Выключив воду, я протянула девушке пушистое полотенце, в которое она тут же укуталась, и направилась подыскать ей что-нибудь из своих вещей.
— Бенни сказал, ты на него накричала, — Эвон расположилась на тумбочке около кровати и задорно болтала ногами, улыбаясь.
Я закатила глаза и распахнула дверцы шкафа. Среди хаоса мне удалось отыскать приличный халат и белье. Я сгребла одежду в охапку и пошла обратно к Хибики.
Девушка сидела в гостиной и таращилась в выключенный телевизор. Ее губы двигались, словно она что-то пыталась сказать, но японка не проронила ни слова. Она выглядела взволнованной и потерянной.
— Держи, — я уложила одежду на колени гостьи.
Она подняла на меня пустой, отрешенный взгляд. Я поежилась.
— Я нашла то, о чем ты говорила, — прошептала она.
Несколькими неделями ранее на занятиях я обмолвилась, что случилось нечто странное. Девушка принялась расспрашивать меня с небывалым энтузиазмом, что бы ей вовсе несвойственен, и я выложила все, как на духу. Про то, что мой дар исчез после Суда, а после, когда он вернулся, от Эвон исходил бледно-серый свет, который совсем не свойственен душам. Казалось, еще во время моего рассказа Хибики унесло волной забвения, и она, как обычно, погрузилась в мир душ, не дослушав до конца. И я порядком удивилась, что девушка запомнила, а, тем более, попыталась найти нечто, касающееся моей проблемы.
— Давай я заварю чай, и ты расскажешь мне, что нашла, хорошо?
Хибики кивнула, и я оставила ее переодеться.
Руки машинально справлялись с задачей, но мыслями я была далеко от уютной кухоньки и дождя за окном. Углубляясь в себя, я не заметила, как закипел чайник. И лишь чужая мягкая рука легким касанием к плечу вывела меня из задумчивости.
Когда кипяток был разлит по чашкам, а маленькие ложки с цоканьем размешивали сахар, Хибики как-то тепло улыбнулась мне, пряча взгляд, и потянулась к печенью, что я предусмотрительно высыпала на тарелку. Она откусила крошечный кусочек и неторопливо прожевала его. Я внимательно следила за действиями девушки, и думала, что она очень похожа на ребенка, кому проще выдумать себе друзей, чем подружиться с кем-то реальным. Запутавшаяся, запуганная, наивная и добрая — Хибики оставалась для меня чем-то неизведанным и непонятым, сколько бы я не пыталась разобраться.
— Я думала над твоими словами очень долго, — тоненький детский голосок девушки раздавался отовсюду, словно рождался в моей собственной голове. Каждый раз я вздрагивала, непривыкшая к этой особенности, но втайне восторгающаяся умением говорить пространством. — И это не давало мне покоя, поэтому я решила пойти в библиотеку и разузнать больше. Бенджи помогал мне в поисках, он очень упорно трудился ради тебя. Ты же знаешь, что нравишься ему, да?
Белесые глаза бросили на меня беглый взгляд, и я почувствовала, как щеки заливаются румянцем.
— Это из-за твоего дара, — продолжила Хибики. — У нас все иначе. Души привыкли, что те, к кому они привязаны, не видят их, но не те, кто связан с Эновисон. Тут рождаются узы, которые обязывают обе стороны поддерживать друг друга. Если ты теряешь своей дар, душа постепенно увядает и впадает в так называемую спячку, которая может длиться неделями, месяцами, а то и годами. Цвет свечения зависит от того, на каком этапе увядания находится душа. Если он исчезнет, душа засыпает. И после того, как дар вернется, она может еще какое-то время находиться в спячке. В редких случаях все приводит к тому, что душа исчезает. Навсегда.
Голос девушки не выражал ровно никаких эмоций. Она говорила слишком безразлично о вещах, которые меняли многое. По спине пробежал табун мурашек, и я почувствовала, как на руках волоски стали дыбом. Не верни я свой дар, Эвон впала бы в спячку, и кто знает, проснулась ли в будущем. Я не могла ее потерять. Первую подругу, единственную, кто поддерживал меня с самого детства, кто верил в меня и всегда оставался на моей стороне. Такую жизнерадостную, неунывающую, саркастичную Эвон, что после смерти не утратила чувства юмора и бойкого характера.
— Значит, я могла умереть, — девушка показалась из-за угла и присела на краешек стула. — Во второй раз. Если бы Айви не вернула зрение, я бы исчезла, сама не понимая, что со мной происходит?
— Ты не исчезнешь, — голос дрогнул от волнения. — Я не позволю им вновь забраться в мою голову и лишить меня дара.
Губы подруги тронула грустная улыбка.
— Спасибо, конечно, но я бы хотела знать, что меня ждет там, за чертой.
Хибики сделала глоток чая и на мгновение закусила губу.
— Там были записи, сделанные со слов души, пребывавшей во сне двенадцать лет. Он говорил, что не помнил ничего. Словно вот он закрыл глаза, а когда открыл, прошло очень много времени. Тот, с кем он был связан, ожидал его возвращения все то время, а для самой души прошло не больше пары минут. Поэтому, — черные волосы упали на лицо, пугающее своей отрешенностью, — думаю, ты ничего не почувствуешь.
Эвон кивнула и молча направилась прочь. Я хотела пойти за ней, утешить, но что я могла сказать? Будто действительно могла помешать Тесефи забраться в мою голову и вывернуть все наизнанку. Война с заведомо принятым поражением за кулисами человеческого мира уже предрешила нам всем исход: подчинись или умри.
— Мне жаль, Айви, — Хибики коснулась моей руки. Ее кожа была мягкой и пахла черничным гелем для душа. Движение больше машинальное, чем истинный порыв чувств. — Никто и врагу не пожелал бы такой судьбы, как твоя.
Сомневаюсь. Гюнтер с удовольствием проклял бы меня вновь.
***
Я оставила Хибики у себя на ночь, не позволив возвращаться в такой дождь домой. Она настаивала, но я была непреклонна. И девушка сдалась, устроившись в гостиной за просмотром кулинарного шоу, жуя печенье. Как только я удостоверилась, что гостья не собиралась меня обманывать и сбегать, стоило мне отвернуться, я взяла телефон и направилась в комнату, на ходу набирая номер Натсуме.
После первого же гудка в трубке раздался взволнованный голос друга:
— Айви, Хибики пропала!
— С добрым утром, — я закатила глаза. — Притормози, приятель. Никуда она не пропала. Сидит у меня, смотрит «Адскую кухню» и уничтожает запасы печенья. Ты бы за сестренкой внимательнее следил.
Послышался облегченный вздох.
— И давно она у тебя?
— Несколько часов. Удивительно, что ты сам не разрывал мой телефон в поисках сестры.
— Не думал я, что она пойдет именно к тебе. Что она там вообще забыла?
Я зевнула. Сонливость никуда не исчезла, еще больше навалившись на плечи с неутешительными новостями.
— Хибики кое-что выяснила и захотела мне сообщить. Так что принеслась что есть духу, промокнув насквозь. Не переживай, я ее отогрела, переодела и чаем отпоила. Как только дождь закончится, отправлю ее обратно к тебе.
— Спасибо, Айви, — голос парня переполнился теплом.
Я положила трубку и рухнула на кровать. Водоворот событий, захвативший меня месяц назад, никак не хотел выплевывать на сушу, дав вдохнуть спасительного воздуха. Карусель все вертелась, доводя до сумасшествия, рождая во мне паранойю. Это обязано было кончиться, ведь я оправдана Сенатом, признана невинной. Похоже, пропуск в свободную мирную жизнь затерялся где-то в пути, обрекая меня сомневаться.
Прикрыв глаза, я позволила усталости взять верх. В темноте замелькали картинки, ярко вспыхивая фейерверками и погружая меня в сладкую дремоту. Обрывки воспоминаний о днях, когда мое детство не омрачал груз ответственности и потерь. Беззаботные моменты счастья, внезапно утерянного среди тусклых улиц и мертвого неба.
Мне снилось другое, голубое небо, кристально чистое и бескрайнее, куда ни глянь. Я смотрела в вышину и думала о мортах, что день ото дня слепо толкались в сером городе и не могли себе позволить просто отдаться такому трепетному осознанию величия небес, что нежно обволакивали Землю, укрывая от невзгод.
Папа однажды сказал мне: «Если станет слишком трудно, беги до тех пор, пока не окажешься в месте, где рыхлая пахучая земля граничит с небесным океаном. Только там ты сможешь найти покой, вдали от шумного города и суетливых людей». И он оказался прав. В который раз. Когда на плечи ложился непосильный груз, я забиралась на крышу одной из высоток в центре, ложилась на спину и смотрела вверх, на облака. Они неторопливо плыли, лениво о чем-то беседуя, а я, такая крошечная и невзрачная, подслушивала их разговоры, не разбирая ни слова.
