— Драко заодно с ним?! — воскликнула Гермиона. Рон среагировал мгновенно. Он заткнул Гермионе рот куском капусты, а Гарри быстро закрыл дверь на кухню, — фы фто, ивдеваефесь?! — Рон вытащил кусок из её рта. — Вы серьёзно?

— Мы не знаем точно, — успокоил её Рон.

До самого сочельника Гермиона проводила время с Джинни, и приехавшей к своему парню, Полумной. Они сидели в комнате Джинни, играли в карты, и Гермиона рассказывала о заклинаниях, которые успела выучить из книги Крауча.

Этой ночью семейство Уизли и его гости расположились в гостиной, которую Джинни разукрасила до того, что каждому, кто здесь сидел, казалось, будто его само¬го опутали с ног до головы гирляндами из цветной бумаги. Только Фреду Джорджу, Гарри и Рону и было известно, что ангел на верхушке рождественской елки — на самом деле садовый гном, цапнувший Фреда за лодыжку, когда тот дергал в огороде мор¬ковку для рождественского обеда. Обездвиженный заклинанием, выкрашенный в золотую краску, втиснутый в маленькую балетную пачку и украшенный приклеенными к спине крылышками, гном гневно взирал на всех, кто собрался в гостиной. Это был самый уродливый ангел, какого Гермиона видела в своей жизни, с лысой, точно картофелина, головой и волосатыми ножками.

Предполагалось, что все будут слушать по радио рождественский концерт любимой певицы миссис Уизли, Селестины Уорлок, голос которой изливался из большого деревянного приемника. Флер, по-видимому находившая Селестину безумно скучной, так громко разговаривала в углу, что миссис Уизли то и дело наставляла свою волшебную палочку на регулятор громкости приемника, отчего голос певицы звучал все мощнее и мощнее.

Под прикрытием особенно жизнерадостной песенки «Котел, полный крепкой, горячей любви» Фред и Джордж играли с Джинни во взрыв-кусачку. Рон украдкой поглядывал на Флер с Биллом, словно надеясь обзавестись с их помощью полезными навыками. Римус Люпин, который выглядел еще более тощим и обтрепанным, чем прежде, сидел у камина, глядя на огонь и словно не слыша Селестины. Рядом с ним села Гермиона.

— Профессор, я…

— Я же просил по имени называть, — усмехнулся Люпин, — и на «ты».

— Извини, — буркнула Гермиона, — я бы хотела посоветоваться с тобой.

— По поводу?

— Как сопротивляться тёмной магии?

— Ты же обучала членов Отряда, как ты можешь такое спрашивать, — удивился Люпин.

— Я кое-что прочла в одной из книг, и наткнулась на статью одного из основателей Хогвартса. Судя по изданию, она была, написала после ухода Салазара Слизерина из школы.

— И что за статья?

— О крестражах, — сказала Гермиона, — предметы или живые существа, в которые волшебник может поместить часть своей души.

— Что же тебя так заинтересовало в них?

— Пока крестраж цел, волшебник не может умереть, — продолжила девушка, — я хотела помочь Гарри, потому что знаю, что рано или поздно ему придётся столкнуться со злом и так далее. Поэтому проследила события от его появления в Хогвартсе и до этих дней. Даже, соотнесла с исчезновением Волан-Де-Морта в ночь гибели Лили и Джеймса.

— Ближе к делу, — сказал Римус.

— Что если Волан-Де-Морт создал крестраж? — это удивило Римуса, — этим объясняется его исчезновение, а не смерть. Ведь если крестраж существует, из-за этого Волан-Де-Морт и не погибает.

Селестина завершила пение на очень долгой, высокой ноте, из приемника понеслись громкие овации, к которым с энтузиазмом присоединилась и миссис Уизли.

— А уже кончилось? — громко поинтересовалась Флер. — Слава’богу это такое ст’гашное…

— Ну что же, по стаканчику на ночь? — еще громче спросил мистер Уизли, вставая. — Кто желает яичного коктейля?

— Чем вы в последнее время занимались? — спросил Гарри у Люпина, когда мистер Уизли торопливо отправился за коктейлем, а все остальные, потянувшись, начали переговариваться друг с другом. Гермиона хотела встать, но Гарри сказал, что она может остаться.

— О, сидел в подполье, — ответил Люпин. — Почти в буквальном смысле слова. Потому я и не писал, Гарри. Посылать тебе письма — значило бы вы¬дать себя. Я мог писать только Гермионе.

— О чем вы?

— Я жил среди моих собратьев, моей ровни, — сказал Люпин и, увидев непонимающий взгляд Гарри, прибавил: — Среди оборотней. Почти все они встали на сторону Волан-де-Морта. Дамблдору требовался шпион, а я словно для того и создан. — В голосе его прозвучала горечь, возможно, Люпин и сам заметил ее, потому что, продолжая свой рассказ, улыбался уже с большей теплотой: — Я не жалуюсь, работа необходимая, а кто выполнит ее лучше меня? Но завоевать их доверие было трудно. По мне ведь сразу видно, что я пытался жить среди волшебников, понимаешь? А они из нормального общества изгнаны, живут особняком, воруют, а иногда и убивают, чтобы прокормиться.

— Но чем им так нравится Волан-де-Морт? — удивилась Гермиона.

— Они думают, что при его правлении их ждет лучшая жизнь, — ответил Люпин. — И спорить с этим, когда среди них Сивый, трудно…

— А кто такой Сивый? — спросил Гарри.

— Ты не слышал о нем? — Пальцы Люпина дрог¬нули и сцепились на коленях. — Фенрир Сивый, пожалуй, самый лютый из живущих ныне оборотней. Целью своей жизни он видит в том, чтобы перекусать и заразить как можно больше людей, — хочет создать столько оборотней, что они смогут одолеть волшебников. Волан-де-Морт пообещал ему в обмен на службу любое количество жертв. Сивый предпочитает детей… «Кусайте их юными, — говорит он, — растите вдали от родителей, в ненависти к нормальным волшебникам». Волан-де-Морт и прежде угро¬жал людям тем, что напустит Сивого на их сыновей и дочерей, и, как правило, эта угроза давала нужные результаты. Люпин помолчал, затем прибавил: — Сивый-то меня и покусал.

— Что? — изумленно переспросили Гарри и Гермиона в один голос.

— Вы хотите сказать, когда… когда вы были ребенком? — удивилась Гермиона.

— Да. Мой отец оскорбил его. Я очень долго не догадывался, кто из оборотней напал на меня, а Сивого даже жалел, думал, что он не способен владеть собой — ведь к тому времени я уже знал, что испытываешь, когда превращаешься в волка. Правда, к Сивому все это отношения не имеет. Незадолго до полнолуния он устраивается неподалеку от своих жертв, достаточно близко, чтобы нанести быстрый удар. Он все обдумывает заранее. Вот это существо Волан-де-Морт и использует, чтобы править оборотнями. Не стану притворяться, мои доводы, доводы разума, почти не способны противостоять тому, о чем твердит Сивый: дескать, мы, оборотни, заслуживаем крови, мы обязаны мстить нормальным людям.

— Но ведь и вы нормальный! — с жаром восклик¬нул Гарри. — Просто у вас… трудности… Люпин расхохотался:

— Как ты иногда напоминаешь мне Джеймса! Он тоже бывало, говорил в компании, что у меня трудности «по мохнатой части». И люди оставались при впечатлении, будто я держу дома плохо воспитанного кролика. — Он принял от мистера Уизли стакан яичного коктейля, поблагодарил его, казалось даже, немного повеселел. Между тем Гарри ощущал прилив возбужде¬ния — упоминание об отце напомнило ему, что он собирался расспросить Люпина еще кое о чем.

— Вам не случалось слышать, чтобы кого-нибудь называли «Принцем-полукровкой»?

— Ну вот опять… — вздохнула Гермиона, — ты ещё Снегга спроси об этом!

— Отстань, интересно ведь, — буркнул Гарри.

— Полукровкой… как там?

— Принцем-полукровкой. — сказала Гермиона. Гарри вниматель¬но вглядывался в лицо Люпина, ища в нем призна¬ки внезапно оживших воспоминаний.

— Среди волшебников нет принцев, — улыбаясь, сказал Люпин. — Это что же, титул, который ты на¬мерен принять? Мне казалось, довольно будет и Из¬бранного.

— Ко мне это никакого отношения не имеет! — гневно произнес Гарри.

— Принц-полукровка — волшебник, когда-то учившийся в Хогвартсе, просто в руки Гарри попал его старый учебник по зельям. И вся эта книга исписана заклинаниями, которые изобрел он сам. Одно из них — Левикорпус… — сказала Гермиона, — этому заклинанию мы обучали Отряд Дамблдора.