Отобедав, мы продолжаем работать. Приехал клиент, который хочет купить большую чугунную ванну. В среднем, одна такая ванна весит сто килограммов. Ванны стоят стопками по десять штук, чтобы снять одну нужно два человека. Мы подходим с Пашей с двух сторон, берем ванну за края, поднимаем и аккуратно ставим на ножки. Все эти манипуляции необходимо производить максимально нежно, чтобы не поцарапать эмаль. Также нужно поднимать тяжесть не спиной, а ногами. За день мы множество раз повторяем такие же действия, поэтому наши ягодицы и бедра крепки как сталь. Некрупные, но тяжелые вещи, вроде унитазов, мы не носим в руках, а ставим на тележки и катаем. Неторопливо собираем заказы, которые уедут на следующий день по розничным магазинам. У всех разные требования. Кому-то удобнее, чтобы мелкий товар был просто в коробках. Кому-то необходимо чтобы товар был на паллетах. Кто-то требует, чтобы все было замотано черной пленкой. У иных строгие требования к высоте паллетов, поэтому приходится замерять их рулеткой. Придется завтра выйти раньше на час, чтобы успеть загрузить все.
Когда рабочий день подходит к концу, я принимаюсь за уборку. Пол плоховато залит, поэтому каждый раз, когда мы проезжаем на погрузчике или штабелере, в воздух взметается бетонная пыль. Она смешивается с занозами от паллетов, с принесенными с улицы песком и грязью, с чешуйками нашей кожи, которые мы неизбежно роняем. Я из пульверизатора опрыскиваю пол водой, а затем заметаю в совок обрывки бумажек, кусочки пленки и картонки. Я люблю порядок и чистоту, прячусь в безопасной каждодневной рутине.
Рядом с воротами мы поставили два огромных короба. В одном копится использованная пленка. Мы комкаем ее и бросаем туда, чтобы влезало больше кто-то запрыгивает в короб и топчет пленку ногами, трамбует. В другой короб мы выбрасываем ненужные картонки, разрезаем их ножом, если не влезают. Возле коробов стоит стопка поддонов, соответствующих европейским стандартам. На них клеймо EUR. Пленку, картон и паллеты - мы продаем, а деньги делим на всех.
До конца рабочего дня остается еще полчаса. Заняться уже нечем, поэтому я предлагаю поиграть в лесенку. Мы подтягиваемся по очереди на перекладине стеллажа. Андрей выбывает первым. Он разваливающийся алкаш. Петр слишком тяжелый, хоть и сильный, он выбывает следующим. Дима держится подольше, все-таки жилистый парнишка. В итоге остаемся только я и Паша. Но мы оба делаем одинаковое количество подтягиваний, поэтому решаем перейти на отжимания. Стелю на пол большой кусок картона. За одну ступеньку мы считаем пять отжиманий. Доходим до 95. Я, честно говоря, отжался в этот заход из последних сил. Уже думаю, что проиграл, но Паша падает на картонку без сил на 89. Он лежит с красным лицом и тяжело дышит. Теперь я номинально самый сильный на складе и мне это нравится.
Мы ставим на зарядку штабелеры и идем переодеваться. Вообще, на складе есть душ, но никто его не использует. Все стремятся поскорее убежать домой. В раздевалке распространяется густой запах потных носков. От Андрея воняет особенно сильно. Я поскорее сменяю рабочий комбинезон на цивильную одежду. Надеваю шорты цвета морской волны, белые кеды "Динамо" и светло-желтую рубашку поло.
Беру свой велосипед Fuji classic track. У него желтые покрышки, а сами колеса собраны на не лучшей насыпи. Я недавно перебирал втулки и у них уже начался износ конусов. Стальная рама черного цвета, с желтыми надписями. Это мой первый велосипед с фиксированной передачей, взятый для того чтобы попробовать. Но к обычному велосипеду, я больше не вернусь. Фикс дарит мне ощущение полного контроля, заставляет быть внимательным и собранным на дорогах.
Быстро еду домой, попадаю в пробку, но меня это не сильно задерживает, ведь я на велосипеде. Руль-баран достаточно узкий, чтобы проезжать между рядов стоящих прогретых на солнцепеке автомобилей. Какие-то придурки сигналят в истерике, будто от этого пробка тут же рассосется. Внезапно во втором ряду открываются двери автобуса и из него вываливаются люди. Я врезаюсь плечом в какого-то хлюпика, и чуть не падаю с велосипеда. Чтобы удержать равновесие опираюсь на капот едва двигающегося рядом джипа. Еду дальше и чувствую себя счастливым. Я погряз в простом обывательском счастье. У меня есть работа, которая неплохо оплачивается и не слишком сильно напрягает. У меня есть самая красивая девочка на свете. У меня есть молодость и здоровье. Такое тупое счастье переполняет изнутри, что у меня совсем не осталось боли, которую можно было бы излить на бумагу. Но когда ты утопаешь в этом счастье для простаков, становишься слабее. Тебе есть что терять.
2
"Children show scars like medals. Lovers use them as a secrets to reveal. A scar is what happens when the word is made flesh."
(Leonard Cohen, The Favorite Game)
Уже сложно вспомнить, в какой момент я вступил на запретную территорию и полюбил ее. Помню, что жил тогда с девочкой чутка постарше меня. С ней у нас никаких разговоров о влюбленности не шло. Мы просто задорно трахались, днем работали в книжном, а вечерами играли в онлайн игры. И вдруг появилась эта малолетка, нескладная и смешная. Огромные глаза, большой рот, сладкая жопка. Эта пигалица соблазнила меня и увела у взрослой самки. Я влюбился тогда еще невинно, в эту несуразную красоту. По отдельности ее черты были бы так себе, но в сочетании - формировали божественно прекрасное существо. Она стала моим сладкоголосым ребенком, годы работы в книжном и тысячи прочтенных томов заставляют меня все мудачески романтизировать. Она как гётевская Миньона встретившаяся мне посреди унылых странствий, заставившая испытывать смесь страсти и отцовских чувств. Заставившая что-то чувствовать. На моих глазах она превращается в красивейшую женщину. Мы прошли через кучу препятствий и предрассудков вместе. И пообещали друг другу, что не будем лгать. В последнее время у нас были трудности, но я верю, что мы справимся с чем угодно. Верю в нее, в наш чудесный союз, мечтаю вопреки злобному стаду и уродливой действительности, что мы преодолеем все. Будем против всех и одержим победу.
Она мне звонит посреди рабочего дня из лагеря в Анапе, я только разгрузил фуру. Говорит, что нашла себе другого, что влюблена. Просит прощения. Я достаточно спокойно отнесся к этим словам. Объясняю ей, что мелкая интрижка на дискотеке и прогулка по пляжу за ручку - ничего не значит, что я могу про это забыть. Но она упорствует в своем гормональном заблуждении. Она серьезно отнеслась к мелочи, которую я легко бы простил. Для нее эта ничтожная ерунда была такого же порядка, как и то, что между нами. Я понимаю, что есть вещи важнее любых сиюминутных слабостей. Но она по-детски не понимает этого. Вот это-то меня и уничтожает. Хотя я немного даже радуюсь, наконец, я выбит из колеи. Кажется, такой встряски мне и не хватало, чтобы вырваться из рутинного цикла.
Мне хочется спрятаться. Я тихонько иду к коробкам для мусора, забираюсь в ту, куда выбрасываем картон, накрываюсь крышкой. Лежу на кучке картона на дне коробки свернувшись в позе эмбриона. Темно, тепло и грустно. Чувствую себя обесцененным и бесполезным. А как еще себя можно почувствовать, возлегая посреди мусора. Нежное дитя совершенно без злобы сделало меня ненужным. Мне больно осознавать, что я посвятил этому несколько лет своей жизни. Я в какой-то растерянности, совершенно не представляю, как мне поступить, что делать дальше, как жить. Я все еще достаточно глуп и наивен, чтобы доверять кому-то. Выбираюсь из коробки и на автомате дорабатываю день.
В нелепом порыве, жалуюсь матери моей любимой на сложившуюся ситуацию. Ей всего 39 лет, и она всегда была явно против нашего союза, но ей хватало ума с этим смириться. Она говорит, что рада, что ее дочь нашла сверстника. А мне советует не грустить, снять проститутку или напиться, или все сразу. Будто я какое-то животное, которому срочно нужно потыкать членом в первую попавшуюся дырку. Мне от этого становится еще более противно. Я ведь горжусь своей глупой верностью. Вообще, я прекрасно понимаю, что со мной происходит с точки зрения нейробиологии. И знаю, как справится с тем, как мой мозг меня обманывает. Но в этот раз я полностью сдаюсь пиздостраданиям.
