- Поиграем?

Он утвердительно кивнул, ощутив почти болезненное разочарование – слово означало, что психолог задаёт вопросы, а пациент отвечает. Этим любила злоупотреблять Татьяна. У Ёлки это было впервые… вопросы были необычными.

- Тебе плохо?

- Хорошо.

- Держишь марку?

- … Н-нет…

- Что-то мешает?

- Ностальгия.

- Почему бы не съездить в родной город?

- Боюсь увидеть покойника… нет, я не то сказал. Моего города уже давно нет. Там есть другой город… всё другое… страна другая. Это ностальгия не по месту – по времени.

- Было лучше?

- Хуже… намного… но это моя жизнь.

- Ты запнулся. Почему?

- Потому что сейчас тоже моя жизнь.

- Ты чувствуешь напряжение?

- Ничего сверхнормативного.

- И что там, в пределах нормы?

- Не хочу улетать.

- Откажись.

- Не могу. Я должен – поговори с Кудринкой. Предупреждаю сразу – он прав.

- Кудринка подал в отставку.

- Ты спрашиваешь?

- Я говорю. Об этом почти никто не знает… Вил, Вова и я… теперь ещё ты. Шауша … всю его группу расформировали. Его самого сейчас проверяют. Говорят, что его могут лишить всех званий. Странное дело. Все заседания – закрытые. Единственное, что ясно – без Кудринки дело не обошлось.

- Ты намекаешь, что я знаю – почему?

- Это вывод из твоей предыдущей фразы.

Волку послышалась усмешка.

- Но в ней маловато информации.

- В ней была последняя капля – ты не удивился… ты боишься лететь?

- Да. Хотя слово «боишься» не совсем подходит. Но – полечу.

- Что-то конкретное?

- Неизвестность. Ты знаешь, что вся уверенность, все планы – искусственные… как этот вот прибой. Здесь реальна только неизвестность.

Кристина смотрела на бегущие по экрану информатора волны и молчала.

Сергей опустился в соседнее кресло, тихо проговорил:

- Ну что, доктор? Какой будет диагноз? Ещё вопросы будут?

- Будут… – она не оторвала взгляда от экрана – ты меня любишь?

Сергей ответил не сразу.

- Я улетаю, Крис.

Она встала и пересела к нему на колени, прижалась мокрой от слёз щекой, судорожно обняла на секунду, … оторвалась. Глаза широко открыты, чуть вздрагивают губы…

- Да, неизвестность, наверное, всё не настоящее, но всё же есть ещё настоящее – мы, ты и я. Самое настоящее – мы. Я буду тебя ждать, слышишь?.. я буду тебя ждать. Ты вернись только.

Её руки снова обхватили его за шею. Горячее дыхание прямо в ухо:

- Только вернись… когда хочешь… когда сможешь… только вернись. Господи, сколько мы потеряли времени… только вернись.

Сергей молчал, целовал её мокрое от слёз лицо и не мог сказать ни одного слова, хотя всё в нём рвалось и билось:

«Да… здесь ты и здесь мой дом… я должен… Я вернусь!»

Эпилог

Вот и всё. Позади земные тренировки, тренажёры, окончательный отбор. Даже последнее медицинское обследование тоже позади. Они шли на посадку в челнок по коридору с прозрачными стенами и потолком. Всё герметично, всё очищено. Коридор узкий и идут поэтому гуськом. Впереди капитан корабля – Джон Смит. Место Сергея в колоне – пятое. Это ничего не означает, просто так получилось случайно. Сергей улыбается. Просто неожиданно пришла в голову мысль, что этот прозрачный коридор похож на садовый шланг. Он понимает – это нервное. Но это нормально. На самом деле он сейчас чувствовал себя легко и свободно от неожиданно пришедшей ниоткуда простой мысли.

«На самом деле всё очень просто. Нет никакой проблемы внедрения. Да и не было её никогда. То, что с ним происходило совсем не уникально. То же самое испытывали Берн и Чернородненко, когда погиб Тор, и они неожиданно оказались на его месте. Тоже самое испытала Ёлка, когда её похитили в сумеречной зоне. То же самое испытал Василий, когда его перевели из этой самой зоны в Новгород. А Стик? А Кудринка?»

Сергей невольно встряхнул головой. Ему захотелось хлопнуть по спине идущего впереди Берна и объяснить ему всё это. Рассказать, что всё хорошо. На самом деле он – дома. И он никуда не исчезал и нигде не появлялся. На самом деле всё очень просто! Просто сменил место жительства и работу.

Он почти смеялся. Да не нужно даже ничего и никому объяснять, искать слова. Всё равно объяснить не получится. Это нужно почувствовать и ему это удалось! И теперь это с ним навсегда. Даже улетая, он не один, и поэтому он – дома!