— Что это с ними сегодня? — удивился Драко, бросая Гермионе яблоко. Она ловко его поймала и нервно откусила.

— Понятия не имею… — сказала Гермиона.

Панси узнала от Гермионы о том, что Драко ничего не знает ни о Тайной комнате, не про наследника Слизерина, знает только то, что комната была открыта 50 лет назад и больше не открывалась.

Случилось то, чего Гермиона боялась больше всего — Северус Снегг нашёл остатки той хлопушке в углу своего кабинета, среди которых была фамильная брошь семьи Малфоев. Обвинение легли на Драко. Снегг прилюдно унизил и наказал его исправительными работами в кабинете Зельеварения. Узнав об этом, Гермиона поругалась с Гарри и Роном, которые и сделали эту хлопушку. Оказалось, что Рон намерено, подложил туда украденную у Драко брошь, чтобы подумали на него. Также Гермиона боялась того, что Драко узнает обо всём, и их дружба прекратит своё существование. Панси упрекала Гермиону днями за то, что она подозревала Драко, да ещё и таким образом подставила его. Ведь в краже важных ингредиентов обвинили именно Драко, а Гермиона нагло промолчала.

— Ты бессовестная, Герми, — сказала Панси, сидя с подругой за журнальным столиком в гостиной, когда там никого не было.

— Не сыпь соль на рану, Панси, — вздохнула Гермиона, захлопывая учебник по Заклинаниям, — у меня не хватает смелости рассказать всё ему.

— Если у тебя нет, смелости признаться в своём провале, то и чести нет, — возразила Панси, — или ты ему расскажешь, или он сам догадается. Ведь Оборотное зелье, со всей школы, могла сварить только ты, больше некому

— Я знаю, что сварила его, знаю, что украла ингредиенты из кабинета Снегга, — откинувшись на спинку кресла, сказала Гермиона, — но как Драко это объяснить? Его наказали из-за меня.

— Мне бы хватило наглости подумать на Потти и Визги, — Гермиона услышала за спиной чей-то голос, — но то, что этим гадом можешь оказаться ты, Гермиона, я не мог или просто не хотел верить! — обернувшись, Гермиона увидела Драко, который, явно вернулся с отработок у Снегга. На нём лица не было, известие, которое он услышал, от Гермионы повергло его в шок.

— Драко это не то, что ты…

— Всё так, как я услышал, — сказал Драко, и собирался уйти, но Гермиона схватила его за рукав. Драко резко вырывает свой рукав у неё из рук, — как ты могла так поступить, Гермиона? Скажи мне.

— Я не знала, что твоя брошь…

— Ты слышала, как Снегг наказывал меня, унижал и оскорблял за ворованные ингредиенты, — возмутился Драко, — если бы это сделала Панси или Гойл с Креббом, я бы не так расстроился, как из-за того, что это сделала ты, Гермиона.

— Драко, я… — она попыталась подойти, но Драко выставил руку вперёд, делая барьер между ними.

— Кончено, Грейнджер, — спокойно сказал Драко, сжимая кулаки, Гермиона еле сдерживала слёзы, — я могу простить всё, но только не предательство. — с этими словами Драко зашёл в комнату для мальчиков.

«Я предала его…» — рыдала внутри Гермиона, — «предала….»

Прошло две недели. Драко сдержал слово и порвал все отношения с Гермионой. Если раньше он присылал ей оригами с приколами или шутками в её адрес, то сейчас он проделывает это только с Панси, и то редко, чаще всего с Милисентой и ещё несколькими девчонками со второго курса Слизерина. Гермиона могла разговаривать с Драко о чем угодно, он мог найти её в огромной школе, где бы она ни была, а сейчас он настолько холоден к ней, что Гермионе даже непривычно.

Дружба с Гарри и Роном была восстановлена, ведь Гермиона не могла долго сердиться на них. Она узнала, что Гарри нашёл какой-то старый дневник без единого слова внутри, и это её насторожило.

Большой зал

Стены зала были сплошь увиты пышными, ядовито-розовыми цветами, с бледно-голубого потолка сыпались конфетти в форме сердечек. Гарри подошел к своему столу — Рон сидел с таким видом, как будто его вот-вот стошнит. Гермиона, сидящая напротив Рона и Гарри, только за столом Слизерина, молчала и крутила ложку на столе от одиночества или скуки.

— Что тут происходит? — спросил Блейз, сев рядом с Драко, сел за стол и начал сковыривать с жареного бекона сердечки.

Драко молча, указал на преподавательский стол — не мог говорить из-за переполнявшего его отвращения. Локонс, в омерзительной розовой мантии в тон цветам, жестом требовал тишины. Преподаватели по обе стороны от него сидели с каменными лицами. Гермиона со своего места видела, как дергается щека у профессора МакГонагалл. Снегг выглядел так, словно его только что заставили выпить полный стакан «Костероста».

— С Днем святого Валентина! — возгласил Локонс. — Для начала позвольте поблагодарить всех — а их сорок шесть человек, — кто прислал мне к этому дню поздравительные открытки! Я взял на себя смелость устроить для вас этот маленький сюрприз. Но это еще не все!

Локонс хлопнул в ладони, и в зал вошла процессия мрачного вида гномов. Правда, это были не обычные гномы: у каждого в руке была арфа, а за спиной — золотые крылышки.

— Представляю вам моих любезных купидончиков, валентинских письмоносцев! — лучезарно улыбался Локонс. — Сегодня они будут ходить по школе и разносить валентинки. Веселье только начинается! Я уверен, и мои коллеги захотят внести лепту в наш праздник! Давайте попросим профессора Снегга, пусть он покажет нам, как сварить Любовный напиток! А профессор Флитвик в этот праздник пламенеющих сердец мог бы рассказать кое-что о Приворотных средствах. Он знает о них, старый проказник, больше любого чародея!

Профессор Флитвик спрятал лицо в ладонях. Взгляд Снегга говорил, что он силой вольет стакан яда в глотку первого, кто обратится к нему за Любовным напитком.

— Гермиона, скажи, ведь тебя нет среди этих сорока шести? — спросил Блейз по дороге на первый урок.

— А? Что? — Гермиона о чём-то задумалась и не расслышала вопроса.

— Ты отправляла Локонсу валентику? — спросил Гойл.

— Вы бы видели, как она выводила его имя на той красивой валентинке, — рассмеялась Панси, толкая слегка подругу в бок. Мимо Гермионы кто-то быстро прошёл — это был Драко, он задел её плечом, и Гермиона тяжело вздохнула.

— Он тебе ещё не простил тот случай? — ужаснулся Блейз, — я думал, что злость уже остыла.

— Я бы такое не простила, — прошептала Гермиона, — с какой стати он будет меня тогда прощать?

На протяжении всего дня гномы с валентинками бесцеремонно сновали из класса в класс, к вящему раздражению преподавателей. После обеда у дверей кабинета заклинаний один из них, особенно уродливый, поймал Гарри.

— Эй, ты, Гайи Поттей! — проскрипел он, расталкивая учеников.

Гарри бросило в жар. Еще этого не хватало, получить валентинку в присутствии мелюзги, среди которой была и Джинни. Он попытался улизнуть — не тут-то было. Гном метнулся ему наперерез, колотя по ногам кого ни попадя, настиг его и крепко схватил за сумку.

— Тебе музыкальное послание, Гайи Поттей, самолично, — объявил гном, неумолимо забренчав арфой.

— Только не здесь! — вырвался Гарри.

— Стой смийно! — хрюкнул гном, дернув его к себе.

— Отпусти меня! — разозлился Гарри, рванул сумку, раздался хлопок, похожий на выстрел, сумка лопнула, из нее посыпались книги, волшебная палочка, перо и пергамент, последним упал пузырек с чернилами и, конечно, разбился.

Гарри бросился подбирать рассыпанные вещи. Скорее, пока гном не начал петь!

— Что здесь происходит? — насмешливо проговорил Малфой, манерно растягивая слова.

Гарри стал лихорадочно заталкивать вещи в разодранную сумку. Только бы Малфой не услышал невесть откуда свалившуюся на него валентинку.

— Из-за чего шум? — раздался еще один знакомый голос — это подоспел Перси Уизли.

Еще напасть! И Гарри решил бросить все и дать деру, но гном обхватил руками его колени и повалил на пол.

— Ну вот, — сказал он, усевшись ему на лодыжки. — Теперь слушай:

Его глаза хоть видят слабо,

Но зеленей, чем чаодея жаба,