- Спасибо, господин, - я с благодарностью кивнул и схватил неожиданный подарок.

Раньше командир запрещал нам разводить костры, чтобы степняки не обнаружили засаду, но видимо после моего доклада он пришел к выводу, что скрываться больше незачем. Костры сложили у самого леса, благо дров было в избытке. Несмотря на недовольное ворчание спутников, я развесил свои вещи сушиться у огня. Неровен час степняки опять полезут на мост, а я без штанов. Попона вся пропахла лошадиным потом, зато завернувшись в нее я сразу согрелся. От походных котелков, подвешенных над костром запахло едой и у меня засосало под ложечкой. В этом не было ничего удивительного, потому что последний раз я ел вчера вечером. Не знаю, что слуги собирались готовить для дворян, но лично я не отказался бы и от миски пустого овощного супа. Сейчас на голодный желудок даже отвратительная похлебка из брюквы, которую варил Химон показалась бы мне редким лакомством.

За время моего отсутствия воины собрали трофеи и теперь под одной из башен лежали сваленные в кучу доспехи, сапоги, сабли и луки степняков. На незнакомое оружие никто не позарился, зато снятые с лошадей попоны пошли в дело. Одну отдали мне, две постелили у огня, чтобы не сидеть на голой земле, а в остальные завернули наших мертвецов и подвесили тела на деревья. Конечно это было нарушением похоронного ритуала, но за неимением горного склона сгодится и ближайшая береза. Я слышал, что так часто делали лесорубы, если их товарищ погибал в лесу. Главное поднять покойника подальше от земли, а уж боги найдут способ, как доставить на вершину измученную душу.

Ко мне подошел маленький воин. Я хотел подняться, но он махнул рукой, показывая, чтобы я оставался на месте. Дворянин присел рядом и принялся чистить ногти коротким острым кинжалом. Я обратил внимание, что руки у него грубые словно у крестьянина или дровосека, а на левой кисти не хватает мизинца.

- Говорят, ты видел всадников, - сказал он, - сколько их, как вооружены?

- Я заметил только одного, господин. Это был стрелок в железном шлеме. Остальных я не видел, но слышал их голоса и храп лошадей. Они прятались во дворах, господин.

- А тебе не померещилось?

- Нет, - твердо сказал я.

Воин кивнул и задумчиво произнес, - значит они ждут королевскую гвардию. Хотят напасть неожиданно.

- Не знаю, господин, - сказал я, думая, что вельможа обращается ко мне и набравшись смелости спросил, - а когда она придет эта гвардия?

Дворянин удивленно посмотрел на меня.

- Вообще-то я разговаривал сам с собой.

Я в ужасе уставился на свои грязные ноги. Монастырское воспитание в очередной раз подвело меня. В обители старшие охотно отвечали на вопросы послушников. Они от души радовались, если замечали в молодых монахах тягу к знаниям и пытливый ум. Но похоже в миру действовали иные законы, и неразумный червяк вроде меня не должен был открывать рот в обществе знатного воина.

- Простите меня за дерзость, господин.

Вельможа молчал, и я съежился, ожидая наказания за глупую выходку. Он мог ударить меня, отобрать попону или отогнать от костра, но вместо этого воин сказал, - ты не ремесленник верно?

- Нет, господин.

- И не слуга?

Я еще ниже опустил голову.

- Так кто же ты, мальчик?

- Я крестьянин, господин.

- Тагон, иди сюда, - неожиданно окликнул его командир.

- Ладно, - воин поднялся и убрал кинжал в ножны, - потом договорим.

Я вскочил и поклонился.

- А ты ловкач, - неожиданно сказал вельможа, - не думал, что вернешься с того берега живым. Держись поближе ко мне.

Он развернулся и пошел прочь.

"Тагон. Вот значит, как его зовут", - подумал я, глядя вслед уходящему воину.

Не думаю, что когда-нибудь мне придется называть его по имени, но лучше было запомнить. Что он имел в виду, когда приказал держаться поближе? Возможно Тагону понадобился слуга? Было бы здорово наняться в услужение к такому знатному господину. За всю свою жизнь я ни разу не оставался один. Сначала рядом была семья, потом монахи. Потеряв в кровавой суматохе Холина, я чувствовал себя одиноким и всеми покинутым. Кто теперь будет учить и направлять меня? Умные книги не давали ответов. Всплывающие в памяти красивые слова сбивали с толку, а привитые с детства понятия могли только навредить. Я чувствовал себя совершенно беспомощным. Как может выжить в этом мире мальчишка, который даже не знает на какие лавки в харчевне можно садиться, а на какие нет?

Какое-то время я еще размышлял о своей нелегкой судьбе, но потом тревожные мысли начали путаться в голове и пригревшись под теплой попоной я задремал. Меня разбудил новый знакомый - угрюмый дядька, который утром пристал к отряду.

- Поешь, - сказал он и протянул мне деревянную миску.

Я сел, протер глаза и не поверил своему счастью. Похоже сегодня на обед у нас было мясо. Никогда еще мне не доставался такой большой кусок. В монастыре о подобной трапезе можно было только мечтать.

- Откуда такое богатство? - спросил я, вгрызаясь в жилистое мясо и чувствуя, как по подбородку стекает жир и сок. Было очень вкусно, но похоже "повара" забыли положить соль и поторопились вытащить еду из котла, мясо было жесткое.

- У нас теперь этого добра навалом, - ответил дядька, - не пропадать же степным скакунам.

Я не сразу понял, что он имеет в виду, и тогда бывший слуга показал мне на лежащую на мосту кобылу. Судя по всему, над ней поработал опытный мясник.

- Старший приказал запастись мясом, сейчас поедим и еще отложим про запас, - дядька вздохнул и понизив голос сказал, - оказывается у наших вояк с собой вообще никаких припасов нет, так что нам повезло с этими лошадками.

Моя одежда почти высохла. Я побоялся оставлять ее у огня, чтобы не спалить, поэтому быстро оделся и направился к сложенной у башни куче трофейного тряпья и оружия. За то время пока я спал мои спутники успели забрать себе самое лучшее. Из всего захваченного в бою меня интересовали только сапоги. Старые совсем развалились. Впереди была суровая зима, которую надо было как-то пережить, а в дырявой обуви сделать это было затруднительно. Умников вроде меня нашлось немало. Многие не только успели переодеться в обновки, но и забрали свою старую обувь с собой, в случае нужды ее всегда можно будет продать на базаре. На земле остались всего две пары сапог. Одна принадлежала кому-то из отряда, видимо лентяй не захотел таскать старье в заплечном мешке, а вторая оказалась маленького размера. Похоже степняк был небольшого роста и его расшитые сапоги ни на кого не налезли. Я с тоской отбросил их в сторону и взялся за поношенную пару. Отвращения я не испытывал. В обители послушникам никогда не давали новую одежду, с детства мы все донашивали за старшими. Сапоги оказались как раз в пору. Голенища были сильно потерты, каблуки стоптаны, зато деревянные гвоздики в подошве держались крепко. Я переоделся и оставил старые сапоги Химона на виду, мало ли кому пригодятся. Сабля у меня была своя, стрелять из лука я не умел, поэтому к оружию даже не притронулся, зато принялся разглядывать доспехи степняков. Большинство из них были рассчитаны на то, чтобы уберечь хозяина от лобовой атаки. Спина в таком панцире была защищена плохо, зато спереди кочевые умельцы нашивали в несколько слоев толстую кожу, укрепленную железными пластинами или кольцами. Почему-то мои спутники побрезговали трофейными доспехами, и я сумел подобрать себе неплохую защиту. От доспеха разило человеческим и лошадиным потом, зато он казался надежнее пробитого нагрудника и в нем было теплее, получалось что-то вроде второй куртки.

- Все-таки ты из стражников, - сказал угрюмый дядька, когда я вернулся к костру, - ничем тебя не проймешь. Вон даже вонючие доспехи на себя нацепил.

Он брезгливо морщил нос, разглядывая мое снаряжение.

- Ты бы себе тоже что-нибудь подобрал, - сказал я, - защита в бою не помешает.

- Вот еще, - огрызнулся бывший слуга, - мне своих вшей хватает, стану я еще степных заводить.