Она вошла за ним в кабинет и присела на край стола. Движения привычны и почти неизменны. Судья не церемонился, сразу приступил к делу. Горячий поцелуй с привкусом кофе, мягкие, словно женские губы. Ольга расстегивала пуговицы на его рубашке, он любил, когда она обнажала ему грудь, а потом целовала её и покусывала.

– Олюшка, я так устал, это суд выматывает все мои силы.

– Малыш, ты совсем не бережёшь себя, – она поглаживала его круглый живот.

Ольге нравилось растягивать удовольствие от кофейного поцелуя, до того момента как он резко разворачивал её или опускал спиной на стол. Они никогда не спешили.

Помнится поначалу, они скидывали со стола бесчисленные бумаги и канцелярские принадлежности. Теперь же, судья аккуратно отодвигал их в сторону, освобождая небольшой участок стола, куда опускал Ольгу. Задирал ей юбку обнажая кружевную полоску чулка. Расстёгивал рубашку и грудь Ольги, словно два восхитительных шара, колыхалась при каждом движении. Это упоительное зрелище завораживало взгляд, так, что он не мог двигаться и перемещаться. Одно только созерцание колыхающейся груди Ольги уже приводило судью, в состояние кролика смотрящего на удава.

Ольга лишь сдавленно застонала, когда судья вошел в неё, поглаживая широкими ладонями её упругие, белоснежные бёдра. Ольга обхватывала липкую от испарины шею Зайцева, а он вновь и вновь нагибался, вклиниваясь меж её послушно разведённых ног. Его горячее и сбивчивое от нетерпеливого желания дыхание обжигало, и Ольга прикрывала глаза, чтобы не видеть потного, искаженного лица судьи. Глухие удары сердца гулко отзывались в висках в ответ на каждый толчок.

Голова запрокинута, закушена губа. Ольга негромко постанывала. Привычное удовольствие накатывало каждый раз, когда Зайцев прижимался к ней, вдавливал пальцы в её бёдра, оставляя полукруглые отметины от коротко стриженых ногтей.

Судья начинал тяжело дышать, и Ольга ловила раскрасневшимися губами его дыхание и двигалась быстрее, чтобы он скорее достиг удовольствия, и не умер на ней от остановки сердца. Он сдавленно простонал и затих. Она изогнулась, когда горячее семя обожгло её подрагивающие бёдра, пачкая широкую ленту кружевных чулок. Ольга встала, вытерла салфеткой ноги и натянула на место задранную юбку.

Все эти действия, почти всегда одинаковы. Мало когда одна такая встреча отличалась от другой. Может быть только разговорами или напитками. Зайцев плескал себе немного коньяка, а Ольга выпивала пару глотков шоколадного ликёра. Потом она целовала судью и застёгивала ему рубашку.

– Когда ты разберёшься с разговорами, которые ходят в кабинетах. Говорят что я, прямо таки – ведьма, которая тебя околдовала, – она поправила ему узел галстука и подтянула к вороту рубашки.

– Олюшка, ты же знаешь, как это всё для меня, не с руки, – скривил лицо Зайцев, надевая пиджак, – не могу же я ходить и говорить им, чтобы они молчали. Ну малыш, сама пойми. На меня и так уже косо смотрят.

– А кто должен меня защищать, разве не мой любимый мужчина? – потянулась к нему Ольга и две верхние пуговицы её блузки как бы сами собой расстегнулись.

– Так, всё, всё. Давай-ка, а то у меня дел невпроворот. Что-то придумаю, обязательно придумаю.

Ольга надула губки и стала поправлять юбку, которая сильно перекрутилась. Пыхтела и обиженно дышала, Зайцев подошел и приобнял, чмокнул Ольгу в шею, и как бы выпроваживая из кабинета сказал:

– Не волнуйся мой пушистик, я обязательно что-то придумаю.

Глава 4

– Нет уж, вы подождите, – дверь отворилась, на пороге кабинета показалась высокая женщина в черной шубке, с ярким макияжем и идеальным каре.

Дорогу ей старалась преградить худенькая Василиса, но это плохо у неё получалось.

– Надюша?! – испуганно обернулся Зайцев. – Что ты ту делаешь? Ты же должна быть в Египте!

Женщина оттолкнула Василису, будто та была виновата во всём, и ворвалась в кабинет.

– Я так и знала, – нехорошо улыбнулась она, – воркуют голубки. Здрасти вам! А вот и я! Явилась нежданно. А вы тут смотрю, уже разложились? – она осмотрела упавшие на пол листки.

– Надюша, ты всё не так воспринимаешь.

– Научи меня, как воспринимать правильно, то, что я сейчас вижу! – вдруг взвизгнула она и повернулась в сторону Ольги.

Та, от страха забилась в угол у окна и стояла, чуть прикрытая шторой.

– Ах ты стерва, мужа у меня собралась увести, – Зайцева стала приближаться, но судья встал перед ней словно гора.

– Надя, прекрати истерику! Мы совещались по важному делу. И не нужно из этого устраивать скандал.

– Совещались? А почему у неё рубашка расстёгнута и грудь вся наружу. Это вы так совещаетесь с голой грудью? Почему галстук у тебя не так завязан? А?

– О Господи, да у нас перерыв! Я снял галстук. Он сдавливает мне шею. Могу я расслабиться в перерыв?

Лицо жены Зайцева, сильно перекосилось от злости, в глазах яростное выражение. Ещё немного и она набросится на кого-то с кулаками. Вряд ли этот кто-то будет её муж.

– Ты сейчас же уволишь эту девку, – она ткнула пальцем в Ольгу.

– Но дорогая. Я не могу.

– Я говорю последний раз! – женщина злобно посмотрела на мужа.

То ли это выражение повлияло на него, или то, чего ни кто не знает, только он и она, но Зайцев, вдруг спокойно сказал:

– Ну, хорошо, хорошо, я сделаю, как ты хочешь.

– Скажи ей! – она мотнула головой в сторону Ольги. – Сейчас скажи.

Нехотя, Зайцев повернулся к Ольге. Окинул её взглядом, в котором была невероятная печаль. Словно он не верил, что всё так вот быстро закончится. Осмотрел Ольгу с ног до головы и, выдавливая слова, сказал:

– Вы – уволены.

Откуда взялась эта намазанная старая кошелка. Ведь так все хорошо начиналось. Зайцев был почти в руках. Уже делал, так как хотелось Ольге. Дарил подарки, водил в рестораны. Распорядился, насчет прибавки к зарплате. А она – только устроилась, квартиру приличную сняла, наметилась на долгосрочные отношения с судьёй, и вот, пожалуйста – увольнение. Время потрачено, а цель – недостигнута.

Откуда берутся эти старые вешалки. Почему они встревают своими носами как раз в тот момент, когда намеченное дело, вот-вот начинает принимать достойные контуры? Почему они влезают туда, где уже должна властвовать она – Ольга? Почему бы той старой козе не потерпеть? Должен же её муж, хоть как-то расслабляться, если сама она такого расслабления ему не предоставляет.

Вот предыдущий любовник, так с женой не разговаривал и на цыпочках перед ней не ходил. А этот оказался подкаблучник. Эх, и на что он рассчитывал, что эта старая коза ничего не узнает? А она, пожалуйста, не дала и года попользоваться статусом и деньгами её мужа. Эти тётки вечно вставляют палки в колёса.

Да, нелегко приходится Зайцеву. Нелегко. Бедный мужик. Что за жизнь у него? Не жизнь, а какая-то каторга. С такой грымзой, это разве жизнь? А впрочем – сам виноват.

В этот раз Ольге сильно не повезло. Снова ходить, искать работу. Когда уже это кончится? Везде одно и то же.

Когда отыщется, наконец, тот, что заберет её со всеми потрохами и сделает своей самой любимой женщиной? Осыплет деньгами и украшениями. Поселит в красивом доме.

Да, несправедливая штука жизнь. Сплошное разочарование.

Глава 5

Треклятый будильник. Как хочется взять и швырнуть его в стену. Нельзя. Завтра он должен сослужить свою службу снова.

С понедельника по пятницу, каждый день.

– Девочки вставайте, – Тамара зашла в детскую и раздвинула шторы.

Смелые лучи, осветили каждый уголок детской и потревожили её обитателей.

– Мама, а почему мы должны идти в садик? – заныла Люняша.

– Потому что мы хотим стать самыми умными и красивыми, – пощекотала её Тамара.

– А я, хочу стать такой же красивой как тётя Оля. Мама я буду такой как она? – заёрзала Маргарита.