Уязвимым местом зарубежной и эмигрантской историографии является ограниченность источниковой базы.

Завершая обзор, можно отметить отсутствие системных обобщающих работ по «белой» идеологии и либеральному движению рассматриваемого периода, недостаточный анализ природы, характера и направлений эволюции русского либерализма (как и причин его поражения), незрелость новых научных подходов. В связи с этим можно предположить, что поставленные здесь проблемы еще долго будут оставаться дискуссионными.

Исходя из этого, основной своей целью автор ставил раскрытие причин и основных тенденций национально-консервативной эволюции российского либерализма в период революции и Гражданской войны на примере Сибири и конечного этапа этой эволюции – идеологии и политики правительства А. В. Колчака. При этом автор исходит из расширенного толкования термина «либерализм», наиболее удачно сформулированного Ф. А. Селезневым, – «понимание индивидуальной свободы человеческой личности как высшей ценности», которую обеспечивает прежде всего неприкосновенность частной собственности, в соответствии с принципом «мой дом – моя крепость».[107] В политическом же отношении либерализм может ориентироваться как на демократическую, так и на авторитарные модели власти, в зависимости от обстоятельств и традиций. Собственно, поэтому и оказалась возможной его эволюция к либеральному консерватизму в поиске национальной идеи.

В своем исследовании автор опирался прежде всего на сочетание культурно-цивилизационного подхода, обоснованного в трудах А. Тойнби, О. Шпенглера и Н. Я. Данилевского,[108] с концепцией модернизации, получившей наибольшее развитие в трудах С. Хантингтона (применительно к России – С. Н. Гаврова).[109] Это предполагает в первую очередь учет многофакторности исторического процесса: с одной стороны – особую роль культурных традиций и национальных особенностей; с другой стороны – влияние западных образцов и ценностей в процессе формирования индустриального общества. Именно противоречия «догоняющей» модернизации России в начале ХХ века (корни которых восходят к петровской эпохе), наложившись на духовный разрыв между вестернизированной интеллигенцией и переживавшим кризис традиционного сознания народом, в условиях Первой мировой войны привели к революции в ее наиболее экстремальном варианте. Это вызвало глубокий кризис либеральной идеологии в России и огромные сдвиги в ее программе и тактике в том направлении, о котором говорилось на первых страницах книги. При изучении причин идейного кризиса русской интеллектуальной элиты, плохо учитывавшей особенности психологии собственного народа и потерпевшей крах своих иллюзий в период между Февралем 1917 г. и Учредительным собранием, и поисков ею выхода использовалась теория ментальностей, обоснованная отцами французской «школы Анналов»[110] и исследующая отношения между личностью, социальным слоем и обществом через призму исторически и географически сложившихся особенностей менталитета.

Источники монографии представляют комплекс опубликованных и неопубликованных материалов из 53 фондов 10 российских архивов. Многие из них были опубликованы в СССР и за границей еще в 1920-х – начале 1930-х гг., в т. ч. в многотомных советских и эмигрантских сборниках по истории революции и Гражданской войны[111] (в СССР они печатались выборочно и нередко в сокращении). С ужесточением политического режима в СССР в начале 30-х публикации прекратились, большая часть изданных документов изъята в спецхраны библиотек, неизданные – в спецфонды архивов. В эмиграции публикации выходили все реже, основная часть вывезенных за границу документов и написанных за рубежом мемуаров была издана в первое десятилетие после Гражданской войны. С наступлением гласности в конце 1980-х гг. публикации документов в СССР, а затем в России возобновились и продолжаются до сих пор, некоторые из них переизданы (нередко репринтным способом), включая значительную часть документов, ранее опубликованных за рубежом.

В российских архивах сохранилось и множество неопубликованных документов, отражающих проблемы по нашей теме; при этом велика степень их отрывочности и рассредоточенности (что касается партий, то это объясняется прежде всего тем, что партийные организации не формировали свои делопроизводственные фонды, а документы откладывались отрывочно, главным образом в личных фондах их лидеров: так, не сохранилось отчетов региональных кадетских организаций об их численности, приблизительно подсчитать ее можно лишь по спискам партийных комитетов и участников партсобраний через газетные отчеты, кандидатов в различные выборные органы и т. п.).

Документы, послужившие основой для книги, можно разделить на 3 основные группы: официального происхождения, частного характера и материалы периодической печати.

В первую группу входят:

1. Документы органов и представителей государственной власти и управления: законодательные и иные нормативные акты (указы, положения, постановления, декларации, грамоты, распоряжения), законопроекты, журналы заседаний Временного правительства России 1917 г., претендовавшей на этот статус Сибирской областной думы 1918 г., Западно-Сибирского комиссариата, затем Временного Сибирского правительства, затем Директории («Временного Всероссийского правительства»), и, наконец, в ноябре 1918 – январе 1920 г. – Российского правительства А. В. Колчака; доклады управляющих губерниями и областями, аналитические и статистические сводки МВД, информагентств Сибирского и колчаковского правительств, армейских осведомительных отделов, органов государственной охраны (при Колчаке) с обзорами политического положения, деятельности партий и печати; материалы совещательных представительных учреждений при правительстве Колчака – Государственного экономического совещания и подготовительной комиссии «по разработке вопросов о Всероссийском представительном собрании учредительного характера и областных представительных учреждениях»; служебная переписка официальных лиц о различных законопроектах, политических событиях и деятелях; формулярные списки и личные дела политических и общественных деятелей Белого движения (В. Н. Пепеляева, П. В. Вологодского, А. А. Червен-Водали, Г. К. Гинса, Н. К. Волкова, С. А. Таскина, П. А. Прокошева, Н. Н. Петрова).[112]

2. Материалы выборных органов местного самоуправления – стенограммы, журналы заседаний, списки гласных и постановления учреждений земского и городского самоуправления в 1917–1919 гг., «коалиционных комитетов» (комитетов общественного спасения, общественной безопасности и т. п.) в 1917 г., избирательных комиссий, а также советов вузов (в последних попадаются документы о политической деятельности профессоров), съезда по организации Института исследования Сибири.[113]

3. Официальные документы кадетской партии (Партии народной свободы): программные документы, материалы последних четырех (с VII по X) общероссийских партийных съездов в Петрограде за 1917 г. и Московской конференции 1918 г. (ставшей последним общепартийным форумом); региональных конференций в Омске: в 1917 – начале 1918 г. – I и II Сибирских, во второй половине 1918–1919 г. – I, II и III Восточных (представлявших делегатов со всей освобожденной от большевиков территории востока России, включая Урал, часть Поволжья и Дальний Восток), постановления и отчеты ЦК партии в 1917 – начале 1918 г. и Восточного отдела ЦК в конце 1918–1919 г., губернских и областных партийных комитетов, а также (для сравнения) материалы кадетских конференций и постановления ЦК на Юге России в период Гражданской войны и заграничных групп кадетов.[114]