— Конечно, — кивнула Гермиона, — с помощью Левикорпус, я уверена. Наверное, кто-то из ОД…

— Это сделал Малфой.

— Что?! — возмутилась Гермиона, — что за чушь! Зачем Малфою спасать задницу Рона от падения? Ты, наверное, шутишь, может, ошибся?

— Я тоже думал, что ошибся, но нет, — помотал головой Гарри, — когда я пролетал мимо Малфоя, я мельком увидел, что из его рукава торчит рукоятка волшебной палочки, прямо перед падением Рона. Я более чем уверен, что спасение Рона — его рук дело. Также, когда мы оба пытались поймать снитч…

— А там что не так?

— Он был в сантиметре от победы, — сказал Гарри, — он спокойно мог поймать снитч. Но его метла резко замедлила ход, это и позволило мне первым схватить снитч. Герми, я уверен, что метла не могла сама это сделать, мы летели слишком низко, чтобы кто-то осмелился воздействовать на неё. И, похоже, что он замедлил моё падение, после того, как я поймал снитч.

— Не понимаю…

— А ты не думала, что он действительно хочет вернуть твоё доверие?(Прим. Беты Как романтично сарказм)

Гостиная Слизерина

Гермиону не покидали слова Гарри о том, что Драко хочет вернуть всё на свои места, вернуться к тому времени, когда они с Гермионой были, не разлей вода. Однако воспоминания о предательстве её не покидали, она была зла на Драко, очень зла. Панси уже лежала на кровати, балуясь со своим ужом, внезапно, на кровать Гермионы прыгнул Живоглот. Гермиона погладила его по спине, почесала за ухом.

— Спасибо бы Драко сказала, — Гермиона услышала голос Панси.

— О чём ты?

— Уизли спас, позволил Поттеру снитч поймать, спас его от падения… — сказала Панси. На неё Гермиона злилась сильнее всего. Отвечать ничего не хотелось. Гермиона лишь отвернулась от неё, и заснула.

В понедельник, стали известны неприятные новости, которые Амбридж объявила на своём уроке:

— «Отныне генеральному инспектору принадлежит решающее слово в определении наказаний, санкций, а также лишении привилегий, данных ученикам Хогвартса, и право изменять таковые наказания, санкции и ограничения привилегий, определенные преподавателями». Подписано: Корнелиус Фадж, министр магии, кавалер ордена Мерлина первой степени и т. д. и т. д.

— И что на этот раз? — недовольно спросила Гермиона. Амбридж свернула пергамент и, не переставая улыбаться, спрятала в сумку.

— В связи с тем, что у вас вечером, после отхода ко сну, произошла стычка с членами моей дружины, придется, навсегда запретить вам играть в квиддич. Да, участвующим в драке Джорджу и Фреду Уизли я сообщу лично. — объявила она, глядя на Гарри.

— Запретить? — Он слышал свой голос будто издалека. — Навсегда?

— Да, мистер Поттер, я думаю, пожизненная дисквалификация будет вам наукой. — Наблюдая, как он пытается осознать сказанное, она улыбалась во весь рот. — И вам, и мистеру Уизли. — она указала на Рона. — Уверена, если бы товарищи по команде не удержали его, он тоже напал бы на мистера Кребба. Я потребую, чтобы их метлы были конфискованы; храниться они будут в моем кабинете, дабы не возникло искушения обойти запрет.

— ДА КАК ВЫ СМЕЕТЕ?! — Гермиона, возмущённая таким декретом, вскочила со стула, — как у вас духу хватило лишить команду по квиддичу таких способных игроков? Притом, лишить их ловца! — Амбридж с помощью магии, посадила Гермиону на стул. Девушка пыталась вырваться, но не получалось.

— Вы, наверное, тупы, раз не понимаете, с кем разговариваете, мисс Грейнджер. Единственная, кому дают слово на уроке — я, от вас требуют лишь исполнения правил и получения инфо… — Гермиона не выдержала:

— К чёрту… — прошипела она. Сидящий рядом Блейз усмехнулся.

— Простите?

— К ЧЁРТУ! — крикнула громче Гермиона, — к чёрту правила! Это говорю я — Гермиона Грейнджер!(Прим. Беты УРААА!)

Впервые, свою коронную фразу Гермиона крикнула Дамболдору, когда количество правил было превышено настолько, что не хватало терпения и нервов, чтобы выполнять их. Такая же ситуация складывается теперь. Амбридж, услышав слова Гермионы, усмехнулась, но увидев искры в глазах других студентов, явно испугалась. Поднялся гул, гам, кто-то начинал громко говорить, даже шептаться не нужно было.(Прим. Беты Долорес Амбридж. Тебе конец)

— Молчать! — закричала Амбридж, — помните, где вы находитесь!

— Это вы знайте, куда записались вы, профессор, — улыбнулась Гермиона. Амбридж посмотрела на неё, — вы попали в Хогвартс, где никакая диктатура не продержится больше полугода, спросите у других профессоров, если мне не верите! Я никогда не любила правила, а сейчас, я возненавидела их настолько, что вам нужно бояться.

— Бояться чего? — усмехнулась Амбридж.

— Меня, — смело сказала Гермиона, — вы не знаете, на что способна слизеринка, когда чувство её достоинства рискнули опустить ниже плинтуса!

Единственной хорошей новостью для Гермионы и её друзей стала новость о возвращении Хагрида в школу.

Гарри побежал наверх, в спальню, чтобы взять из чемодана мантию-невидимку и Карту Мародеров; они с Роном обернулись так быстро, что, по крайней мере, пять минут они ждали Гермиону в вестибюле — она пришла в шарфе, перчатках и одной из эльфовских нескладных шапок.

— Там же холод! — извиняющимся тоном сказала она, когда Рон нетерпеливо щелкнул языком.

Они спешно накинули мантию-невидимку — Рон так вырос, что шел на полусогнутых, иначе высовывались бы их ноги, — и медленно, осторожно двинулись дальше. Они пересекли вестибюль и вышли на безмолвный заснеженный луг.

Сердце у Гарри радостно забилось: впереди квадраты золотого света и дымок над трубой Хагрида. В волнении он прибавил шагу, Рон и Гермиона толкались позади него. По хрусткому снегу они добрались, наконец, до деревянной двери. Гарри трижды постучал кулаком, собака в доме исступленно залаяла.

— Хагрид, это мы! — крикнул Гарри в замочную скважину.

— А то не знаю, — отозвался грубый голос.

Трое под мантией радостно повернулись друг к другу — по голосу было ясно, что Хагрид доволен.

— Порог переступить не успел… с дороги, Клык… уйди ты, сонная псина… — Отодвинулся засов, скрипнула дверь, и в щели показалась голова Хагрида. Гермиона вскрикнула. — Тихо, Мерлин тебя научи! — Хагрид ошалело поглядел поверх их голов. — В мантии, что ли? Заходите живей!

— Извини, — шепнула Гермиона, когда они протиснулись мимо Хагрида в дом и стащили с себя мантию, чтобы он, наконец, увидел гостей. — Я просто… Ой, Хагрид!

— Ерунда! Ерунда! — Хагрид захлопнул дверь и заторопился опускать шторы. Гермиона в ужасе провожала его глазами. Волосы у Хагрида свалялись от запекшейся крови, левый глаз заплыл и превратился в щелку, окруженную лиловыми и черными синяками. Лицо и руки в порезах, некоторые еще кровоточат. И двигался он скособочась. Наверное, из-за сломанных ребер, решил Гарри. Очевидно, он вернулся только что: на спинке стула висел плотный черный дорожный плащ, а к стене возле двери был прислонен большой рюкзак, в котором могли спрятаться несколько детей. Сам Хагрид, ростом с двух взрослых мужчин, прихромал к очагу и поставил на огонь медный чайник. Клык скакал вокруг них и норовил лизнуть в лицо.

— Что с тобой случилось? — спросил Гарри.

— Говорят тебе: ничего. — Хагрид выпрямился и радостно повернулся к ним, правда, при этом морщась. — До чего же рад вас видеть. Летом хорошо жилось?

— Хагрид, на тебя напали! — сказал Рон.

— Сколько раз говорить — ерунда!

— А если бы кто из нас пришел с фунтом фарша на месте лица, тоже сказал бы «ерунда»? — не отставал Рон.

— Гермиона неплохо овладела медицинской магией, — вспомнил Рон, — может быть она тебя подлечит? Ты же взяла палочку?

— Да, конечно, — Гермиона уже собиралась достать палочку, но Хагрид остановил её.

— Давайте без этого, ясно? — отрезал Хагрид.

Он подошел к громадному деревянному столу, стоявшему посреди хижины, и сдернул с него посудное полотенце. Под ним оказался кровавый с прозеленью бифштекс размером чуть больше автомобильной шины.