- Как скажешь, - хриплю и выдавливаю в ответ я.
Наташа исчезает в направление душевой.
Я восстанавливаю дыхание, встаю и подхожу к своему бокалу, с ним к бутылке. То, что и как сейчас произошло – явь - рассматриваются мной мгновение с омерзением. Разложенная на диване одежда, уготовленная для Наташи, небрежно брошенный снейк и бардак кругом эту явь утверждают, а состояние ума олицетворяют, подумал я. Но я знаю, что это состояние пройдёт уже через три-две-полминуты. Никогда прежде я не тянулся к бутылке так скоро после оргазма, но и никогда до этого женщина не исчезала из моего поля зрения сразу, как только кончит или когда кончу я. Глоток бренди перечёркивает всё и моментом возвращает меня в мою жизнь. Я встаю и подхожу к стеклянной стене. Кто меня мог сейчас разглядеть голого, когда Рига подо мной была засыпающей, а я был словно космос над ней?
Прислушиваюсь к суете Наташи через десять минут. Она собралась одеться и уйти? Вот так? А это означает хорошо или плохо? Через несколько минут слышу, как хлопает входная дверь.
Подхожу к комоду, откуда извлекаю сигарету и прикуриваю её. Ступая босыми ногами по полу, перемещаясь по своей квартире, молюсь, чтобы не вернулось то состояние, когда я был вне себя оттого, что все мои вещи потеряли свои места. Слава Богу, состояние не возвращается, зато финальная сцена нас с Наташей не покидает меня, сладко будоража. Не дойдя до столовой, возвращаюсь обратно и включаю телефон – что-то должно прояснить ситуацию. Пепел с сигареты сбрасываю где попало: в бокалы, фужер, кружку, раковины. Наконец, докурив, понимаю, что встреча окончательно меня отпустила, и теперь настало время действовать.
Поприветствовав возникшее намерение навести кругом порядок, привести в порядок и себя, чтобы завтра, проснувшись утром, меня ничто от сегодняшнего не застало, я вдруг почувствовал внутри себя образовывающийся сгусток. Я и забыл о таком своём состоянии – да что там в последнее время! – с того времени, как мне сообщили о смерти Марты, - нет, ещё раньше, когда она инстинктивно отправилась от меня в дальний угол, говоря по телефону с мужем, - и держался по жизни исключительно интеллектом. Образовывающийся сгусток был ничем иным, как той неисчерпаемой энергией дня, счастьем, которое толкало меня вдыхать жизнь полной грудью, радоваться каждому мгновению, быть полезным (для себя?) каждую секунду. Но это был всего лишь сгусток той энергии, тогда как раньше я был заполнен ею до отказа, и даже не подозревал об этом до этого момента. Теперь я смог увидеть со всей широтой, насколько пустым я был в последнее время. Теперь у меня вообще возникли мысли, а с ними и надежда, что то состояние вернётся, что сгусток будет расти, пока опять не заполнит пустоту внутри меня. Я попытался взглянуть по-новому на все вещи, которые меня окружали: людей, работу, квартиру. Подумал о Наташе, но тут же выделил для неё особое место в своей вселенной, только если…
Я посмотрел на телефон в руке. И в это момент он издал сигнал о пришедшем сообщение. Сообщение было от Наташи: «Извини, посчитала нужным сразу исчезнуть. Мне показалось, нам обоим окажется комфортней сейчас такая ситуация».
Да!
Я написал в ответ: «Всё хорошо?»
Она ответила: «Более чем».
Я: «Тогда, мы ещё «замутим»?»
Она: «Конечно, я ведь так ещё и не примерила, что ты мне купил».
Я: «Сколько процентов, что мы встретимся в следующую пятницу?»
Она: «99».
Я: «Ты вернула меня к жизни».
Она: «А ты меня».
Я: «Обещай, что в следующий раз не убежишь так».
Она: «Посмотрим… Да я и сегодня хотела по два нам оргазма…»
Я: «Два и было. Ох, какая ты…»
Она: «В смысле? Ага…»
Я: «Напишу тебе завтра».
Она: «Буду ждать. Пока».
Я: «Спокойной ночи…»
Всё было просто супер. Я опустился на диван. Опять отыскал «свой» сгусток. Он был на месте. Я мысленно пожелал ему роста.
Теперь предстояло навести в квартире порядок, уничтожить следы пребывания Наташи и прошедшей встречи. Я натянул джинсы и стал исполнять задуманное. Всё отмыл, высушил и разложил по местам. Всё делалось легко, всё хотелось делать, я готов был не останавливаться. Такой маленький сгусток той прошлой энергии, и снова всё на местах, снова плещущее через край желание заниматься жизнью.
Я принял душ и надел любимые шорты. Потом пришёл в столовую, достал чистый бокал и налил себе ещё немного бренди. Закурил, открыв окно.
Я посчитал себя в этот момент положительно заряженной частицей, и потешился этой мысли, потому что я, всё-таки, был ядром. Мало кто сейчас стоял у открытого окна такой мощный и перспективный, и выпускал дым в ночное небо, запивая уходящий вечер одним из лучших бренди в мире. До лучшего я не дотянусь, да оно мне и не надо. Я хотел сохранить баланс между всем иметь, и чтобы за это ничего не надо было отдавать, поэтому лучшее мне было не надо. Ещё глоток. Как же всё-таки хорошо, и сколько я теперь смогу сделать! Бокал пуст, сигарета почти докурена. Докурена. Бокал на подоконнике завтра не выступит раздражающим фактором, наоборот, ведь им я запил один из лучших своих вечеров, им я будто поставил печать под возвращением энергии счастья. А вот окурок следует уничтожить. В последнее время я стал чаще использовать сигареты, но теперь они отойдут вместе с пустотой, которая постепенно вытиснится разрастающимся сгустком. Я прошёл в туалет и несколько раз спускал воду, пока окурок не исчез в канализационных дебрях.
Потом я отправился в спальню. Подойдя к кровати, я остановился. События ПРЕДпоследнего времени нарисовались мне образом меня, спящего в этой кровати две недели, но тут же этот образ был снесён Наташей, прижимающей меня к себе за шею. Я сказал себе на могиле Марты, что мне надо найти человека, для которого я стану сексуальным партнёром, и в котором я воскрешу Марту, но у меня ничего не получилось и не получится, как я понял. Уже многое, связанное с Мартой затушёвывается тёмно-серой краской забвения, но из-за этого мраморные белые кролики только явственней выступают на передний план, грозя остаться единственным предметом, безапелляционно напоминающим мне о чём-то потерянном и уничтоженном. Кто разорвёт мне потом эту связь? Кто успокоит потом мою терзаемою фантомом психику, когда единственной причиной моего невроза будет образ белых кроликов, не вызывающий в моём сознании никаких волнений, а в подсознании носясь бурей? Оля? Сомневаюсь. Сомневаюсь, что вообще кто-то потом сможет отследить эту связь, ведь я никому не смогу об этом рассказать сейчас, а значит, никто мне не сможет помочь потом, когда все такие незаконченные формирования у меня внутри объединяться в одну большую раковую психическую область. Я обратился за помощью к возникшему сгустку, и мне сразу предстал ответ - Наташа. Да, она заберёт на себя мою проблему, она для этого нехитра, но умна. Зато в ней ещё слабее мудрость, поэтому хитрость сыграет с ней невыгодную для неё партию. А я? Я на своём месте, и ничего никому не навязываю - можете хоть мимо пройти. Если бы я не знал ваши мысли и мысли ваших друзей, я бы не был так счастлив, я даже не был бы счастлив, если б только думал, что это так. Наташа…
И голос, мой внутренний голос, который так чётко умеет выговаривать каждое слово, который настолько силён, что мы с ним на равных, голос, о котором я уже забыл, как о сдохнувшей внутри меня твари, ожил, предложив мне «дуркануться» и упасть театрально ничком на кровать, и так и остаться засыпать. И этот голос означил для меня ещё один виток в возрождении моей «энергии дня».
Только бы не оказалось под одеялом какого-нибудь твёрдого, случайно забытого предмета на уровне лица или, скажем, не удариться, или не задеть болезненно голенью о края кровати, подумал я, приготовившись исполнить указание «голоса».
Стоп, а пробелы в памяти? - вспомнил я и остановился на полпути. Вот и снейк забыл, куда сам положил - очередная «глупость». Почему я не вспомнил сразу, что принял его от Наташи в душевой и положил на стул? А моё представление, что я встречался в кафе с Мартой предварительно нашей встрече?! И мой внутренний голос ответил мне: «Это всего лишь последствия летаргии».
