СВЯТОПОЛК-МИРСКИЙ:
Ваше Величество, за четыре месяца невозможно реформировать и обновить секретные службы, которые формировались десятилетия. Поспешность здесь также опасна. К тому же покойный Плеве – мир его праху – создал глубоко конспирированные связи с агентами в революционных кругах, и часть этих агентов – думаю – являются провокаторами, плохо контролируемыми нами. Кроме того, я Вам докладывал ранее, что в архиве покойного найдены странные бумаги: например, записка годичной давности – за месяц до начала войны с Японией – неизвестному адресату: «Чтобы удержать революцию, нам нужна маленькая победоносная война». Это в то время, когда Вы всеми силами старались не допустить войну!
СПРАВКА: см. Э. Радзинский. Николай Второй. – М., «Вагриус» стр.88.
НИКОЛАЙ:
Да, я помню тот Ваш доклад. Однако, год назад революцией, как говорится, «еще и не пахло» … Испугавшись мифической революции, получили реальную войну и недовольство… Что же, нашли адресата?
СВЯТОПОЛК-МИРСКИЙ:
Нет, Ваше Величество. В секретных службах теряются концы.
НИКОЛАЙ:
Петр Дмитриевич, так нельзя! Ищите!
СВЯТОПОЛК-МИРСКИЙ:
В тайную полицию очень трудно привлечь порядочных людей. Не только умных и решительных, и риску не чуждых, но и порядочных.
НИКОЛАЙ:
Ищите таких! … Теперь, далее, что за союз либералов с революционерами? О чем Вы? Я знаю еще от Плеве, что полтора года назад, летом 903-го, революционные партии провели съезд в Лондоне. Ну, так они там ни о чем не договорились, раскололись. И слава Богу!
СВЯТОПОЛК-МИРСКИЙ:
Мне стало известно, что недавно в Париже встречались князь Павел Долгоруков, профессора Павел Милюков и Петр Струве – известные Вам либералы, и, с другой стороны, известные лидеры партии социалистов-революционеров Чернов, Натасон… Струве, Чернов, Натансон – марксисты и масоны.
СПРАВКА: см. В. Кобылин. Анатомия измены. – СПб, изд. «Царское дело», 2003, стр.40.
НИКОЛАЙ:
Марксисты и масоны – это их и объединяет. Но Павел Дмитриевич… Долгорукий… Из Рюриковичей… И в такой компании! Что ему там искать?
СВЯТОПОЛК-МИРСКИЙ:
Там был еще наш агент в партии эсеров – некто Азеф… Он и доложил. Но все ли он доложил? … Я не доверяю ему.
НИКОЛАЙ:
Грязь и мерзость! Рюрикович в тайне договаривается о чем-то с еврейским националистом, с агентом Охраны, с бомбистами! … Петр Дмитриевич, я не имею сейчас времени выслушивать все подробности. Я буду ждать Ваш подробный доклад не позднее 7 января. Сразу после Водосвятия, будьте любезны, все подробности и планы противодействия этим безобразиям.
СВЯТОПОЛК-МИРСКИЙ:
Ваше Величество, сейчас только кратко: Азеф доложил, что там была дискуссия о путях будущего развития России, и что ни о чем конкретном они не договорились. Других сведений об этой встрече у меня нет.
НИКОЛАЙ:
Вы и сами не верите Азефу, Петр Дмитриевич! Сначала разберитесь, потом докладывайте!
СЦЕНА 5\3. 1904 год, 30 декабря, Гатчино. Встреча с матерью.
Действующие лица: НИКОЛАЙ и его мать, вдовствующая императрица МАРИЯ ФЁДОРОВНА
Место и время действия:
30 декабря 1903 года. Гатчино.
НАТ. ГАТЧИНО. ГАТЧИНСКИЙ ДВОРЕЦ, ПОКОИ МАРИИ ФЕДОРОВНЫ. 30 ДЕКАБРЯ 1904 ГОДА.
На экране –Гатчино, Гатчинский дворец, личные покои (кабинет) Марии Федоровны. Она и Николай пьют чай. В углу залы – украшенная елка.
МАРИЯ ФЕДОРОВНА:
Аликс по-прежнему редко выбирается из вашего гнездышка в Царском селе. С тех пор – уже много лет – как вы обжились там, она изолировалась от света, а если и бывает на балах и приемах, то по-прежнему замкнута, надменна. Естественно, свет отвечает ей тем же. Ее не любят. Так нельзя. Русская императрица должна быть понятна Царскому двору, должна быть любима в свете. Сначала все думали, что это объясняется ее прежним воспитанием и неважным знанием русского, но прошло восемь лет – восемь лет! – а она все та же, хотя по-русски изъясняется теперь вполне хорошо. Много раз я говорила с ней об этом – все без толку. Почти год идет война, тяжелая для России – она должна быть более общительной, более душевной.
НИКОЛАЙ:
МамА, ты ведь знаешь, я тоже не очень люблю наши светские балы и приемы. Вы, мама – душа общества, и всегда были и будете ею. Вы не только уважаемы, но и любимы светом, – да, любимы. Но это не всем дано. Мы с Аликс другие. Мы бываем везде, где наше присутствие необходимо по протоколу, но не надо требовать от нас большего. Кроме того, в этом году мы – и Аликс с детьми – много бываем в госпиталях, среди раненных, среди нижних чинов. Мы были в госпитале вчера, а завтра будем на панихиде в Софийском по убитым в Порт-Артуре; оттуда опять едем в другой лазарет для нижних чинов. И Аликс сама хочет бывать там, и все относятся к ней там очень хорошо, очень тепло и душевно. Потому что люди там чувствуют ее тепло и душевность.
МАРИЯ ФЕДОРОВНА:
Ники, я знаю эту вашу идею: народ и царь, а между ними – никого. Так?
НИКОЛАЙ:
Да, самым кратким образом – так… Конечно, между царем и народом – чиновники, бюрократия, это неизбежно, но духом царь должен быть с народом и народ должен знать и чувствовать это. К тому же, с осени мы проводим очень либеральные реформы, которые должны обуздать чиновников, улучшить систему управления.
МАРИЯ ФЕДОРОВНА:
Вы с Аликс – я много раз замечала – не любите и богатых промышленников, из новых, которых так много появилось в последние годы.
НИКОЛАЙ:
Лучшее, что они могут сделать со своим богатством – кроме развития самой промышленности, разумеется – это заниматься благотворительностью на родине, в России. Но весьма немногие из них понимают это. Большинство нуворишей тратит деньги в Европе: «русская белуга пошла метать золотую икру» – я слышал это от многих иностранцев. Как можно уважать этих людей?
МАРИЯ ФЕДОРОВНА:
Однако, разоряются-то в Европе почему-то не новые нувориши, а потомки благородных семейств. Кстати, ты не мог бы помочь деньгами одному из них, известному тебе князю, нашему родственнику…
НИКОЛАЙ:
Мама, простите, нет. Вы же знаете, в этом году я пожертвовал личных денег – 20 миллионов фунтов, все что было у меня в фунтах стерлингов – на армию, и на госпитали и помощь раненным и увеченным на этой войне. А наше казенное содержание – 200 тысяч рублей, этого едва хватает нам. Это Вы знаете, Мама.
МАРИЯ ФЕДОРОВНА:
Знаю, из казенных денег я не стала бы у тебя просить никогда. Это ты тоже знаешь. … Английские деньги жгут руки? Ты так не любишь Англию теперь?
НИКОЛАЙ:
Я люблю Россию, и сострадаю раненным и увечным. Как и Вы, мама, я же знаю. Впрочем, отчасти Вы правы. Если бы не помощь Англии, Япония давно бы уже капитулировала!
МАРИЯ ФЕДОРОВНА:
Я очень огорчена политикой Эдуарда. Как так вышло, что этот несносный Вильгельм теперь чуть ли не в друзьях, а Эдуард – едва ли не враг? Это более чем грустно. И это неверно, это очень плохо для России.
НИКОЛАЙ:
Мама, вы же знаете, что это очень длинная история. Англичане давно строили планы захвата Тибета, подчинения Китая, Маньчжурии своему влиянию. Их интересы в Китае, в Корее, в Маньчжурии совпали с интересами японцев. Мы не могли потерять Дальний восток. Владивосток – замерзающий порт. Россия должна твердо стоять на Тихом океане и в Азии.
МАРИЯ ФЕДОРОВНА:
Да, конечно. Но не потеряем ли мы теперь все на Дальнем востоке? Пал Порт-Артур…
НИКОЛАЙ:
Не потеряем.
