Низко-низко, над самыми верхушками деревьев, со свистом и визгом обратно пронеслась эскадрилья ступ. Иван задумчиво посмотрел им вслед.

– Не все вернулись. Видать жаркий был бой.

– Интересно, как там Юса поживает? После таких бомбардировок у них должен кризис разродиться. – Полюбопытствовал Конек.

– А у них всегда кризис. Что только они с ним не делают. И в трубочки сворачивают, и прошивают на десять рядов, и кулаком бьют, а ему хоть бы хны. Сейчас додумались крылышки к нему приделать, там очень надеются, что улетит куда-нибудь подальше.

– Как бы он к нам не прилетел, – забеспокоился Конек. – А то у нас своих проблем хватает, а тут еще кризис заморский свалиться. Да еще и крылышками. Тогда вообще не будет жизни.

– Не, через наши ПВО не прорвется. – Успокоил друга Иван. Потом, подумав, тяжело вздохнул и добавил. – А жизни у нас и так нет. Тяжело придется этому кризису, если забредет к нам, не выживет, бедолага. Ну, ладно, пошли, что ли дальше. Дорога сегодня длинная будет.

Через мелкую холодную речку перебрались вброд. Коник, поворчав для порядка, все же подставил спину другу. Выбравшись на крутой берег, они немного полюбовались весенними красотами Леса и излучины реки, и пошли дальше по кривой дорожке. День прошел без встреч и ненужных приключений. Это очень настораживало Ивана. Обычно, на этой дороге, сидел Соловей Разбойник, вон и будочка на высоком дереве среди толстых веток виднеется. А где же он сам? Непонятно. Кто же за дорогой следить будет. Если так дело пойдет, то все быстренько про правила движения забудут. Начнут низко на помелах летать, пьяным на конях да в “коробчонках” ездить.

– Обидно, Ванюш, – скосил глаз на седока конь. – Соловушки нет, а мы трезвые. Может, по этому поводу привал сделаем. Отдохнем. Ведь неизвестно, сколько еще ехать. Сам знаешь, какие пути-дорожки нас выбирают, все запутанные да кривые. На трезвую голову и не проедешь.

– Сам знаешь, на работе не пью. Да и откуда ты знаешь, что Соловей снова не спрятался где-нибудь за поворотом. От этого племени любых гадостей можно ждать.

– Это точно, схоронится в кустах за поворотом, а потом как выскочит, как выпрыгнет, да свистнет громко-прегромко и прощай твоя бедная головушка.

– А причем здесь моя голова-то? – Удивился Иван.

– Как это причем, штраф-то тебе платить. А твоя Елена семейный бюджет в своих слабеньких ручках крепенько держит. Это тебе не перед царской казной отчитываться. Спрос, сам знаешь, у Елены строгий, а расправа скорая и беспощадная. – Издевался Коник над Иваном.

Друзья грустно помолчали, вспоминая о своих прошлых подвигах.

В Лесу было по-весеннему тихо, только птицы пели в синем поднебесье. На чье-то пыхтенье в густых кустах и треск веток, они не обращали никакого внимания. Хотя Иван случайно заметил, как в листве мелькнули чьи-то красные глаза, внимательно подсматривающие за ними.

Под вечер, из кустов раздалось громкое пыхтение и пение, на мотив одного очень популярного заморского хита:

Черный кактус,

Что ж ты гнешься

Над моею головой

Медовухи не дождешься

Захлебнешься ты слюной…

Дорогу перешли пьяные, как всегда небритые, покрытые прошлогодней листвой и сосновыми иголками, ежики. Они качались, цеплялись колючками за траву и деревья. Смешно шевелили красными носиками, наверное, вынюхивая еще выпивку.

– Где-то рядом пивная,– обрадовано проговорил Коник. – Есть такая народная примета. Если пьяные ежики попадаются на дороге, быть к вечеру пьяным.

Ежики посмотрели мутными глазами на друзей и попытались свернуться в клубочки.

– Привет, самоходные кактусы, – весело заржал конек. – До трактира далеко?

Ежики только посмотрели на шутника. Потом презрительно запыхтели и скрылись в кустах. Оттуда раздалась еще одна песня:

Из тумана, на поляну,

Под высоку сень дубов,

Выползали расписные

Жутко пьяные ежи.

Над высокими густыми кустами, как обычно внезапно, поднялся туман и скрыл веселую колючую компанию из вида. Разудалая песня тоже заглохла в плотной голубоватой вате тумана.

– Где проходят ежики, там обязательно поднимается туман, – задумчиво проговорил Иван. – Интересно, почему так.

– Да ничего загадочного. Это же не простые ежики, а Туманные. Понимать надо разницу. Они когда выпьют, начинают лошадь в тумане искать. Найдут ее, столкнут с обрыва и пойдут спокойно спать. Это у них такой прикол. – Объяснил Коник. – Хорошо еще, что ты со мной рядом идешь, а то бы они меня быстренько с обрыва сбросили. Видел, как на меня смотрели эти рожи колючие?

– А я слыхал, что они только на столбы лазают, да по высоковольтным проводам ходят.

За разговорами незаметно выехали на большую поляну, а там чудо стоит, замок громадный, серый, неприветливый. Высоким каменным забором обнесенный. Сверху колючая проволока натянута. В бойницах зеркальная слюда поблескивает.

– Это кто ж такую махину построил. Месяц назад здесь проезжали, ничего не было. – Удивленно протянул Иван. – И кто там живет? Интересно.

– Ваня, здесь пахнет неприятностями. И притом, большими. – Тревожно пробормотал конек, раздувая ноздри и к чему-то принюхиваясь. Потом громко чихнул и замотал головой.

Дорожка вела к большим железным воротам. Над ними висел, криво прибитый, красный транспарант. Иван прищурил глаза, пытаясь прочитать в неверном свете заходящего солнца выцветшие бледно-желтые руны. Они оказались незнакомыми. Какой-то древний забытый язык. Наверное, еще сохранился из тех жутких времен, когда по лесу бродила Совесть и другие призраки, последыши жуткого Коммунизма. Тогда, говорят, было невероятное множество человеческих языков и диалектов.

– Этими рунами писали в древности, – проговорил Коник, задумчиво ковыряя копытом дорожную пыль.

– Знаю. Еще говорят, что тот, кто их прочитает и правильно поймет, что там написано, обязательно с ума сойдет. Уж, не от таких ли рун наш колдун рехнулся. Помнишь, он еще древней книгой хвастал, что в ней все ответы есть. Как же она называется?

– То ли «Сума», то ли «Кошелек», как-то так, что-то связанное с деньгами. А вспомнил: «Капитал».

– Здесь начертано: «Отдай долги, всяк сюда входящий». – Внезапно загрохотал голос. Друзья от неожиданности подпрыгнули. – Заходи, заходи, Иван. Поди, должок принес, а то я уже заждался.

Заскрипела незаметная калиточка, впуская друзей внутрь. Их встретил неприветливый охранник. Он был гладко выбрит, носил черные очки. Был одет в пятнистую зеленую куртку и штаны. Такой моды Иван еще не видел.

– Ванька, драпать надо! Это они, из древности. Точь-в-точь такой же в старом справочнике нарисован «Кто есть ху у Силовиков. Или о Силовиках: вредных, полезных и иных. А также методы борьбы с ними». – Запаниковал Коник.

Иван с тоской оглядел широкий двор. Он был залит асфальтом, нигде не было ни камушка, ни кустика. На время смирившись, им пришлось идти вслед за странным охранником. Когда они поднялись на высокое крыльцо, то даже не успели постучать, как тут же плотоядно скрипнула дверь, впуская их внутрь. Друзья оказались одни в огромном зале, охранник остался снаружи. Там стоял только один вращающийся мягкий трон на колесиках, обтянутый черной кожей, сделанный фирмой «Винигретти».

– Отдай долги, облегчи душу, и будешь спать спокойно. – Опять заорал голос. Его эхо долго бродило по пустому залу, звякая стеклянными висюльками на люстре, слепо тыкаясь в голые стены и прокуренный потолок.

– Какие долги, – непритворно изумился Иван. – Да и нету у меня денег. Я ж в командировке.

– Кто это здесь вякает. – Конику надоели непонятные наезды.

– С тобой не вякает, а разговаривает мудрый и ужасный Волшебник Изумрудного Доллара. И мое дело правое, так как на правой дороге стоим. – Продолжая вопить, понес околесицу голос. – И подчиняются мне все ясачные инспекторы. И инспекторы податей, и ваш главный Железный Дровосек, вы его еще царским казначеем кличете. Так что, скотина необразованная, молчи. Лучше бы копыта вытер.