- И что ты сделала? Давай, попробуй меня удивить.

- Одного уже попробовала, - засмеялась она.

Я поддержал её лёгким смехом.

- У нас случилась с ним поездка в Венецию, - грустно, трогательно и мечтательно начала она. – Мы сидели в одном из сотен, наверно, ресторанов под открытым небом. В нашем ресторане играла живая музыка, причём мы слышали только её, хотя там в каждом из ресторанов играло что-то своё. Как такое достигается? Представь, когда кругом люди пили только вино да шампанское, я сидела с омлетом с красным лососем за сто пятнадцать евро. Ты пробовал омлет за сто пятнадцать евро?

- Пробовал, - кивнул я, оборвав её лирический поток, и постарался не слишком снисходительно улыбнуться.

- Я это к чему? Попытайся представить состояние девушки, которая сидит в ресторане в Венеции. Ты был в Венеции?

- Был, - повторился я и тоном, и мимикой, и действием.

- Там красиво?

- Очень.

- Очень-очень?

- Одно из самых красивых мест в своём роде, ночью, когда на улицах ни одного человека, - засмеялся я.

- Ну, так вот, - она проигнорировала мой сарказм. - Можешь себе представить состояние девушки, сидящей в Венеции в ресторане под открытым небом, тогда как она за пределы Риги выезжала за свои тридцать девять лет только два раза - в Сигулду. Не перебивай!..

- Не перебиваю, - уже с облегчением заулыбался я.

Наташа сверкнула на меня в шутку гневным взглядом.

- И вот такой вечер. Потом шампанское в одном ресторане, в другом, в третьем. Потом с бутылкой в номере, причём он пил не сильно…меня развлекал.

Она замолкла. Но тут же продолжила.

- В какой-то момент я поплыла от ощущения блаженства. Мне показалось, что ему очень понравится, если я устрою ему эротический сеанс с элементами стриптиза. Я думала, всем мужчинам нравится смотреть на женщину. У нас в номере была железная кровать, а на углах вертикальные стойки с набалдашником, у изголовья длинные, в ногах чуть выше самой кровати. Я даже не подумала – что такого? – я рассчитывала на восторг и исполнила танец у одной из этих маленьких стоек, потеревшись о набалдашник. И вдруг замечаю, что он в состояние шока наблюдает за мной. Когда я нырнула к нему в кровать, мне показалось, что он меня боится. А я помню, что уже не могла остановиться. Мне и секса хотелось, и ситуацию выпрямить, и показалось, что это две совместимые вещи. В общем, я попыталась заставить его сделать, как мне захотелось. Честно, я кое-что вспомнить не могу. Я спрашивала его тысячу раз, что такого случилось там, отчего он теперь так ко мне относиться, а он только твердит, что всё в порядке. Но я же чувствую.

- А что такого ты сделала, помнишь?

- В том-то и дело, что я, я так понимаю, не помню, что сделала, после чего он стал не свой.

- Может, покомандовать решила? Решила побыть госпожой, со всеми вытекающими из этого?

- Не исключаю и такого варианта, но не помню.

- Насколько оцениваешь по десятибалльной шкале адекватность его реакции?

- Понимаешь, я не знаю, на что последовала его реакция.

- Бери в общем – ты женщина, решившаяся расслабиться, отдохнуть и подурачиться.

- На три.

- Ого, я думал, скажешь на четыре.

- Ха.

- Когда-то я был подростком, и одна мысль о девушке поднимала во мне жар и вздыбливала волосы. Потом я стал с удовольствием думать о вас, но под страхом потери сознания боялся до вас дотронуться. А сейчас мне бы хотелось, чтобы девушка каждой клеточкой своего восхитительного тела тысячу раз обволокла каждую клеточку моего. На какой стадии тот человек, как думаешь?

- Между первым и вторым.

- Соглашусь. А ты бы смогла побыть госпожой?

- Иногда такое желание возникает.

- Чужая душа - потёмки. Это я к тому, что мне мои мысли известны, но почему наш разговор сместился к теме, о которой я хотел тебе сказать? То есть не совсем об этой теме, но и об этом тоже. Я закажу нам по кофе. Не против?

- Давай.

Я посмотрел в сторону барной стойки, встретился взглядом с девушкой-официантом, дождался, когда она подошла, и заказал нам по кофе. Пока несли кофе, я допил коньяк и съел всё мясо.

- Теперь скажу, - улыбнулся я, - теперь мне стало легче. Ты, кстати, закончила? – спохватился я.

- Да.

- Ну хорошо. Я рад, что ты доверила мне свою тайну.

- Я об этом даже своему психологу не рассказывала, - парировала она.

- А зря, может, поэтому ты до сих пор не разобралась с собой. Им стоит это говорить или не посещать их вообще.

- Я подумаю.

- Не представится.

- Что не представится?

- Случая.

- Почему?

- Потому что отныне я твой психолог. Шучу.

- А-а.

- Итак. Раз семь уже начинал говорить, - усмехнулся и посокрушался я, - и всё никак не получается закончить. Я ищу партнёра по сексуальным играм. Мне нужна взрослая, игривая, не нуждающаяся в воскрешении, в переносном смысле, конечно, женщина. Имеет значение всё: внешность – как у тебя; интеллект – просто умная, можно больше; психические качества – моральна, но развратна; падкая до красоты и красивых вещей, но не проститутка. Самодостаточная, но не чинящая мне препятствие принять участие в её жизни. И всё это должно базироваться на искренности. Не тянешь – скажи, не хочешь – уйди. Об набалдашник кровати может придётся не только потереться, но и полизать его. Придётся делиться своими сексуальными фантазиями и разделять мои. Придётся выделять для таких встреч определённое время, например, пятничный или субботний вечер, и иметь меня бешенного, раздосадованного и разочарованного, если такая встреча не происходит не по моей причине. Придётся на каждую встречу быть готовой облачаться в разные одежды. Да и мало ли что ещё может быть порождено в этом смысле двумя взрослыми, адекватными, не чуждыми глубоких физических переживаний людьми? Мне нужна такая, которая может избить и сама может быть бита. А что я предлагаю? Всё самое красивое, что можно добыть, используя деньги для удовлетворения той жизни, которую ты ведёшь. Я уверен, так же, что смогу удовлетворить девяносто девять из ста твоих сексуальных потребностей. По крайней мере, не было ещё ничего, что бы меня отбросило в страхе или брезгливости. Мои табу – это никакой крови и грязи, всё остальное приемлемо. Я люблю игры, эксперименты. Я готов и могу пригласить на встречу помощника или помощницу, или помощника и помощницу, или помощников и помощниц, но всё в рамках разумного, всё по договоренности и безопасно для здоровья. Ты смотришь порно?

- Смотрю.

Наташа сидела сосредоточенная. Никакой ухмылки, никаких посторонних мыслей. Она слушала и слушала, внимательно. Это не могло не нравится.

- У тебя есть какие-нибудь сексуальные фантазии, которые до сих пор остаются фантазиями? Это вопрос. Тавтология получилась, но ответь.

- Конечно, а у кого их нет!

- На меня слово «конечно» не действует. Поверь, тысячи людей живут без таких фантазий. Вернее, они у них настолько глубоко, что эти люди о них даже не подозревают. Не хочу ни на кого роптать, у каждого своя судьба, но я хороших людей не встречал, а ты?

- Я бы никогда не решилась ставить перед собой такой вопрос.

- Почему? – удивился я.

- Во-первых, то, что ты не встречал хороших людей, не означает, что их нет. Наши знания не могут выходить за пределы нашего опыта. Что я буду ожидать, если я к людям, которых не коснулся мой жизненный опыт, буду подступаться с мыслью, что среди прочих я не встречала хороших? Во-вторых, тысячелетия до нас существовали религии и философии, а некоторые из них существуют и по сей день, которые в самом своём начале утверждают, как основное, и насаждают, как данное, что каждый человек хороший. Отчего ж мне не смотреть в рот тем, кто явно превзошёл меня по части копания в человеческой натуре? Иногда, стоя на кухне у плиты, я думаю, что люди хорошие, а кто-то, помнится, чтобы что-то понять из этого, в бочке прожил всю жизнь или с тысячами людей встретился, или ещё что-то там такое сделал, из-за чего углубился в понимание человеческой природы куда глубже моего. Ничего себе я сказала! Я никому никогда такого не могла сказать, а тут словно прорвало.