Иван задумался. После сегодняшнего разговора с Еленой брать Коника с собой было опасно. Но оставлять его болезного тоже очень не хотелось. Вон как жалостливо смотрит, прямо вся душа переворачивается. Да и как самому гулять, если знаешь, что твой друг в темной пыльной конюшне сеном хрумкает и хвостом оводов отгоняет. А, была не была! Где наша не пропадала. Сегодня он и так хорошо поработал, так пускай хорошо отдохнет. Тем более жажда стала мучить друзей все сильней.

Иван обречено махнул рукой и пошел вглубь сарая отодвигать старый огромный шкаф. За ним показалась маленькая дверца. Эту потайную калиточку на улицу еще отец Ивана делал. И когда сын подрос и стал хаживать по вечерам за родной двор, он поделился своей маленькой тайной. Кроме них двоих, да еще Коника, про заветный выход никто не знал. Выходил он в маленький тупичок между заборами, а со стороны улицы этот тупичок прикрывали здоровенные кусты, через которые даже зимой ничего не было видно. Конь, нетерпеливо переступал неподкованными копытами по деревянному полу дровяника и, прядая ушами, настороженно прислушивался к звукам со двора. Потом сказал:

– Слышь, Вань, а ведь настучат на нас. Как пить дать настучат.

Иван в этот момент возился с замком и потому ответил невнятно.

– Что, что? – Спросил Коник.

– Я говорю, не каркай, – потом помолчал и добавил. – Попался бы мне этот…, – и вдруг замолчал, потом, справившись с замком и тихо открыв дверь, процедил сквозь зубы. – Не каркай, значит… ну, ну, надо бы поговорить с этим дятлом.

Коник не обратил внимания на бормотания Ивана, мало ли какие мысли могут прийти в голову к другу, надо будет, расскажет сам. А сейчас он был весь в предвкушении наступающего вечера. Друзья протиснулись через дверь, плотно прикрыли ее за собой и бодро зашагали в сторону любимого кабачка, где их ждали нехитрые мужские радости и развлечения. О завтрашних последствиях они постарались забыть. Не хотелось портить такой дивный вечер будущими переживаниями, трезво рассудив, чему быть – того не миновать.

*       *       *

Елена сидела возле открытого окна и вязала. Стальные спицы, подаренные ей матушкой на день рождения, быстро голубовато поблескивали, отражая свет ламп. Клубок с красной нитью катался по полу. Из-под стола за ним внимательно наблюдал черный пушистый котенок. Вот он прыгнул, упал сверху на клубок, перевернулся на спину и подбросил его вверх всеми четырьмя лапками. Потом вскочил и опрометью бросился обратно под стол. Нитка зацепилась за его хвост, выгнутый трубой, и натянулась. Елена досадливо дернула ее, подтягивая клубок ближе к себе. Котенок, прижав уши к голове, рассержено зашипел и метнулся в угол, под кресло и оттуда блеснул ярко-зелеными глазами.

В углу в кресле вздохнула Глафира, она досталась Елене вместе с Иваном. Она была его кормилицей и няней в детстве, и когда родители Ивана неожиданно пропали, продолжала присматривать за ним. А со временем стала незаменимой помощницей и ближайшей подругой его жены. Хотя Глаша, как ее все называли, была чуть ли не старше ее матери. Именно она помогла на первых порах обуздать Ивана и его верного друга Коника. Чувствуя поддержку Елены, она грудью вставала в дверях перед их друзьями, когда они по привычке заходили к нему на огонек.

– Иван опять куда-то отправился с Коником, – никому не обращаясь, проговорила она. – Что там в этих кабаках, медом для них намазано?

Елена посмотрела на темный двор, потом перевела взгляд к черному бархатному небу. Звезды равнодушно подмигивали ей из своей недоступной выси. Было весеннее новолуние, именно сейчас просыпались от зимней спячки обитатели Леса. И в дремучих чащах начиналось веселье. Все праздновали приход долгожданной весны.

– Что-то тревожно мне Глаша. Как-то все не так идет.

– Да, что не так. Все как обычно. Весна дружная, ранняя, слава Богу зиму без приключений пережили. Вон, даже Ванька с Коньком перестали приключений искать. Радоваться должна. – Глаша отложила в сторону свое вязание, встала и подошла к столику.

– Елена, тебе сочка березового налить.

– Понимаешь, какие-то смутные предчувствия…

– Ээээ, милая, это на тебя, наверное луна так действует.

Вдруг в окно влетела черная и взлохмаченная большая птица.

– Карр, – дружелюбно поприветствовал женщин Ворон. Он важно прошелся по столу, топорща перья. Сунул клюв в стакан с соком, который налила Глаша, брезгливо стряхнул каплю сока с клюва, презрительно скосил черный круглый глаз на котенка, зачем-то выглянул в окно, покрутил головой и подлетел к креслу, в котором сидела Елена.

– Здравствуй девочка, – с ласковой хрипотцой проговорил он ей прямо в ухо. Елена досадливо дернула головой и сморщила носик.

– Опять пьяный прилетел.

– Не пьяный, а выпивший. Пора научиться понимать разницу. Пьяные не летают, а на дороге валяются.

– Ну, чего тебе опять надо, – Глаша с неприязнью смотрела на Ворона. – Сказывай, чего прилетел, да лети себе дальше. А то Ванька увидит, все перья по двору пустит.

Глафира не любила Ворона за развязный нрав, наглость, но приходилось терпеть, в свое время он оказал неоценимые услуги Елене.

– Да, кстати, девоньки мои, а где же Ванька с жеребчиком, что-то их в нашем славном городе давненько не видать. Аж со вчерашней ночи они где-то пропадают. Ты Елена уж пусти их с друзьями повидаться, а то, поди, соскучились.

Ворон сделал невинную мину, почесал клювом под крылом, и в то же время внимательно наблюдал за женщинами. Глафира не торопясь пила сок, а Елена продолжала вязать. Видя, что его намеки не поняты, он продолжил:

– Мне тут давеча рассказывали, что вчера-сь в Лесном уделе интересные вещи творились. – Он снова хитро скосил глаза на слушательниц, но те сделали вид, что не интересуются низкопробными слухами, которые разносил старый сплетник. – А, вы, наверное, не знаете, что есть у нас такая забегаловка, надо честно признаться, приотвратная. Даже не могу представить, что там интересного твой Ванька нашел.

– Не приглашают тебя, вот и щелкаешь клювом почем зря.

– Да если бы я захотел…, – обидчиво протянул Ворон. – Я предпочитаю более приличные заведения.

– Ты говори по существу, старая пьянь, а то вишь, моду нашел, всякую грязь по городу собирать, – прервала его Глафира. – Говори быстро чего надо, и убирайся, а то сама перышки на подушку пущу.

– Но, но, спокойно. Я по делу прилетел. Сама знаешь, что просто так я к вам, людям не являюсь.

– Знаю, старый болтун. Вот и говори по делу, а не клювом щелкай

Ворон задумчиво покрутил головой.

– Ладно, расскажу все как есть. Даже сам удивляюсь, и почему я сегодня такой добренький…

В этот момент он увидел угрожающее движение, которое нарочито заметно сделала Глафира, и торопливо продолжил:

– Так вот, вчера в этом самом Лесном уделе, когда Ванька с товарищами пьянствовал, неизвестно откуда пришел предсказитель. Кто он таков, и откуда взялся в наших краях, даже я не знаю. Но перед компанией он вчера целое представление выдал. Жаль, что мужички были малость пьяненькими, и, наверное, не все запомнили, но вещи он действительно интересные рассказывал.

– А ты сам слышал, – наконец-то разговором заинтересовалась Елена.

– Нет. Но мне рассказывали верные люди… тьфу, черт, птицы.

– Такие же, как ты, щелкуны пернатые? – Презрительно скривилась Глафира.

– Зря ты так, – решил обидеться Ворон. – Мы, вороны, птицы полезные…

Глафира резко оборвала его размышления, ей уже надоел этот бесполезный разговор.

– Когда вас мало, может польза и есть. Но что-то твоих родственничков развелось в последнее время уж слишком подозрительно много. Ладно, быстро договаривай и свободен, надоел уже.

Ворон очень внимательно посмотрел на старушку. Вздохнул, словно бы отвечая каким-то своим, потаенным мыслям, и отрывисто проговорил:

– Значит так, премудрая красавица Елена. Многое тебе открыто, многое ты знаешь. Иначе не стал бы я с тобой связываться. Но послушай моего доброго совета.