– Я тоже не могу её постоянно прикрывать, – Джун явно смутился. – Я, конечно, понимаю, ты мечник там, все дела, повязку на плече крутую носишь, но начальство не будет вечно верить, что всеми косяками твоей женщины занимаешься ты, и уж тем более клан Шести Клинков. Им нужны тени, а не люди.
– Она часть клана Шести Клинков, и она подданная господина Сору. Ему с ней и разбираться, – пожал плечами я. Этот разговор был скорее для галочки, ведь мы оба знали, что Хеля лишь формально числилась подданной в клане Шести Клинков, и к господину Сору относилась лишь на бумажках. Самураем она не была, служанкой или кем-то, относящимся к двору господина Сору, тоже. Жила она, соответственно, за мой счет, а сама лишь изредка подрабатывала художником, когда было настроение. Вот этого я не понимал. Рисуй она чаще, то имела бы более совершенный навык, и могла бы жить независимо от меня или Рю, но были у неё какие-то другие важные дела.
– Где её взяли и за что?
Джун вздохнул, сказав:
– Центральный район. Митинг против управленческих методов Всесильных.
С трудом скрыв возникшее удивление, я пошел за Хелей. Я добрёл до коридора, и остановился перед решётчатой дверью, возле которой стоял сонный дневальный.
Вскоре Хелю привёл охранник, державший её под локоть. Мы переглянулись, и, столкнувшись со мной взглядом, она тут же отвела глаза, но не от стыда, а от раздражения скорее. Дневальный открыл дверь, и Хеля прошла через дверной проём, застыв передо мной. Моя попытка обнять её кончилась тем, что она выскользнула из объятий, сказав: Отстань!
Мы снова вышли в мраморный холл. Кивком поблагодарив Джуна, я вывел Хелю из полицейского участка, и мы направились домой.
– Ну и? – спросил я, требуя пояснения с её стороны. Уже не первый раз мне приходилось забирать её из полицейского участка.
С тех пор, как я увидел в её глазах странное свечение, и с тех пор, как я стал мечником, прошло три года. Наши отношения несколько изменились, как и точки зрения, которых мы придерживались, что собственно и послужило причиной изменений. Иногда у меня возникало ощущение, что Хеля разочаровалась во мне, заметив, что моё поведение стало более смирным.
Хеля не отвечала, и это начинало меня злить, ведь мало того, что мне пришлось забыть обо всех своих делах, так ещё теперь мне отказываются поведать причину, почему меня побеспокоили.
– У меня были планы на вечер, – недовольно сказал я. – И мне хотелось бы знать, с какой стати я должен был их отменить.
– Остался бы дома, – фыркнула Хеля. – Ичинару бы забрал меня. Не сегодня, так завтра.
Невероятно. Кто бы мог подумать, что через несколько лет я буду говорить «Планы на вечер», и не иметь в виду Хелю? Когда в наших отношения появилась брешь и по чьей вине? Я уже не испытывал к Хеле тех жгучих чувств, что раньше, но одна мысль о разлуке доставляла мне невыносимую боль. Парни из моего отряда говорили, что я боюсь потерять её потому, что уже привязался, но слушать мне их не хотелось. Нам ведь было хорошо вместе, и не только в физическом плане. Мы были друг с другом не ради плотских утех, как это происходило в большинстве пар. Мы оба понимали, что дело не только в прошедшей влюблённости, дело в чём-то ещё. Понимали, но пока никто не нашёл ответа. Вероятно из-за этого мы пока не расстались. Меня иногда беспокоили мысли о том, что Хелю смог бы отвоевать Ичинару. Наверняка был какой-то способ рестарта в отношениях, и нужно только его отыскать.
– Ага, – кивнул я, приподняв край губы. – А Рю ты бы что сказала? Своим поведением ты порочишь честь клана.
– Ты говоришь как он! – вспылила Хеля. – Всесильные уже давно подтерлись вашим кодексом чести! С помощью него людьми управляют, ты сам говорил! Там то и о чести почти ничего нет! Если ты называешь честью пресмыкательство перед начальством, то мне тебя жалко! Ведь в Бусидо в основном отношения с начальством и прописаны!
– Ну, – хотел я оправдаться, но не сразу нашёл слова, что бы возразить ей.
– Правители же просто используют кодекс, что бы создать для общественности уважительную причину управлять вами и убивать вас, в случае если вы станете не выгодными! А для вас кодекс – уважительная причина быть выгодными правительству! Это же очевидно! Правители боятся вас, потому и используют ваше Бусидо, чтобы вы были как телки!
– Кодекс чести не только инструмент управления, он, – попытался я объяснить, но Хеля настаивала на своём, не желая слушать. Такого неуважения по отношению к самураям не стерпел бы никто, но я, не смотря на то, что был одним из них, не был фанатичен по отношению к своему положению, по видимым на то причинам.
– Вспомни Джонатана из Яркого света! За что его казнили, а?!
– За нарушение дисциплины, поставившее под угрозу жителей Купола.
– За нарушение дисциплины! – эхом повторила Хеля. – Это они так сказали. Ты мне скажи, за что убили Джонатана Редклифа? Ну да, конечно, гораздо проще заставить знатного самурая вспороть себе живот, пропитав его пропагандой, чем убивать его, боясь сопротивления! Почётное самоубийство! Что за бредятина! – Хеля говорила это с искренней и страшной злобой, заглядывая мне в лицо.
За нарушение дисциплины. За что же ещё его могли убить? Никто не заставит просто так, по пустяковой причине, вскрывать себе живот. У меня была крепчайшая уверенность в том, что Европа совершил сильный проступок.
Но правда была в том, что я не знал, за что убили Европу. Мне приходилось полностью доверять Всесильным в указании следствий и указании причин. Они знали, видели, и делали всё, а остальным приходилось лишь доверять. Вдруг откуда-то из подсознания мне пришла мысль, что слова Хели мне не по душе, ведь оппозиционные речи, призванные к свержению господина, прямой вызов клану, а наказание за это – смерть.
– Хватит, Хеля! – крикнул я. – Контроль над населением нужен! Иначе будет хаос!
– Это уважительная причина для присутствия власти, придуманная властью!
Я не стал отвечать. Мы приблизились к нашей улице, которая была за поворотом, и прежде чем повернуть, я успел разглядеть большой рекламный щит, на котором была изображена бутылка дорого коньяка «Хеннеси». Никогда не понимал этих напитков, ни крепких, ни даже лёгких. Выпивающие оправдывали употребление спиртных напитков словами «отдохнуть», и «расслабиться», но какой отдых в наполнении организма парами этилового спирта и помутнении рассудка? Отдохнуть можно по другому, притом не нанося себе никакого вреда и не меняя рассудка. «Хеннеси» производился в Западном районе, и на него нашёлся спрос, причём всюду.
– Они же лгут, Рэн! Они всем, и всегда лгут! Почему ты им веришь?
– А почему им не верить?
– Действительно, – Хеля пожала плечами. – Проще быть телком, который ничего не ведает, чем понимать то, что ты в стаде, и что растят тебя для бойни.
Суть её слов начинала казаться мне резонной, но я приложил волевое усилие, что бы подавить возникающий внутренний бунт.
К счастью, Рю нам на глаза не попался, потому, отчитываться перед ним не пришлось. В тот момент Хеля наверняка жалела, что мы до сих пор жили в одной комнате, ведь ей даже было некуда от меня деться. Она не могла обиженно уйти куда-то, и хлопнуть дверью. Но всё же, место для уединения было. Собрав вещи для душевой, она пошла мыться. Сев за компьютер, я решил проверить почту. Сообщение из Восточной палаты Всесильных: «Господин Нагихато желает видеть вас у себя, прямо сейчас».
«Блеск» – подумал я раздраженно. Впервые Нагихато назначал встречу так поздно, и мне даже стало очень интересно, по какому такому поводу.
Охотно выйдя под открытое вечернее небо, я дошёл до конца улицы.
Пешком до Центрального района идти было довольно долго, потому я решил заказать такси. Водитель быстро доставил меня до замка Нагихато, который имел внушительные размеры и высокие стены, прям как во времена феодальной Японии. Расплатившись с водителем, я направился к воротам, и от чего-то мне стало не по себе.
Ворота открылись, и, пройдя через них, я вскоре оказался в замке, миновав двор. Обстановка внутри была роскошная. Дом украшали антикварные вещи, и такая же антикварная мебель, которой, впрочем, было не так много, но она наверняка стоила немалых денег. Видимо, кто-то производил вещи по личному заказу Всесильного.
