- Вы думаете, что исход не поможет нам спастись? - спросил Алекс - Ведь почти все уже ушли, остались только мы, да одна западная, отдаленная провинция.

- Мальчик, а скажи, сколько крестьян погибло от холода и голода, не дождавшись спасения? - вспылил Рено - Я прошу тебя оглядеться вокруг. Нам с тобой несказанно повезло, что мы в тепле, одеты и накормлены. Твоя жизнь хоть и изменилась, но не так сильно как у большинства. Тебя даже восстание не затронуло. Что меня больше всего поражает в наших правителях, так это тот факт, что даже под угрозой вымирания они продолжают веси подковёрную борьбу параллельно под шумок избавляясь от неугодных и устраивая социальный геноцид.

- Вы опять про восстание? - удивленно спросил юноша.

- На самом большой празднике, устраиваемом графом за последние несколько лет происходит поджег, который устраивают люди По. Погибает несколько сотен представителей знатных родов. Единственные силы, которые могут помешать восстанию, погибают в катакомбах. После чего происходит народный бунт и начинается от именно с золотого квартала. За несколько дней, практически вся знать, что проживала в Небограде, была уничтожена. После чего люди По, имеющие неоспоримое превосходство в живой силе над гвардейцами, не трогают гавань, купол канцелярии, наши испытательные постройки и коричневый квартал. Мне кажется, что кто-то сознательно дает нам возможность закончить испытания и довести корабль до ума.

- А я слышал, что полезных граждан Домината, эвакуируют к вампам в Стальнхорн. А тех, кто не нужен или может погибнуть в пути, бросают на произвол судьбы, не тратя на них столь ценный провиант и место в санях...

Разговор двух ученых прервал подошедший отряд гвардейцев. Целый день был потрачен на то, чтобы отбуксировать судно обратно в ангар, приземлив его на страховочные ремни, и заново натянуть цепь катапульты.

Крики капитана и Рено разносились по всей округе, плохо продуманные боковые паруса больше сослужили плохую службу. Совершать искусные маневры на них было практически невозможно. В пропасть ангара судно заталкивали с помощью канатов и нескольких десятков сильных рук гвардейцев. Усталые, замершие и голодные люди поужинали только глубоким вечером, после чего тут же разошлись по своим комнатам, построенным на верхних ярусах ангара.

Алекс, расположившись в своей тесной коморке без окон, обессиленный, упал на мягкую, набитую соломой кровать. Накрывшись теплым одеялом, сытый и умытый он быстро погрузился в глубокий сон. Казалось из-за свершившегося успеха, к которому он был причастен как никто другой, его должны были раздирать эмоции, однако он, как ни странно, был совершенно спокоен. Впервые за свою жизнь он ощутил по-настоящему чувство всепоглощающего спокойствия. Многомесячные переживания за общее дело, тяжелые бессонные ночи, проведенные за разработкой и созданием своего детища, давящая угроза быть смытым волной, страх попасть в руки бунтовщиков, все это отпустило его, даровав мгновение столь долгожданной неги.

Глава X. Настоящая дружба.

Доминат.

Сорок километров на восток от г. Небограда.

Вторая неделя второго года апокалипсиса.

Месяц спустя...

Бескрайняя грязная снежная пустыня простиралась по некогда богатому красками Доминату. Два года назад она окутала цветущий край, чтобы не отпустить его из своих объятий. Опустели когда-то богатые живностью леса, дающие кров многочисленным животным и птицами, замерзли большие и малые реки, служившие пристанищем рыб и торговыми путями для купцов. Погибли звери, не способные выжить в столь суровых условиях.

Беспроглядные сумерки упали на землю. Солнечные лучи не могли пробиться как раньше сквозь наполненное пеплом небо. Ночь вступала в свои права теперь более гладко, сменяя приглушенную темноту настоящим беспросветным мраком. Черные тучи были плохим помощником солнечной погоды.

Жители этого погибающего мира уже перестали ассоциировать зиму с белоснежным легким покрывалом, предвещающего прекрасный праздник в честь окончания еще одного цикла годовых квадов.

Климат менялся очень быстро. Уже несколько месяцев с неба падал простой пепел, даже без малой доли замершей воды. В чистом виде он стал представлять большую опасность для живых существ при вдыхании. Он попадал в глаза, проникал даже в самые узкие щели, а в легких он накапливался и застывал неизвестным веществом, постепенно усиливая кашель до появления крови и в конечном итоге приводя к смерти от удушья. Спасали только плотные тканевые повязки, которые значительно затрудняли дыхание, но позволяли избавиться от новой напасти. Кроме того стало тяжелее добывать воду. Если раньше достаточно было протопить снег и отфильтровать его через кусочек ткани, то теперь, если зачерпнул слишком много верхнего слоя наста кипятилась лишь сажа.

Сильные ветра стали поднимать пепельные бури значительно уменьшая и без того непродолжительный световой день. Видимость в такие моменты достигала не более нескольких метров.

В таких условиях вот уже два месяца Квинт идет по этой пустыне к чудесному городу Небограду. Ещё год назад верхом на лошади, аналогично проделанный им путь занял лишь две недели. Последнюю же лошадь парень видел три месяца назад, когда её забили на мясо надзиратели, расположенного на севере Юрона, лагеря рабов. Теперь же, на порядком разболтанных снегоступах, идти приходилось гораздо дольше.

Квинт первым застал прибывшую армаду островитян. Новые беженцы сильно отличались от уже привычных гоблинов. Они были гораздо сильнее и крупнее их. Кроме того, новоприбывшие интервенты выработали абсолютно иной подход к использованию столь ценного ресурса - людей.

"Сейчас они, наверное, дошли уже до севера Дау и заняли сожженный юронцами город Сармат" - подумал про себя Квинт - "Чтоб они там все сдохли, суки, чтоб их волной смыло".

У Квинта были все основания так думать про своих бывших спасителей и их новых товарищей. После того, как Хитро сам поучаствовал в захвате, рабской силы, из которых пережил дорогу только каждый пятый, он ненавидел островитян всем сердцем. Но то, что происходило дальше, Квинт не пожелал бы и врагу.

Вдоль всего океанского берега, насколько хватало взора юноши, с бесчисленного количества кораблей высаживались сотни тысяч беженцев. Прибрежную территорию Юрона, казалось, захватили муравьи. Пляж был заполнен нескончаемыми баулами, мешками, корзинами и сетями под завязку набитых барахлом, сбежавших от беды существ.

Хваленый союз островов распался, стоило только ногам их вождей коснуться территории неизвестного, но такого манящего нового материка. Как саранча десятки разных рас сразу после высадки вновь разделились на свои государства. Они захватывали пустующие или полузаброшенные деревни, превращая населяющих их людей в рабов.

Лес стал настоящим дефицитом. В судорожных попытках обогнать бывшего союзника и занять самые высокие и перспективные земли он был брошен на строительство волокуш и саней.

Квинт в свое время столкнувшийся с бессердечием гоблинов, просто ненавидел островитян. Остальные расы считали местное население, то есть нас, людей за двуногих животных. Вожди других государств пошли дальше зеленых коротышек, они использовали людей в основном как вьючных животных, запрягая в них сани, и заставляли таскать бесконечные грузы.

В отличии от гоблинов другие островитяне, не строили для пойманных людей убежищ от непогоды. Как звери, люди ожидали своей участи, сгрудившись в огромные кучи, охраняемые несколькими десятками часовых. Сотни и сотни подобных загонов рабов очень быстро образовались вдоль всего побережья. Заснеженный Юрон практически опустел...