– В том, что не стоит ездить с незнакомыми мужчинами.

Она снова смерила его взглядом, и он это видел.

– Но можете поверить, со мной вы будете в абсолютной безопасности.

Здравый смысл боролся в ней с женским инстинктом. Он не жалел на нее своего времени и казался совершенно искренним и уравновешенным. Она тихо засмеялась последней своей мысли, она так долго жила в Нью-Йорке, что в людях разбирается уже каким-то шестым чувством. С Эвеном Джеймсоном она чувствовала себя в безопасности, а ползучее беспокойство совершенно естественно, учитывая, в каких обстоятельствах она сейчас находится.

– Ну, если вы обещаете ничего моей маме не рассказывать… – начала она поддразнивать его.

– Только если вы моей ничего не расскажете, – сказал он, открывая дверь настежь.

Внутри было ужасно жарко, но Холли издала вздох облегчения, она слишком долго была в людном месте, и чем скорее исчезнет из вида, тем лучше. Улыбнувшись Эвену, Холли протянула руку и захлопнула дверцу. Эвен обошел машину сзади, приоткрыл по дороге багажник, захлопнул его, открыл переднюю дверь и сел на место водителя.

– Извините, что я так долго, – сказал он, глядя на приборную доску справа. Завел машину и включил кондиционер.

– Вы ведь торопитесь, как я понимаю.

Холли сняла шляпу и вытерла пот со лба.

– Я, тороплюсь, – а с чего вы взяли?

Эвен пожал плечами, и быстрая улыбка промелькнула на его губах. Она не воспрепятствовала, когда он взял ее шляпу и кинул на заднее сиденье. Правую руку он положил на спинку ее сиденья и некоторое время хранил молчание. После этого он сдвинул на лоб темные очки, и Холли открылись темно-синие глаза, светящиеся умом, мудростью и незаданными вопросами.

– У меня окна затемненные, так что можете снять свои очки.

Холли принялась было снимать их, но тут же торопливо оставила на месте. Очки были последней преградой, мешающей Эвену целиком увидеть лицо «славной девочки». Рано или поздно он все равно обнаружит правду, так уж пусть лучше поздно.

– Мне их прописали.

– А как же я тогда узнаю, какого цвета у вас глаза, – спросил он с наигранной невинностью.

– Зеленые, – объявила она деловым тоном и пристегнулась ремнем безопасности. Когда она снова повернулась к нему, оказалось, что его глаза сузились до скептических щелок. Если она проявит неосторожность, то вызовет у него подозрение, она спокойно улыбнулась.

– На самом деле зеленые, папа говорит, что они цвета клевера.

– Таинственная вы женщина, мисс Хилари Смит. Расскажите-ка мне о себе, чем вы, скажем, занимаетесь, кроме разглашения своих детских психотравм.

Ей, может быть, и хотелось бы рассказать Эвену о том, какое у ее отца своеобразное чувство юмора, но она ведь его практически не знает. Кроме того, ей хотелось пристыдить его за то, что он так легко относится к вопросу детских травм, хотя почему-то она знала, что это не так.

– Я пишу путевые заметки, – соврала она, – я свободный художник. А вы?

– Специалист по летательной технике, по профессии и по призванию, кроме того, иногда и сам летаю.

Поджав под себя ноги, она повернулась к нему.

– Вы, что ли, делаете бизнес на том, что катаете на самолетах богатых да знаменитых?

– Богатых – да, знаменитых – редко.

Холли кивнула, теперь главное было отвернуть разговор от себя самой. Кроме того, у него такая интересная работа.

– Ну и куда же вы летаете?

– А куда угодно. Последние несколько месяцев четыре раза был в Южной Америке, в основном в Перу.

Кондиционер, наконец, выгнал из салона весь перегретый воздух, и он захлопнул свою дверь.

– Очень приятно возвращаться, – он включил скорость, потом повернулся к ней с многозначительной улыбкой, – и очень приятно встретиться с вами, Хилари.

Никто и никогда не улыбался ей так, как он это делал сейчас, а если кто и улыбался, то никогда до этого еще не испытывала она такого непосредственного и телесного отклика. В глубине его глаз таился вызов: они будто говорили: «Ты только позволь, и мы так чудесно время проведем».

Его чувственная энергия продолжала врываться в нее, как свежий ветер жарким полднем, выветривая все ее сомнения. Она расслабилась в своем кресле, и ей почти щекотно было от осознания того, что она сохранила инкогнито.

– Я тоже очень рада знакомству с вами, Эвен. Еще раз большое спасибо за то, что вы поискали ключи от моей машины и предложили подвезти меня. Я остановилась в Кейпшелл, прямо за мостом.

– Я тоже.

– У вас отпуск?

Он кивнул и вырулил со стоянки, направляясь в сторону моста на северной оконечности парка Дюнайленд.

– Мне летный врач сказал, что пришла пора заняться загаром, а может быть построить несколько песочных крепостей и встретиться с Хилари Смит, – он взглянул на нее. – Нет, я серьезно, наш летный врач просто с ума сходит, если мы по три года летаем без отпуска. А вы?

– Я просто отдыхаю.

– Ах, Хилари Смит, такая красавица и такая лгунья – интригующее сочетание.

Чтобы хоть как-то перевести разговор, она быстро продолжила:

– А вы говорили про Перу, вы во время землетрясения там не были?

– Был, – он посмотрел на нее и увидел, что она смотрит в зеркало заднего вида. Она все еще стесняется, что согласилась поехать с ним. Совершенно определенно, она убегала от кого-то на пляже, и теперь явно не хочет говорить о себе. Так кого он везет, кто она такая – наводчица в бегах, красавица, спасающаяся от ревнивого любовника или кто-то ее шантажирует?

«Лучше не давить», – подумал он. Терпение, терпение всегда вознаграждается, он решил помолчать, пока она сама не заговорит. До чего же она все-таки смотрится, в той части, конечно, которая ему видна, а очки эти, она носит будто броню, что же за огнедышащий дракон ей угрожает? Кто или что могло заставить ее пешком пойти до города в этот адский зной? Терпение, терпение, утешал он себя.

Чтобы как-то собраться с мыслями, Эвен принялся глядеть в окно, подозрение, конечно, не в его духе, но ведь она сейчас могла идти вдоль обочины и вероятно тащить сандалию, а то и обе с порванными тесемками. Красота диких слив и прочие непричесанные прибрежные растительности не могли заглушить его мыслей, ведь она могла и вовсе не дойти, могла хватить солнечный удар и вообще Бог знает, что.

– Ну так вы мне расскажете или нет, – спросила она, перебивая его мысли.

– О чем? О солнечном ударе, о сжимающих кольцо осады злодеях, о чем?

– О землетрясении, на что это похоже?

– Оно меня до смерти перепугало. Мы были в Куско и пол-отеля, в котором я жил, снесло напрочь.

– А вы не пострадали?

– Нет, а вот чистильщик сапог в холле сломал ногу. Слава Богу, аэропорт не вышел из строя. Мы отправили его самолетом в Лиму, и представляете, этот мальчишка никогда, оказывается до этого, самолетами не летал и от сочетания современного лайнера с адской болью у него съехали набекрень мозги, и он решил, что он возносится на небеса…

Эвен покачал головой.

– Представляете, какая это удача, если что-нибудь подобное происходит при вас?

Холли кивнула и спросила:

– А что с ним потом стало?

– На той неделе я получил факс от своего клиента – парень выздоравливает и хочет снова полетать.

Холли засмеялась вместе с Эвеном.

– Знаете, вы ведь чудесную вещь сделали, вот так помогли, ведь дети – они беспомощны, если случается катастрофа. Как бы мне хотелось, чтобы на свете было побольше таких людей, как вы.

Она явно расслаблялась, ему очень хотелось, чтобы так все и продолжалось.

– Похоже, подобные темы вас особенно интересуют, – заметил он.

– А я – добровольный помощник в Лемонэйд, – заявила она, – это организация, занимающаяся помощью при катастрофах, там дети помогают детям на самом элементарном уровне. Содержат мойки для машин, выгуливают собак, чистят гаражи и тому подобное. А заработанные деньги направляют на помощь другим детям, которые попадают в катастрофы.

– Вы не шутите? Звучит очень достойно. А вы сами чем именно заняты?