– Смотрите: вот это – река, шириной более двух километров, с достаточно медленным течением, впадает в море. Мои парни предлагали назвать её Нилом или Амазонкой. В ней водятся огромные крокодилы, размерами намного больше своих земных сородичей, – видя, что взбунтовавшиеся было союзники реально «зависли», ван Клейст ловко перехватил инициативу в свои руки. – Наш, западный, берег несколько болотистый, с зарослями кустарника и тростника. В них водится много всякой опасной живности: змеи, огромные нелетающие птицы. Противоположный берег – восточный – возвышается над рекой метров на сто, не больше. Это горная гряда, которая обрывается прямо в русло реки…

Я проследил за пальцем бельгийца: река чем-то напоминала самую обыкновенную воровскую «фомку» с парой рабочих концов. Одна из закорючек этой «фомки» впадала в море, а другая терялась где-то в северном направлении. Анклавы амишей, наёмников и немцев практически примыкали к западному берегу реки, причём ферма немца оказывалась как бы на полуострове, образованном руслом реки и морем.

Поляки, мы и американский полигон расположились западнее, вдоль берега моря, как бы параллельно самой реке до её поворота на север. На левом, противоположном берегу, располагалась какая-то гористая местность, покрытая то ли лесами, то ли кустарником. Учитывая, что мы в Данилово не видели никаких гор в восточном направлении, высота гор действительно была сравнительно небольшой. Куда больший интерес представляла собой местность, находившаяся по соседству с Данилово, те самые кластеры, о которых невольно проговорился командир наёмников.

– …Здесь, как я уже говорил, какой-то земной лесной ландшафт, а вот там, в соседнем с амишами кластере, есть редкие фермы или что-то похожее. Мы ещё не добрались туда, так как на пути встала совершенно непроходимая местность, где не проехать даже на танке, – Жерар продолжал экскурсию по карте, Марк переводил. – В кластере дальше угадывается дорога, скорее всего, шоссе, и эта местность соседствует с вами и американцами. Выше, ближе к углу карты, скорее всего, непроходимые джунгли чужого мира.

– Жерар, вы не думали перебраться через реку? Например, здесь – в её устье, – поинтересовался я, ткнув пальцем в угол рисунка. – Река же, по твоему собственному признанию, не особо широкая – всего два-три километра.

– Мы прорабатывали такой вариант, но он был сразу же отвергнут как очень опасное мероприятие, – недовольно поморщившись, ответил бельгиец. – Проблема в том, что мы не имеем плавсредств, способных уверенно держаться на воде, а здешняя Амазонка полна крупных хищников.

– А кто-нибудь обратил внимание, что эти все анклавы расположены в шахматном порядке? – неожиданно произнёс Марк по-русски и сразу же перевёл свой вопрос на английский.

– Да, это очень интересный и необъяснимый момент, – кивнул ван Клейст. – Мы не знаем, почему кластеры оказались в таком порядке. Видимо, на это была воля Божья.

– Насколько я понимаю, на северо-восточном берегу реки нет ни одного анклава? – я обратил внимание на то, что на противоположном берегу не заметно резких переходов ландшафтов. – Так?

– Этого мы пока не знаем, – после короткой паузы ответил командир наёмников. – С северо-восточным берегом разберёмся, когда поднимем в воздух «цессну» и проведём нормальную разведку всей близлежащей местности.

– Эту карту надо показать остальным, в первую очередь – лётчикам. Те сразу определят, что расположено по углам, здесь и здесь, – Марк ткнул пальцем в края карты. – Вам придётся открыть свои тайны, так как без пилотов не обойтись, господин капитан. При подлёте к Данилово они могли видеть то, что не заметил ваш беспилотник – они же постоянно смотрят сверху на землю.

– Чёрт, хотя и не хочется признаваться, но ты прав, солдат, – немного подумав, вздохнул Жерар. – На нас уже оглядываются… Эх, зови сюда своих русских, майор, а я позову остальных.

Нам не пришлось никого долго упрашивать – люди действительно обратили внимание на то, что здешние «смотрящие» о чём-то серьёзно базарят у «гелендвагена». Хорошо ещё, что никто из иностранцев не подозревал, что «смотрящие» оказались на грани конфликта между своими «группировками». Следующие полчаса прошли почти в полной в тишине – прикрепив карту к лобовому стеклу «мерса», бельгиец читал вводную лекцию по географии здешнего мира. Используя в качестве указки собственный палец, ван Клейст дал полный расклад по окрестностям, не упустив, кажется, ни одной детали. Лётчики жадно слушали командира наёмников, внимая каждому его слову.

Расчёт Марка оказался верен – едва Жерар замолчал, пилоты сразу же стали высказывать дельные мысли и замечания. Причём не только по картографии, но и по планированию воздушной разведки, поиску землян, и т. п. Лекция бельгийца плавно перетекла в совещание личного состава воздушных сил вновь образуемой конфедерации.

Первым делом лётчики высказали предположение, что соседний с амишами кластер, до которого не смогли добраться наёмники, является частью России. Об этом заявил Анисин, минут пять рассматривавший пятнышки изб и тоненькие ниточки дорог. Кроме этого, пилоты определили, что в соседнем с Данилово и полигоном анклаве должны быть земляне: рядом с прямой линией шоссе виднелось какое-то небольшое строение, рядом с которым можно было угадать с десяток автомобилей. Судя по всему, в этом кластере мы могли найти наших соотечественников или других цивилизованных людей.

Затем кто-то обратил внимание на два-три тёмных облачка ближе к верхнему краю карты, в гористой местности за рекой. По словам лётчиков, это вполне могли быть места катастроф трёх авиалайнеров, с которыми прервалась связь сразу же после катаклизма. Услышав это, ван Клейст нахмурился и попросил Бойда притащить из БТРа его личный комп. Наёмник принёс небольшой металлический кофр, откуда Жерар извлёк планшетник, немного «поколдовал» над ним и спустя минуту выругался по-английски.

Планшетник пошёл по рукам, и все смогли рассмотреть хвост самолёта, валяющийся на краю чёрного пятна выгоревшего пожарища. Над людьми повисла минута молчания: присутствующие прекрасно понимали, что шансов обнаружить выживших в этой катастрофе практически нет. То же самое можно было отнести и к двум другим местам падений авиалайнеров. А сколько ещё самолётов рухнули вне радиуса фотосъёмки дрона наёмников…

– Сразу же после катаклизма мы внимательно прослушивали эфир и насчитали не менее семи «бортов» в воздухе. С большинством из них нам так и не удалось установить связь, – после невольной паузы с горечью произнёс Феликс Майер. – Два лайнера приземлились здесь, ещё два, если верить карте, разбились в ближайших окрестностях. Следовательно, куда-то пропали ещё три самолёта.

– А мы с Сашкой вроде насчитали восемь «бортов». Смогли выйти на связь с четырьмя, – заметил Анисин, жестом попросив дать ему планшетник. – Был ещё транспортник из Голландии – их радист успел прокричать, что они идут на запад над каким-то незнакомым плоскогорьем и отчётливо видят реку. После чего контакт прервался.

– Если нам удастся перебраться через реку, то в перспективе можно добраться до места крушения этого самолёта, – бельгиец в задумчивости почесал переносицу. – Напрямик от амишей километров двадцать пять до точки катастрофы. Чёрт, нам нужен серьёзный катер или паром.

– Ээ… Господин ван Клейст, а почему нельзя пересечь реку на бронетранспортёре? – искренне удивился Сапрыкин.

– Нет, я ни за что не стану рисковать своими людьми и боевой техникой, – отрицательно покачал головой Жерар. – Здешние крокодилы слишком велики и опасны, и не надо давать им возможность попробовать человечину.

– Неужели и наш «витязь» не подойдёт? – продолжал допытываться Николай. – Он же великолепно плавает.

– Что за «витязь»? – в свою очередь поинтересовался командир наёмников. – Это катер?

Бортинженер принялся объяснять бельгийцу, что даниловский анклав имеет уникальное для бездорожья транспортное средство амфибийного типа – сочленённый вездеход ДТ-10П. Он же «витязь». Ван Клейст, похоже, оказался абсолютно незнаком с данной машиной и сразу же засыпал Сапрыкина массой технических вопросов, касающихся эксплуатации вездехода.