- Надо что-то делать - и смотрю на мир другими глазами.

- Естественно! Не умирать, в самом-то деле! Вспомни, где лежат свечи, купленные "на всякий случай", а что "случай бывают всякие" знаешь с детства. Нет электроэнергии - ничего, ложись спать, а не узнаешь последние события в мире из "дурацкого ящика" в твоём житие ничего не изменится:

- Новости по "ящику" не посмотрел... Хотя, что в новостях? Разве что-то от меня зависит? Нет! Вот и спи... Нервы целее будут" - вроде рановато ложиться, бока отлежишь за тёмное время... свечи зажечь, или лампу керосиновую, как в войну?

Откуда керосиновые лампы? Переворот семнадцатого от сорок первого вон куда ушел, "лампочка ильича" повисла под потолками хижин савецких трудящихся, "долой старорежимные лампы и память о "тяжёлом и ужасном царском прошлом"! - а трудящиеся страны советов не до конца поверили "лампочке ильича" и сохранили раритеты с зелёными абажюрами, не верили в прогресс, что несла власть советов?

Почему отца не призвали "на защиту союза советских социалистических республик"? Было за сорок, или потому что было трое один меньше другого? Или в верхах надеялись, что война продлится пару недель и призывать "старьё", вроде отца, на защиту "самого гуманного и передового строя в мире" нет нужды?

Не спрашивал отца почему не "служил родине" в качестве военного. Не потому, что не дано было знать маленькому водителю городского электрического транспорта (трамвая) тонкостей "высокой" политики? Другие подозрения на эту тему "не выдерживают критики": "власть советов" побаивалась призывать на защиту "классово неустойчивого и чуждого ей товарища" с помещичье-купеческой родословной. Или "товарищи" допускали, что отцу стоит разбогатеть - и прежняя власть вернётся? "Герой - но дурак, дурак - но герой"! - из этого "водоворота" у нас ещё никто не выплывал. Выбор не широкий, но останавливаться на чём-то одном нужно.

В "трудные минуты отступления" никто не подгонял грузовиков к монастырским кельям и не предлагал обитателям бегством на восток спасться от вражеского нашествия. Хочешь спасаться - "бери ноги в руки" и убегай сам! Куда?

- Кто и где ждёт нас? - задавала резонный вопрос в пустоту большая часть монастырских насельников, и не думала покидать кельи, отнятые советской властью у монахинь.

- Этих видели - говорили монастырцы, кивая головой в сторону убежавших на восток "руководителей жизни" - посмотрим, каковы те - и указывали большим пальцем правой руки направление, откуда по ночам прилетали на бомбёжку чужие и злые "еропланы".

- "Враги идут, чтобы вас убить и захватить землю"!

- А нам без разницы, кто нас убьёт! Да и земля не наша - до прихода врагов монастырские обитатели уже были готовыми предателями.

- Бесяра, мыслишка родилась: не будь врагов - откуда "вражеским прислужникам" браться?

- Предатели, как и доходы, бывают "декларированные", то есть "заявленные" и тайные, "неучтённые". Обитатели монастыря числились во второй группе - уточнил бес. Возражений от меня не было.

Глава 58.

Первое упоминание Латвии.

На начало войны у отца было два друга: с одним связывала работа до войны - трамваи гоняли и верили в бога:

- "Без бога - ни до порога"! - с другим - только работа. Другой не был атеистом, его скорее стоило бы именовать "крепко сомневающимся"

Имя сомневавшегося друга в божьих промыслах Василий с отчеством "Васильевич", а отец звал друга "Васькой", что позволительно большим друзьям. Иногда пользовался прозвищем Василия Васильевича "Край Родной".

На дачу прозвищ мы способный и талантливый народ, прозвища, кои взаимно клеим, могут быть любыми. Много за семь десятков лет слышал прозвищ, но прозвище отцова друга "Крайродной" - было единственным, редким, красивым и точным.

Прозвище "Крайродной" Василий Васильевич получил за великую любовь родного города. Это был большой патриот города, и, никаких иных мест за чертой не признавал. Пускал кого Крайродной в свою большую любовь расспросить по своему малолетству Василия Васильевича не мог.

На "большую советскую родину", коя к тому времени простиралась "от моря и до моря", у Василь Василича любви не оставалось, а по размерам он был больше отца.

Не все крупные телом люди в такой же степени наполнены любовь места появления в свет, как Крайродной, и загадку большой любви в большом теле никто до сего времени не выяснил.

- Бесяра, друг, сделай меня медиумом на малое время?

- Чего хотел?

- Войти в общение с душой Василия Васильевича и вопрос задать: "чего не перебрался в стольный град молодым, чего сидел в провинции"? В столице мог стать большим человеком?

- Объяснение в прозвище "Крайродной", чего ещё нужно? Край Родной был выше любого положения в стольном граде, не мог человек разорваться на две части.

Полностью, без остатка, отданная родному краю любовь превращалала Василь Васильич в однолюба до такой степени, что не знал человек сколько республик втиснуто в "страну саветов", а о калмыках говорил:

- У них глаза узкие...

Сегодня принудительная любовь сошла на "нет" и никто "свыше" не заставит меня любить и считать "дорогими друзьями" неизвестных обитателей планеты "Бета Проксима", или жителей Кавказа...

Газет Васильич не читал, о "советских социалистических республиках" знал понаслышке, а если что-то и знал, то всё едино прекраснее родного города ничего не было:

- Край родной! - вздыхал человек и никто ему не возражал.

Сомневающихся в любви к родному краю рядом не находилось, и два слова в его исполнении заменили ему фамилию в местах, где без фамилии можно было обойтись: "место трудовой деятельности".

Наиболее частое упоминание "края родного" у него начиналось после

Поведение граждан, потреблявших и употребляющих "белую головку", не меняется с древности и до настоящего времени. Думаю, что ничего не изменится и в будущем: кто-то будет затевать пустые споры с дракой в финале, кто орать глупые песни, а иные - плакать...

К прославлению "края родного"Василь Васильич приступал без единой музыкальной ноты, но со слезой.

"Белая головка" - название бутылки водки, запечатанная белым сургучом

Просто и понятно: "белая головка", спутать ни с чем нельзя.

Да, дорогой читатель, "услада сердца мужского" в недалёкой древности опечатывалась, на манер почтовых отправлений, сургучом. Обычным, им идо сего и до сего времени пользуются почтовые работники, а белый сургуч увенчивал посудины с напитком "Смирновская".

Помню посудину, видел её, но по малости лет вкусить содержимое не позволяли:

- Мал ещё... успеешь...

Васильевичу и отцу хватало одной "посудины": первому - для впадения в экстаз с исполнением "гимнов" о "крае родном", отцу - чтобы "осоветь".

По малости лет своих и знаний, не мог задать вопрос Краюродному:

- Что такое для Вас "край родной"? И что сокрыто в двух ваших вечных словах? Мой монастырь - да, вот он, родимый край! Город в двух километрах от монастыря - и это родимый край, но город от меня дальше, поэтому и любовь к нему чуть меньше монастырской. А как далеко простирается для тебя "край родной", Василий Васильевич? И где он заканчивался? Ведь к тому времени, когда начали войну, и Прибалтику для тебя сделали "краем родным", но ты в этом крепко усомнился. Почему ты сомневался в своём родстве с Ригой, а твой соотечественник, Кузьма Петрович Лапердосов - нет? Лапердосовы с радостью приняли Прибалтику в "братский союз советских народов", для них Латвия стала "нашей" вмиг и без раздумий, а ты продолжал сомневаться и отказался "родниться" с латышами!? Ну, не вражина ли после этого!? Отчего и почему "пёр супротив усего народу"? "Все, как один" приняли Прибалтику "в братский союз народов", а ты - нет! Нехорошо, Василий Васильевич, не патриотично, не по-советски! Разве не помнишь, как "все совецкие люди с восторгом и блеском в глазах" заявляли: