— Когда я прошу вас постоять на страже, то стараюсь объяснить, чем намерен заняться, — достаточно громко для того, чтобы Драко его услышал, сказал Гарри. Драко круто повернулся. Встретившись взглядом с Гарри, он уже собирался что-то сказать, но тут деканы грянули: «Тихо!» — и наступила тишина. Малфой нехотя от¬вернулся.

— Благодарю вас, — сказал Двукрест. — Итак… — Он взмахнул волшебной палочкой. Тут же на полу перед каждым учеником появилось по старомодному деревянному обручу. — Главное, о чем следует помнить при трансгрессии, это три «Н»! — сказал Двукрест. — Нацеленность. Настойчивость. Неспешность. Шаг первый: сосредоточьте все ваши помыслы на нужной вам цели, — продолжал Двукрест. — В данном случае на внутренности вашего обруча. Прошу вас, сделайте это прямо сейчас.

Драко не знал, что ему сказать, но пообещал поговорить после занятия. Вместе они присоединились каждый к своему факультету. Каждый поозирался тайком, проверяя, все ли его соседи глядят в середину обруча, после чего торопливо проделал то, что им велели. Гермиона вперлась взглядом в ограниченный её обручем кружок пыльного пола и постаралась, как могла, изгнать из головы все прочие мысли. Задача оказалась решительно непосильной.

— Шаг второй, — сказал Двукрест. — Собери¬те вашу настойчивость в кулак и направьте ее на то место, которое вы себе мысленно представили! И пусть стремление попасть в него разольется из ва¬шего разума по всем клеточкам тела!

Гермиона украдкой огляделась. Слева Эрни Макмиллан с напряжением уставился в середину своего обруча, лицо у него покраснело — казалось, будто он тужится, пытаясь снести яйцо величиной с квоффл. Гермиона, еле подавив смешок, поспешила перевести взгляд на собственный обруч.

— Шаг третий, — воскликнул Двукрест, — выполняется только по моей команде: вы поворачиваетесь на месте, нащупывая путь ничто, перемещаясь неспешно! Итак, по моей команде — раз…

Гермиона снова огляделась — на лицах многих учеников появился испуг, большинство были явно смущены тем, что трансгрессировать их попросили так скоро.

-.два…

Гермиона снова попыталась сосредоточить все мыс¬ли на обруче. Она, правда, уже забыла, что обозначают эти три «Н».

-…ТРИ!

Гермиона закружилась на месте, потеряла равновесие и чуть не упала. По всему залу учеников начало мотать из стороны в сторону; Невилл так и вовсе уже лежал на спине; Эрни Макмиллан, напротив, совершив некое подобие пируэта, приземлился внутри своего обруча и пришел в полный восторг, но тут же заметил, что Дин Томас, глядя на него, помирает со смеху.

Вторая попытка оказалась не лучше первой. Третья тоже. Кое-что интересное произошло лишь во время четвертой. Раздался мучительный вопль, все в ужасе обернулись и увидели, что Сьюзен Боунс из Пуффендуя покачивается в центре своего обруча, между тем как ее левая нога так и стоит футах в пяти сзади, на исходной позиции.

Деканы бросились к Сьюзен, послышался громкий хлопок, в воздух взвился клуб лилового дыма, а когда дым рассеялся, все увидели рьщаюшую Сьюзен — нога к ней вернулась, но выглядела Сьюзен до смерти перепуганной.

— Так называемый «расщеп», или отделение тех или иных частей тела, — бесстрастно сообщил Уилки Двукрест, — происходит при недостаточной настойчивости сознания. Вам следует оставаться не¬изменно нацеленными на нужное место и двигаться с неспешностью… Вот так

Двукрест шагнул вперед, раскинул руки, изящно повернулся на месте и исчез в завихрениях своей мантии, тут же появившись у дальней стены зала.

— Помните о трех «Н», — сказал он, — и попробуйте еще раз… Один… два… три…

Однако и час спустя «расщеп» Сьюзен так и остался самым занимательным из всего урока. Двукреста это не обескуражило. Застегивая на горле мантию, он сказал:

— До встречи в следующую субботу, и не забывайте: Нацеленность. Настойчивость. Неспешность.

После чего взмахнул палочкой, убирая обручи, и в сопровождении профессора Макгонагалл покинул Большой зал. Шестикурсники загомонили, все сразу, и тоже двинулись к вестибюлю.

Блейз кричал и радовался, что у него получилось с первого раза, но вспоминал инцидент со Сьюзен, и боялся, что случится то же самое. Панси успокаивала его, напоминая о правилах «Н». Гермиона шла рядом с Роном и о чем-то оживленно разговаривала с ним, а вот Драко и Гарри немного отстали от друзей.

— Я слышал твой разговор со Снеггом на вечеринке Слизнорта, — сказал Гарри как можно тише, — ты подчиняешься Волан-Де-Морту?

— Если ты слышал наш разговор, то должен помнить, ради кого я делаю это, — огрызнулся Драко.

— Вот почему ты овладел окклюменцией — чтобы никто не догадался, — сказал Гарри, — я все равно не понимаю тебя. Почему ты нам ничего не расскажешь?

— Уже то, что ты знаешь об этом, ставит остальных под удар, — сказал Драко, — я не хочу, чтобы пострадал кто-то из вас, поэтому, пожалуйста, никому не говори.

— Ладно, договорились, — Гарри хлопнул друга по плечу, и они нагнали своих друзей.

Следующие несколько дней, Гарри и дело справлялся с картой, иногда, чтобы взглянуть на нее, без нужды заскакивал на переменах в туалет, но ни в каких подозрительных местах Драко ни разу не увидел. Он замечал Крэбба и Гойла, в одиночку расхаживающих по замку — теперь они делали это чаще обычного, временами подолгу простаивая в пустынных коридорах, — но Драко не только не было рядом с ними, его вообще невозможно было найти в замке. Что и составляло самую большую загадку. Гарри подумывал, не покидает ли он территорию замка, но совершенно не мог представить, как ему это удается, особенно при тех усиленных мерах безопасности, что были теперь приняты в Хогвартсе. Только предположить, что Драко просто-напросто теряется из виду среди сотен, ползающих по карте черных точек.

Гермиона начала волноваться, когда узнала, что Рон попал в Больнице не крыло. Оказалось, что он выпил отравленное вино, а Гарри вовремя использовал безоар, чтобы вывести яд из организма. Слизнорт испугался ни, на шутку. Да и остальные тоже.

Гермиона говорила, что Драко часто куда-то уходит, и приходит лишь вечером, на ужин.

— Куда он на этот раз пропал? — возмутился Блейз, когда они шли на обед.

— Я поищу его, — сказала Гермиона. Однако повернувшись, она лицом к лицу столкнулась с Гарри, — Мерлинова борода, Гарри!

— Что случилось?

— Драко куда-то пропал, — надулась Гермиона, — даже на уроках его не было. — Кэти! Вернулась! Ну, как ты? — воскликнула Гермиона. Друзья обернулись: действительно, Кэти Белл, на вид совершенно здоровая в окружении ликующих подруг. Они направлялись к столу Гриффиндора, но Гермиона быстро кинулась девушке на шею.

— Все отлично! — радостно ответила Кэти. — Из больницы святого Мунго меня еще в понедельник выписали, провела несколько дней с мамой и па¬пой, а сегодня утром приехала сюда.

— Ну что ж, ты вернулась, Рон в отличной форме, — сказал Гарри, — выходит, у нас есть все шансы расколотить Когтевран, а значит, мы все еще и на Кубок можем рассчитывать. Послушай, Кэти… — Гарри должен был выяснить все как можно быстрее, от снедавшего его любопытства Гарри на время забыл даже о Джинни. Подруги Кэти, по-видимому уже опаздывавшие на занятия трансфигурацией, торопливо собирали сумки, и Гарри, понизив голос, спросил: — То ожерелье… Ты теперь вспомнила, кто тебе его дал?

— Нет, — сокрушенно покачав головой, сказала Кэти. — Меня уже все об этом спрашивали, но я никаких подробностей не помню. Последнее воспоминание — как я подхожу в «Трех метлах» к женскому туалету.

— Но в туалет ты точно зашла? — спросила Гер¬миона.

— Я помню, как толкнула дверь, — ответила Кэти. — Значит, тот, кто ударил меня Империусом, должен был стоять прямо за ней. А после этого в памяти пусто, не считая последних двух недель, когда я уже валялась в больнице святого Мунго.

— Совсем ничего не помнишь? — поспешно спросил Гарри.

— Кое-что помню…. Но очень смутно… — сказала Кэти.

— Говори, важна любая мелочь, — сказал Гарри. Кэти замялась.