Загвоздка заключалась в том, что Алексу до смерти не хотелось прибегать к таким методам. Он и так нарушил обычный ход ее жизни, к тому же Кэролин смотрела на него так, будто он был чем-то средним между Джеком Потрошителем и Брэдом Питтом. Он должен был постараться найти ответы на свои вопросы, не втягивая в это Кэролин.

Не стоит, однако, думать, что Алекс поступал так из благородных побуждений. Кэролин вторглась в его сны, не давала покоя днем — словом, занимала его мысли намного больше, чем давнишнее преступление. А из этого следовал простой вывод — следует держаться от Кэролин как можно дальше, во всяком случае, до тех пор, пока он не узнает правду о своем прошлом. Что будет дальше, Алекс не знал. Возможно, он уедет домой, в Италию, где его никто не найдет.

А может быть, он возьмет с собой Кэролин.

Он до сих пор думал о Салли, как о родной матери, хотя, возможно, она преступила закон, чтобы получить сына. Сейчас она спала, ее лицо приобрело серовато-пепельный оттенок, из ноздрей тонкого аристократического носа тянулись трубки, по которым поступал кислород.

Алекс сел возле кровати и стал смотреть на Салли, как он привык делать с тех пор, как вернулся домой. Он надеялся, что ему удастся понять эту женщину.

— Ну, так что? — спросила она так тихо, что вначале Алекс решил, будто ему послышалось. Салли открыла глаза и стала за ним наблюдать с мрачным удовлетворением.

— Ты о чем? — переспросил он.

— Хитрец, — проворчала она. — Ждешь, что я умру?

— Нет.

Салли удивилась.

— Я думала, ты затем и вернулся. Сказать «прощай» дорогой старушке матери и облегчить ее переход в мир иной.

— Так и есть, — согласился он.

— Но ведь у тебя была и другая причина, чтобы вернуться? Кроме денег, конечно.

Он не стал с ней спорить. Всякий раз, когда Салли чувствовала себя в опасности, она заводила разговор о наследстве. Наверное, сейчас она чувствовала себя именно так, и Алекс не хотел усугублять положение. Но и позволить ей уйти, не ответив на его вопросы, он тоже не мог.

— Откуда я взялся?

Надо отдать Салли должное, она даже не моргнула.

— Не хочешь ли ты сказать, что дожил до тридцати пяти лет, и никто не рассказал тебе, откуда берутся дети? Так тебе и надо, раз ты сбежал до того, как я познакомила тебя с этой стороной жизни.

— О сексе я знаю с двенадцати лет, может, даже раньше, — он положил руку на ее тонкое запястье, показавшееся ему удивительно хрупким, совсем как лапка маленькой птички. — Я бы хотел знать, откуда я взялся? У кого ты меня купила?

Салли закрыла глаза.

— Не знаю, о чем ты говоришь, Алекс, и мне бы хотелось, чтобы ты перестал смущать меня подобными разговорами. Сейчас я очень быстро устаю. Позволь мне немного отдохнуть, а уж потом можешь объяснить, что за странные…

— Джон Кинкейд рассказал мне о том, что твой ребенок родился мертвым, и вместо него ты принесла в дом меня. Я хочу знать, откуда я взялся, усыновила ты меня или нет?

— Кинкейд, — она произнесла это имя с нескрываемой ненавистью. — Я думала, он давно умер.

— Так и есть.

Судя по всему, его слова привели Салли в замешательство, но на этот раз она не стала скрывать своих чувств.

— Тогда каким образом ты об этом узнал?

— Он рассказал мне. Когда я убежал, то разыскал Джона, и он вмиг рассеял все мои иллюзии. Вот уже восемнадцать лет, как я знаю, что я тебе не сын.

— Ты мой сын, черт возьми! — произнесла она резким голосом, который прозвучал не громче шепота. — В моем сердце, в моей душе ты всегда был мне сыном, пускай и не я тебя выносила. И ты это знаешь, хотя и не хочешь признать.

— Я знаю, — тихо сказал Алекс. Его рука по-прежнему лежала на ее ладони, и Салли повернула ее так, чтобы их пальцы переплелись. — И все же мне бы хотелось узнать, как ты меня нашла.

Салли еле слышно вздохнула.

— Думаю, ты уже знаешь, что все в этом мире имеет свою цену. Тридцать пять лет назад найти нежеланное дитя не составляло особого труда.

— Значит, ты просто пошла в сиротский приют и забрала меня оттуда?

Салли грустно улыбнулась.

— Если бы это было так просто. По натуре я очень осторожна и привыкла все планировать заранее. Когда я забеременела, мне было уже за сорок, и это не предвещало ничего хорошего. Даже если бы роды прошли удачно, существовала опасность того, что ребенок родится с болезнью Дауна, и мне придется найти ему замену.

Наверное, Алекс должен был ужаснуться, и в глубине души так оно и было. Но с другой стороны, он очень хорошо знал Салли и то, какой она могла быть жестокой.

— И как же тебе это удалось?

— Я узнала про девушку, которая забеременела в одно время со мной. Она была из приличной семьи, как и отец ребенка. Но он погиб в автомобильной аварии, и девушке пришлось скрывать беременность от родителей. И я ей помогла.

— В обмен на ребенка. А если бы твой сын выжил?

— В таком случае, я отдала бы ребенка на усыновление, как того и желала юная леди.

— Юная леди, — тихо повторил Алекс. — Моя родная мать. Кем она была?

— Это не имеет значения — она уже умерла. Ее родители ничего не знали о твоем существовании, и они тоже умерли. Так что с трогательным воссоединением семьи ты опоздал.

— А как она умерла?

Салли посмотрела в глаза Алекса.

— При рождении ребенка.

— Значит, это я ее убил.

— Нет, мой милый, — сказала Салли слабым голосом, в котором не было ни капли раскаяния. — Боюсь, что это сделала я.

* * *

Кэролин выпустила из руки штору и отошла от окна. Из дома выбежал Алекс, и она с удивлением наблюдала за тем, как он сел в свой ржавый джип и рванул с места, да так, что из-под колес во все стороны разлетелась галька. По-видимому, что-то его страшно разозлило — ведь он был хорошим актером, всегда держал свои чувства под контролем. Чтобы вызвать у него такую реакцию, должно было случиться нечто из ряда вон выходящее.

Она прислонилась к стене и, закрыв глаза, стала раздумывать над тем, не причудилось ли ей то, что случилось сегодня утром в полях. Кэролин не знала, как выглядит пуля, да и ружейный выстрел никогда в жизни не слышала. С того дня, как блудный сын вернулся домой, а это счастливое событие случилось больше недели назад, Кэролин никак не удавалось выспаться. Может быть, все дело в этом, и ей от недосыпа начинает мерещиться всякая чертовщина?

Может, Алекс, наконец-то, понял, что с ее стороны ему нечего бояться? Она не собиралась портить Салли последние дни пребывания на этой земле. Кроме того, ей было наплевать, что станется с деньгами. Если Уоррен в погоне за быстрым доступом к наследству решил пойти на преступление, это его дело. Кэролин совершенно не волновала судьба того небольшого наследства, которое Салли обещала выделить ей в завещании. Все, чего она хотела — как можно скорей убраться из этого дома и никогда больше не видеть Макдауэллов.

Она привыкла думать о них, как о своей семье. Пускай это была не такая уж сплоченная, любящая семья, но другой семьи она не знала. События последней недели показали, как сильно она заблуждалась.

Могло показаться странным, но привычное чувство одиночества и заброшенности перестало ее беспокоить. Внезапно у нее появился шанс обрести свободу, и хотя какая-то частица ее души боялась этого всеобъемлющего чувства, она знала, что ее время пришло.

Все, что было нужно Кэролин, это избегать человека, присвоившего себе имя Александра Макдауэлла.

Пэтси удалилась к себе в комнату; Уоррен сидел в малой библиотеке и со скучающим видом изучал чековую книжку. Тэсса с Джорджем куда-то запропастились, так что оставалась одна Салли.

В комнате было тепло и темно, мертвую тишину нарушали звуки, издаваемые многочисленными медицинскими приборами. Кэролин стояла в дверях и смотрела на Салли, отчаянно стремясь отгородиться от старой женщины, долгие годы заменявшей ей мать, и которая заботилась о ней и по сей день.