть к нашей троице, а далее девушка двинулась собственным умом, нежась в лучах покровительства немца.

Бесспорно, нам перепадало больше всех, но и другие ученики не оставались без внимания. Слабость, непокорство, неуважение жестоко карались этой парочкой, самопровозглашенными Королем и Королевой Академии, что принялись вершить «правосудие». В большинстве случаев, Гюнтер оставался в стороне, лениво наблюдая за тем, как развлекалась его подружка, но я определенно была исключением из правил. Ко мне у парня было особое отношение, ведь я не вписывалась в правильную парадигму мира, которую тот сам для себя создал.

— София, — нараспев протянула Бласка. — И слепой выродок. Смотрю, вы по дороге подобрали огненную принцессу.

Отпусти меня! Отпусти!

Гюнтер возвышался за моей спиной, а мое тело била дрожь. Рывком парень скинул капюшон с моей головы и коснулся холодной рукой шеи. Он запихнул меня в самую дальнюю комнату в голове и запер там. Я вопила, выла от безысходности, колотила руками о дверь, сбивая костяшки в кровь, но тщетно. Тело передало бразды правления врагу, объявило капитуляцию.

— Почему же ты не убегаешь, крольчишка? — шептал Гюнтер. — Почему ослабила бдительность? Маленькие зверьки должны находиться в бесконечном ожидании нападения, — он прикусил мочку моего уха, заставив меня поежиться. — Какой ты неправильный кролик, не думаешь?

Мне было мерзко от одного его присутствия. Тошнота подступила к горлу, а внутри закипала злость. Я продолжала бороться, молотя дверь без остановки, выкрикивая ругательства в адрес парня, который только бесконечно смеялся у меня в голове, продолжая издеваться. Рука, покоившаяся на шее, поднялась чуть выше. Рывком схватив меня за волосы, Гюнтер потянул на себя, срывая с моих губ вскрик боли.