– Прекрати это, – потребовал Кэйл, резко оборачиваясь к нему.

Серые глаза непонимающе уставились на него в ответ.

– Я сам оставил координаты своего местоположения тем утром, на слете, помнишь? Я знал, что ты придешь. И какие бы последствия от этого не были, я сам принял это решение.

– Кэйл… – Райнэ потянулся к нему, желая дотронуться до его руки, но в нескольких сантиметрах от пальцев танка замер и испуганно поднял на него глаза. – Ты же горишь. И весь мокрый! Проклятье! Это я виноват, так и знал, что… Тысяча холисов!

Он вскочил и нервно заходил по каюте, несколько раз порываясь подойти к танку, но вовремя себя отдергивая, словно на кровати не Нарэш сидел, а часовая бомба, которая могла рвануть в любой момент.

Кэйл молча за ним наблюдал. Каждая мышца в его теле дрожала от напряжения – ему приходилось прилагать титанические усилия, чтобы не отпустить чертову альтрину, которая стремилась к псионику. Не было сил даже на то, чтобы говорить.

Нир успокоился, взял себя в руки, и попытался мыслить связно. Нарэш слышал, как мысли в его голове летят со скоростью света. Райнэ просчитывал возможные варианты выхода из этой тупиковой ситуации.

Если я заберу лишнюю энергию, какова вероятность того, что передозировка будет для меня смертельной? Най говорил, что нельзя допустить передоза. Но Кэйлу плохо…

– Даже не думай об этом, Райнэ. Я смогу вытерпеть этот жар, прекрати метаться.

– Пусти меня, – будто не услышав его, внезапно приказал Нир. Он резко повернулся к сидящему на кровати танку, вперив в него требовательный взгляд, в котором сверкнула сталь. – Откройся мне.

– Хочешь, чтобы я снял щиты? Зачем?

– Просто сделай это. Я кое-что попробую. Возможно, я смогу облегчить состояние нам обоим, без смертельных последствий, – Райнэ невесело хмыкнул.

Кэйл устало опустил голову и провел по волосам ладонью.

– Ну же, чего ты ждешь? – нетерпеливо спросил псионик. Но ответить не дал. – Ты мне не доверяешь, да?

Нарэш ничего не ответил, глядя в пол и испытывая жгучее желание исчезнуть из этой комнаты. Из этого крейсера. Просто, чтобы не чувствовать этого требовательного взгляда.

– Кэйл?

Танк поднял, наконец, голову и увидел, что Райнэ теперь смотрит прямо на свисавший с его шеи жетон.

– Я доверяю тебе, Нир, – тяжело вздохнув, ответил он. – Я не доверяю себе.

– Есть что-то, чего ты не хочешь мне показывать, да? – понимающе произнес Нир. – Это касается его? Ты не хочешь, чтобы я знал о нем?

– Я не могу, – пробормотал капитан. – Я не могу, прости, я не могу показать тебе, это… Выше моих сил.

– Это связано с его смертью? – Райнэ осторожно и тихо приблизился к нему и присел на корточки совсем рядом, заглядывая в лицо своего танка снизу вверх.

Нарэш зажмурился, впиваясь пальцами в свои волосы. Головная боль нарастала опять, тот третий очаг, что находился в его голове, просто сводил с ума. Он с трудом понимал, что происходит, жар пожирал тело, то отступая, то снова вгрызаясь в каждую мышцу.

Но воспоминания о том, что произошло тогда, пятнадцать лет назад, причиняли ему куда большую боль, чем это адское пекло. Он все еще видел светло-зеленые глаза, смотревшие на него с запоздалым удивлением. В них уже медленно угасало сознание. И кристально ясно читалось непонимание. Эйл так и не понял, почему пропустил этот удар, почему из его живота торчит кривой длинный коготь куоджи?

А потому что Кэйл это допустил.

Перед той последней битвой у них был подписан контракт на закрытие дыры в созвездии Астелана. Контракт они выполнили, дыру закрыли, но не обошлись без потерь. Кэйла тяжело ранили в живот, и несколько недель он провалялся в азарийском госпитале. Каким-то чудом куоджи не задел очаг, но рана все равно затягивалась мучительно медленно, то ли из-за яда, то ли из-за того, что задело скопление энергетических точек – самое уязвимое место в теле танка. Нарушилась циркуляция альтрины, начался сбой в организме, и конечно же, это отразилось на его псионике, которому тоже досталось. Эйл вообще получил ранение в голову, тоже лишь чудом не повредив мозг, но некоторое время его пси-сеть дико сбоила. Он не мог расширить поле сети, сенсоры работали с перебоями.

Едва оправившись, они отправились на следующее задание, ставшее их последним. Рана Кэйла почти зажила, циркуляция альтрины нормализировалась, и у Эйла тоже все вроде бы было в порядке. Во всяком случае, он так утверждал. Когда они оказались в горячей точке, Эйл как обычно раскинул свою пси-сеть, сканируя окружающее пространство, чтобы ни одна иномирная тварь к ним не подобралась необнаруженной. Уверенный в том, что все под контролем, Кэйл ушел слегка вперед расчищать путь. У них была своя уже отработанная схема зачистки, которая еще никогда не давала осечек.

По связи танк слышал напарника, Эйл отлично справлялся со своей задачей, как и всегда. Направлял танка, предупреждал о появлении очередного куоджи и пересылал ему его координаты, да еще прикрывал щитовой сферой. Против физических атак куоджи она бы не устояла, но вот по мозгам этих тварей била знатно.

Впереди появилось сразу несколько монстров, Кэйл вступил в бой, псионик же остался чуть позади, удерживая свое «зеркало». И все было нормально. Все было как всегда. Зачистив местность, танк вернулся к напарнику. Для того, чтобы увидеть, как того пробивает когтями одна из черных склизских гигантских тварей.

Оказалось, что сенсоры снова дали сбой, и Эйл не смог засечь приближения куоджи. Эти чудовища обладали способностью ступать совершенно неслышно, а некоторые вообще могли мимикрировать под окружающую местность, сливаясь с ней даже сознанием, как хамелеоны. Без пси-сети обнаружить их было практически невозможно. К тому же они умели атаковать и ментально, так как были разумными. Именно поэтому боевая единица ТиП являлась наиболее эффективным оружием против этих иномирных тварей.

Кэйл не просто не успел.

Он даже близко не стоял рядом в тот момент, когда увидел, как черный кривой коготь куоджи вспарывает его псионика со спины и выходит у него из живота.

Кэйл должен был поставить «солнышко», оно защитило бы Эйла от любой физической атаки. Куоджи не смог бы пробить его щит.

Но Кэйл этого не сделал. Почему он упустил это из виду? Почему пренебрег этим и не проверил именно в тот раз, поставил щит или нет, прежде чем уходить вперед и оставлять Эйла одного?

Почему, почему, почему?!

Бессильная ярость, отчаяние, злость, боль…

Вина. Приговор самому себе.

Внезапно почувствовав прохладное прикосновение чужих пальцев к своему лицу, Нарэш вздрогнул и распахнул глаза, встречаясь взглядом с другими – светло-серыми. И на секунду ему почудилось, что они отливают зеленым.

– Кэйл, что бы ты не хотел мне показывать, я не стану рыться в твоей памяти, – очень мягко произнес Райнэ. – Пусти меня, пожалуйста.

– Это из-за меня он умер, – вместо ответа хриплым шепотом признался капитан и опустил щиты на своем сознании.

В ту же секунду он почувствовал, как чужое сознание касается его собственного благословенной прохладой. Разум Нира звучал как весенняя капель, мелодия ветра и шелест листьев на деревьях. Он прокрался в голову танка тихим ветерком, всколыхнув воспоминания пятнадцатилетней давности, лежавшие на поверхности кэйловой памяти. Нарэш чувствовал, как Нир внимательно просматривает их, и его сочувствие отдавалось где-то в груди легкой горечью.

Ты не виноват, слышишь? Это не твоя вина, Кэйл. Не нужно переносить то, что случилось с Эйлом на нас. Я уже говорил, я не он, и со мной ничего не случится. Поверь мне.

Кэйл может и хотел бы поверить, но у него ничего не выходило. И тогда Нир сделал то, что может сделать только псионик. Он заставил чувство вины утихнуть. Он просто… Заблокировал эти чувства и воспоминания так, что Кэйла от них теперь отделяла вязкая смутная пелена, через которую он не мог, да и не хотел пробиваться.