Иван огляделся, Елены, его горячо любимой красавицы жены, нигде по близости не было видно и слышно. Оттягивая неприятный разговор, он, через весь двор, лениво пиная попадавшихся жирных куриц, побрел в конюшню. Его верный друг и товарищ по многочисленным приключениям грустно поднял морду от большого ведра с водой. Глаза печально посмотрели на Ивана. В них стояло такое страдание и глубокая тоска, что Иван невольно содрогнулся. Ему до слез стало жалко Коника.
– Что, дружище, плохо? – Он погладил Коника по мокрой морде. Зря я тебя вчера с собой взял. Но кто же знал, что этот чертов бард в кабак притащится.
– Да уж, страстей он вчера напел – жуть. До сих пор поджилки трясутся. – Ноги у коня действительно мелко-мелко дрожали. – Давненько я таких страстей не слушал.
– Пророчества Великого Бормотуха без специальной подготовки никто не может слушать. Кроме какого-то Смертного.
Друзья невольно поежились, вспоминая вчерашние пророчества, которые весь вечер гнусаво и фальшиво пел случайно зашедший сказитель. Коник опустил голову в ведро и шумно втянул в себя холодную воду. Потом поднял голову и спросил:
– А чем все-таки дело закончилось?
– Какое дело-то? С прогнозом или как домой добирались?
– Оба.
– Не помню, – честно признался Иван. – Но, кажется, ничего кроме головы не болит. Значит, посидели тихо, мирно. А предсказывать будущее, сам знаешь, дело неблагодарное.
– А жаль, что не помнишь. Интересные вещи он пел. Знать бы, что будет дальше…
– Сейчас сам попробую заглянуть в наше ближайшее будущее. Ну, во-первых мы сейчас…
На этих словах скрипнула входная дверь. Иван спиной почувствовал надвигающуюся опасность. Коник заворожено смотрел куда-то ему за спину, в больших влажных темных глазах метнулся испуг; потом он опустил морду, жесткая нечесаная грива закрыла глаза. В наступившей тишине в ведро с водой звонко падали капли с его морды. Казалось, в конюшне, застыл сам пыльный, прогретый солнцем и настоянный на травах, воздух. Иван осторожно, нехотя обернулся. В дверях стояла Елена. Яркий солнечный свет просвечивал насквозь легкий сарафан, четко прорисовывая великолепную фигуру. Что она держала в руках, Иван рассмотреть не мог, ослепленный этим зрелищем и солнцем, бьющим из-за ее спины. Его товарищ тихо и обречено вздохнул.
– Доброе утро. – Без тени ехидства или злости напевно протянула Елена. У нее был западный протяжный говор. – Как я вижу, друзья опять собрались вместе и пытаются предсказать свое будущее. Стой! Куда пошел?! – Она вдруг повысила голос. Это Коник, прикинувшись, как всегда в случае острой опасности, например, как сейчас, или крайней необходимости, бессловесной скотиной, трусливо попытался отойти в дальний угол конюшни. Она неторопливо продолжила, когда Коник покорно застыл над своим ведром.
– А ближайшее будущее у вас – самое мрачное. Сначала оба отправляетесь на огород пахать землю. Потом привезете воды во все бочки. И смотрите – про баню не забудьте. Потом надо привезти дров. Вот такое ваше светлое будущее на сегодня. А потом я вам напророчествую еще чего-нибудь столь же хорошего и приятного. Так что вы, болезные мои, не ломайте голов из-за таких пустяков, они все равно у вас сегодня ни на что не годятся.
Компания молча внимала мрачноватым предсказаниям Елены. Оба понимали, что с ней сейчас лучше не спорить. И сегодняшнюю их судьбу не изменить никакому колдуну. Эти пророчества должны обязательно сбыться.
– И учтите, никаких царских наказов, случайных встреч, вы меня понимаете, о чем я толкую, у вас не будет. И не вздыхайте так тяжело, – и неожиданно добавила. – Ну, ты то, ты то – конь, животное, с самим Гераклом общался, а туда же, по кабакам шляться. Тебе же нельзя.
– А что Геракл, он тоже человек, – пробормотал Коник в ведро с водой.
Иван, незаметно от Елены, толкнул его локтем. Сейчас спорить и возмущаться было крайне опасным. Коник еще ниже опустил голову, уткнувшись мордой прямо в воду и вздохнул, видимо, что-то вспоминая.
Ни Иван, ни Коник не обратили внимания, что вода в ведре вдруг стала очень спокойной, морщинки волн, пробегавшие по ней от дыхания коня и капель, стекавших с его морды, вдруг исчезли. Поверхность разгладилась и стала напоминать темное стекло. В глубине ведра стремительно мелькнули какие-то тени, очень похожие на худое лицо, внимательно смотрящее из воды. Тени мелькнули и также внезапно исчезли, а поверхность воды снова ожила, заволновалась. Но занятые своими горькими мыслями друзья не уловили этот краткий миг странноватого поведения воды.
– Итак, будущее ваше вам известно. Вопросы есть? – Спросила Елена, внимательно глядя на них.
Друзья дружно молчали, переминаясь с ноги на ногу и отводя глаза в сторону. Елена плавно развернулась и вышла из конюшни. Через минуту ее напевный голос раздавался с другого конца двора. Человек и конь с облегчением вздохнули.
– А что это у нее в руке было, такое черное, – задал риторический вопрос Коник. Иван промолчал. – Неужели опять тещин подарок из сундука вытащила. Быть беде.
На свадьбе Ивана с Еленой, ее мать подарила доченьке небольшую гибкую дубинку. Говорят, это оружие каких-то заморских копов. Синяков от нее не оставалось, но было очень больно. Это приданное очень пригодилось Елене в первый год семейной жизни. Владела она дубинкой мастерски. Но вот уже три года как тещин подарок лежал в сундуке, под горой всякого старого тряпья. Иван как-то хотел дубинку выкинуть, но потом передумал и спрятал ее туда.
– А ты говорил, что хорошо спрятал. Что теперь делать будем?
– Перво-наперво надо горло промочить, а то смотри какая жара во дворе. Вот только где взять?
– Посмотри под скирдой, кажется, вчера там что-то булькало.
Через полчаса друзья уже весело покидали двор. Им казалось, что сейчас для них любая работа по плечу. Они весело щурились на солнце, широко улыбались и вообще имели вполне довольный вид.
Конь весело тащил телегу, на которой гордо восседал Иван. Черные как смоль волосы были аккуратно расчесаны, их стягивал яркий хайратник. По лицу блуждала довольная улыбка, а глаза весело смотрели на начинающийся пригожий весенний день, на ранних прохожих. Он приветственно помахал рукой своим знакомым мужикам, озабоченно пересчитывающим стружку, мелкую местную денежку, хлопнул вожжами по крупу коня и покатил вдоль улицы.
Елена подозрительно посмотрела на них из окна, но ничего не сказала.
Казалось, все шло как обычно. И никто даже и подумать не мог, что Пророчества уже начали сбываться.
Пока наказанные пахали огород, возили воду из дальней реки, незаметно наступил вечер. В кабаках зажглись огни, с завистью посматривая на них, прислушиваясь, к начинающему набирать веселую силу, шуму голосов за их гостеприимными стенами, друзья только сглатывали слюну и грустно качали головами. Но делать было нечего, Еленины предсказания надо было выполнять в точности, и желательно в срок. К этому времени у них оставалось самое последнее задание, привезти дров. Этот наказ был самым сложным.
В вечернюю пору ни Иван, ни Коник, по своей воле, в лес бы не пошли. Не то что там было опасно, а так, зачем лишний раз искать приключений на свои головы. Их и в городе всегда хватало. Да и состоя на службе у Царя, они видели такое, что лишний раз вспоминать не хотелось. Правда, они всегда выходили из воды сухими, ну, или почти сухими. Но главное, что живыми и без значительного ущерба для внешнего здоровья. Так что опыт общения с лесной силой и нечистью у них имелся. А вот топать в такую даль, когда твои друзья уже пропустили по первой, такой вожделенной после дневной жары, кружке с медовухой и служка торопливо несет еще гроздь кружек с пенящимся напитком, ох, как не хотелось. А как им мечталось побыстрее оказаться в кругу друзей, медленно потягивать из большой глиняной кружки крепкий сладкий напиток. Вспомнить вчерашние события, да так, чтоб дружным хохотом задувало свечи на столе. В общем, все их помыслы сейчас были там, в душном кабаке, за широким столом, пока еще чистым, где под низким и прокопченным потолком висит древняя люстра. Кто ее принес и повесил, уже никто из завсегдатаев кабачка не помнил, но она была для них чем-то вроде талисмана, их небольшой, но ревниво и тщательно охраняемой тайны. Они так и говорили: «Посидим под люстрой. Качнем висюльками». Они свято верили, что непосвященные не поймут их намеков. Но жены мужиков уже давно догадывались о значении этой фразы, поэтому сразу начинали подозрительно спрашивать своих мужей о том, куда это они навострились на ночь глядя.
